– Может быть, по его мнению, один из них поддался, –
предположил Холмс. – Вам не приходила в голову такая мысль? – Он повернулся ко
мне и одарил меня мгновенным взглядом своих проницательных – и отчасти
леденящих – глаз. – Кому-нибудь из вас? Разве можно исключить вероятность того,
что подобное отвратительное сходство могло до последнего момента искушать их?
Что, если кто-то из членов его семьи, поддавшись искушению, избавит его от
страданий – судя по тому, что вы сообщили, вероятнее всего, Стивен, – его могут
арестовать.., и повесить по обвинению в отцеубийстве?
Я с безмолвным ужасом смотрел на Холмса.
– Впрочем, ладно, – сказал Холмс. – Дальше, инспектор, –
пришло время, насколько я понимаю, появиться на сцене запертой комнате.
– Все четверо сидели молча, словно парализованные, глядя на
старика, который медленно шел по коридору к своему кабинету. Стояла полная
тишина, которую нарушали только стук трости, тяжелое дыхание лорда Халла,
жалобное мяуканье кошки на кухне и ритмичное тиканье часов в гостиной. Затем
они услышали визг петель – Халл открыл дверь кабинета и вошел внутрь.
– Одну минуту! – воскликнул Холмс, наклонившись вперед. –
Никто не видел, как он вошел в кабинет, не так ли?
– Боюсь, что вы ошибаетесь, старина, – возразил Лестрейд. –
Мистер Оливер Стэнли, камердинер лорда Халла, услышав в коридоре шаги хозяина,
вышел из гардеробной, приблизился к перилам галереи, наклонился вниз и спросил
у Халла, не понадобится ли его помощь. Халл поднял голову – Стэнли видел его
так же отчетливо, как я вижу вас сейчас, старина, – и ответил, что все в полном
порядке. Затем он потер затылок, вошел внутрь и закрыл за собой дверь.
– К тому моменту, когда его отец подошел к двери кабинета
(коридор очень длинный, и лорду Халлу могло потребоваться не меньше двух минут,
чтобы добраться до кабинета без посторонней помощи), Стивен стряхнул с себя
оцепенение и подошел к двери гостиной. Он был свидетелем разговора между отцом
и камердинером. Разумеется, лорд Халл находился к нему спиной, но Стивен слышал
голос отца и описал характерный жест: Халл потер затылок.
– А не могли Стивен Халл и этот Стэнли поговорить до
прибытия полиции?
– задал я вопрос и проявил, как мне показалось, высокую
проницательность.
– Могли, конечно, – устало ответил Лестрейд. – И, наверное,
поговорили. Но они не могли вступить в сговор.
– Вы уверены в этом? – спросил Холмс, но без видимого
интереса.
– Да. Стивен Халл мог, по моему мнению, оказаться искусным
лжецом, но Стэнли вряд ли способен лгать достаточно убедительно. Надеюсь,
Холмс, вы согласитесь с моей профессиональной точкой зрения.
– Да, я согласен.
– Итак, лорд Халл вошел в свой кабинет, в знаменитую
запертую комнату, и все слышали щелчок замка в двери. У лорда Халла был
единственный ключ к замку в эту святая святых. Затем они услышали еще более
неожиданный звук – Халл задвинул засов. Наступила тишина.
Леди Халл и трое ее сыновей – четверо нищих благородного
происхождения – молча обменялись взглядами. Кошка снова замяукала на кухне, и
леди Халл заметила растерянным голосом, что если кухарка не даст кошке молока,
ей придется пойти на кухню и сделать это самой. Она сказала, что кошка сведет
ее с ума, если будет продолжать мяукать. Она вышла из гостиной. Через несколько
мгновений, не говоря друг другу ни слова, гостиную покинули и три ее сына.
Уильям пошел наверх, в свою комнату, Стивен направился в музыкальный салон, а
Джори присел на скамью под лестницей. Он объяснил Лестрейду, что делал так с
раннего детства, когда ему бывало грустно или требовалось обдумать что-то
неприятное.
Меньше чем через пять минут из кабинета донесся крик. Стивен
выбежал из музыкального Салона, где он рассеянно наигрывал на фортепьяно. Джори
столкнулся с ним у двери кабинета. Уильям спускался по лестнице, когда эти двое
уже взламывали дверь. Стэнли – камердинер лорда Халла, вышел из гардеробной и
снова подошел к перилам галереи. Стэнли показал, что видел, как Стивен Халл
ворвался в кабинет, как Уильям сбежал по лестнице и едва не упал,
поскользнувшись на мраморных плитах, а леди Халл вышла из двери столовой с
кувшином молока в руке. Через мгновение собрались все слуги.
Лорд Халл лежал грудью на письменном столе, а вокруг стояли
три брата. Глаза старика были открыты, и взгляд их.., думаю, выражал удивление.
В данном случае вы можете согласиться с моим мнением или отклонить его, но я
убежден, что в его глазах отражалось нечто очень похожее на удивление. В руках
он сжимал свое завещание.., старое завещание. Никаких следов нового завещания
не было. Из его спины торчал кинжал.
Произнеся эту фразу, Лестрейд постучал по перегородке,
отделяющей их от кучера, и скомандовал ехать дальше.
Мы прошли в дом мимо двух констеблей, каменные лица которых
сделали бы честь часовым у Букингемского дворца. Дальше простирался очень
длинный зал, пол которого, устланный черными и белыми плитами, походил па
шахматную доску. У открытой двери в дальнем конце зала стояли еще два
констебля: это был вход в кабинет, пользующийся теперь такой дурной славой.
Слева наверх вела лестница; справа находились еще две двери: я решил, что они
ведут в гостиную и в музыкальный салон.
– Семья собралась в гостиной, – сообщил Лестрейд.
– Отлично, – приятным голосом отозвался Холмс. – Но, может
быть, мы с Уотсоном сначала осмотрим место преступления?
– Мне сопровождать вас?
– Нет, пожалуй, – сказал Холмс. – Тело уже увезли?
– Когда я поехал к вам па квартиру, оно все еще было в
кабинете, но теперь его почти наверняка увезли.
– Очень хорошо.
Холмс направился к двери кабинета. Я последовал за ним.
– Холмс! – окликнул его Лестрейд.
Холмс повернулся, удивленно подняв брови – Там нет ни
потайных дверец, ни выдвижных панелей. Вы не можете не согласиться со мной.
– Думаю подождать с выводами, пока… – начал Холмс и часто
задышал. Он поспешно сунул руку в карман, нашел салфетку, которую по
рассеянности унес из ресторана, где мы ужинали прошлым вечером, и оглушительно
высморкался в нее. Я посмотрел вниз и увидел большого кота, всего в шрамах,
который показался мне так же неуместен в этом огромном зале, как и какой-нибудь
уличный мальчишка, о которых я думал раньше. Он терся о ноги Холмса, одно его
ухо торчало на покрытой шрамами голове, другое отсутствовало вовсе, утраченное
в какой-то давнишней уличной драке.
Холмс несколько раз чихнул и ткнул кота ногой. Тот пошел
прочь, с упреком глядя через плечо вместо яростного шипения, которого можно
было ожидать от старого забияки. Холмс слезящимися глазами укоризненно
посмотрел поверх салфетки на Лестрейда. Тот, ничуть не смутившись, вытянул
голову вперед и широко, по-обезьяньи, ухмыльнулся.
