Он вышел через вращающуюся дверь, думая только об одном, о
чем он всегда думал, когда близились десять часов, – как замечательно, когда
вдыхаешь первую порцию никотина. Именно это делало его членом племени – как
четки или татуировка на щеках.
Прежде всего он отметил, что стало еще пасмурнее с тех пор,
как он явился на работу в восемь сорок пять, и подумал: «Днем мы будем сосать
свои канцерогенные палочки под проливным дождем, вся наша братия». Конечно,
дождик их не остановит: Люди десятого часа упрямы. Он вспомнил, что окинул взглядом
площадку, как бы проверяя, все ли в порядке, – почти бессознательно. Он заметил
девушку в красной юбке (и снова подумал, как всегда, будет ли она выглядеть
такой же красавицей, если ее одеть в мешковину), молодого, похожего на
рок-музыканта уборщика с третьего этажа, который всегда надевал кепочку
козырьком назад, когда мыл полы в туалете и закусочной, пожилого мужчину с
прекрасной седой шевелюрой и красными пятнами на щеках, молодую женщину в очках
с толстыми стеклами, продолговатым лицом и с длинными прямыми черными волосами.
И нескольких других, которых видел реже. Одним из них, разумеется, был и
красивый молодой негр в кремовом костюме.
Если бы там был Тимми Флэндерс, то Пирсон, скорее всего
присоединился бы к нему, но того не было, и Пирсон направился к середине
площадки, намереваясь присесть на край одной из клумб (той самой, на которой
сидел сейчас). Оттуда он мог бы рассчитать длину и кривизну ног Мисс Красная
Юбочка – грубо, разумеется, но какими уж есть подручными средствами. Он был
женат, любил жену и обожал дочку, даже и не помышлял об измене, но, приближаясь
к сорока, все чаще обнаруживал, что в его крови бродят некие порывы, подобные
морским чудовищам. И он не представлял, как может любой мужчина удержаться от
того, чтобы не смотреть на такую красную юбочку и не размышлять, есть ли под
ней облегающее белье.
Он уже направлялся к клумбе, как кто-то, появившийся из-за
угла здания, начал подниматься по ступеням. Пирсон заметил его краем глаза и в
обычных обстоятельствах не обратил бы внимания – все его мысли поглощала
красная юбочка – короткая, узкая и яркая, как борт пожарной машины. Но он
взглянул, потому что, даже краем глаза и даже думая о другом, заметил, что
что-то не так с лицом и головой приближавшейся фигуры. И он повернулся и посмотрел
внимательнее, лишив себя тем самым сна на Бог знает сколько ночей.
С ботинками все в порядке; темно-серый костюм от Андре Сира,
столь же солидный и надежный, сколь и дверь хранилища ценностей в подвале
банка, если не более; красный галстук, предсказуемый, но не кричащий. Все
прекрасно, все соответствует облику типичного высшего банковского руководителя
в понедельник утром (а кто еще может являться на работу в десять часов, кроме
высших руководителей? ). Только дойдя до головы, ты понимаешь, что либо спятил,
либо смотришь на нечто такое, о чем нет ни строчки во «Всемирной энциклопедии».
«Но почему они не побежали? – размышлял теперь Пирсон, когда
одна капля дождя упала ему на руку, а другая – на чистую белую поверхность
недокуренной сигареты. – Они же должны были с воплями разбежаться, как от
гигантских жуков в фильмах пятидесятых годов. -Потом подумал: – Но ведь и я не
побежал».
Да, конечно, но это не одно и то же. Он не побежал, потому
что застыл на месте. Впрочем, он пытался бежать; просто новый знакомый
остановил его прежде, чем у него включились голосовые связки. «Летучая мышь в
человеческом облике. Ты впервые это увидел». Над широкими плечами Самого
Элегантного в Текущем Году Делового Костюма и над безупречно вывязанным красным
галстуком возвышалась огромная серовато-коричневая голова, но не круглая, а
бесформенная, словно бейсбольный мяч, который усиленно пинали целый сезон.
Прямо под сводом черепа пульсировали черные линии – вероятно, вены, – образуя
бессмысленное подобие дорожной карты, а там, где полагалось быть лицу, но его
не было (во всяком случае, по человеческим понятиям), торчали и вздрагивали
какие-то выросты, каждый из которых жил собственной ужасной жизнью. Зачатки
черт лица были сведены вместе – плоские черные глаза, абсолютно круглые, алчно
взирали из середины «лица», словно глаза акулы или какого-то обрюзгшего насекомого;
бесформенные уши без мочек и раковин. Носа – во всяком случае, насколько мог
рассмотреть Пирсон, – не было; правда, два подобия клыков торчали из густой
щетины под глазами. Большую часть лица занимал рот – громадный темный полумесяц
с треугольными зубами. Существу с таким ртом, подумал Пирсон, разжевывать пищу
незачем.
Первой его мыслью, когда он уставился на это ужасное видение
-видение, которое держало изящный дипломат в безукоризненно наманикюренной
руке, – было: «Это Человек-слон». Но теперь он понимал, что это создание не
имело ничего общего с бесформенным, но, по существу, человеческим персонажем
старого фильма. Дьюк Райнеман был ближе к истине: эти черные глаза и словно
нарисованный рот гораздо больше подходили мохнатым, пискливым существам, которые
по ночам ловили мух, а днем висели головой вниз в темных местах.
Но не это побудило его закричать: такая потребность
появилась, когда существо в костюме от Андре Сира проходило мимо него, уже
уставившись темны??и, словно у насекомого, глазами на вращающуюся дверь. Ближе
всего оно находилось в те секунду-другую, и именно тогда Пирсон увидел, что это
бородавчатое подобие лица скрывается под зарослями щетины, произраставшей прямо
из него. Он не знал, как это может быть, но так было – он видел, как плоть расползается
вокруг массивных изгибов черепа и струится вдоль мощной, как у собаки, челюсти
волна за волной. А в промежутках виднелась какая-то отвратительная сырая
розовая масса, о которой не хотелось и думать… Но теперь, когда он вспомнил,
оказалось, что он не в силах перестать думать о ней.
Все новые капли дождя падали ему на лицо и руки. Рядом с ним
на закругленном краю клумбы Райнеман в последний раз затянулся сигаретой,
отшвырнул ее и встал.
– Пойдемте, – сказал он. – Дождь начинается.
Пирсон взглянул на него широко раскрытыми глазами, затем
осмотрелся вокруг. Блондинка в красной юбке как раз входила в здание с книгой
под мышкой. Сразу за ней шел пожилой волокита с прекрасной седой шевелюрой.
Пирсон, сверкнув глазами в сторону Райнемана, переспросил:
– Заходить туда? Вы серьезно? Туда же вошло это чудовище!
– Я знаю.
– Хотите услышать абсолютный бред? – спросил Пирсон,
выбрасывая окурок. Он не знал, куда он сейчас пойдет, – наверное, домой, но
точно знал, куда не пойдет ни за что – обратно в Первый коммерческий банк
Бостона.
– Конечно, – согласился Райнеман. – Почему бы и нет?
– Эта тварь выглядела точь-в-точь как наш почтенный
управляющий, Дуглас Кифер… Кроме головы, я хочу сказать. У него именно такие
костюмы и портфели.
– Вот удивили, – произнес Райнеман.
Пирсон изумленно смерил его взглядом:
