Ландри не обратил абсолютно никакого внимания на эту слабую
попытку с моей стороны изменить тему разговора.
– Да, – произнес он задумчиво, – это, наверное, самый худший
из всех плохих дней.., и все из-за меня. Извини, Клайд, искренне прошу тебя.
Когда я встретился с тобой лицом к лицу, это было.., не совсем то, что я
ожидал. Не совсем. Начать с того, что ты понравился мне гораздо больше. Однако
теперь назад дороги нет. – И он глубоко вздохнул. Его слова совсем мне не
понравились.
– Что вы имеете в виду? – Мой голос дрожал еще больше
прежнего, и отблеск надежды угасал. Причиной, судя по всему, был недостаток
кислорода в том, что раньше служил мне мозгом.
Он ответил не сразу. Сначала наклонился и взялся за ручку
тонкого кожаного кейса, стоявшего прислоненным к передней ножке кресла для
посетителей. На кейсе были вытеснены инициалы «С.Д.Л.», и потому я сделал
вывод, что мой странный посетитель принес его с собой. Отсюда нетрудно
догадаться, что я недаром завоевал звание лучшего частного детектива в 1934 и
1935 годах.
Мне еще никогда не приходилось видеть такого кейса – он был
слишком маленьким и тонким, чтобы называться портфелем, и застегивался не
пряжками и ремнями, а «молнией». Да и подобной «молнии» я никогда не видел,
пришло мне в голову. Ее зубцы были крошечными и вовсе не походили на
металлические.
Однако с кейса Ландри странности только начались. Даже не
принимая во внимание то обстоятельство, что Ландри невероятно походил на меня –
сходство старшего брата с младшим, – он отнюдь не напоминал тех бизнесменов, которых
мне приходилось встречать раньше. И уж, конечно, резко отличался от таких
богатых, что могут владеть Фулуайлдер-билдингом. Согласен, это не «Ритц», но
расположен в центре Лос-Анджелеса, а мой клиент (если он хотел стать моим
клиентом) выглядел, как бедный фермер в удачный для него день – когда ему
удалось принять ванну и побриться.
Во-первых, на нем были синие джинсы, а на ногах кеды.., вот
только они не походили на те кеды, которые мне доводилось видеть раньше. Это
были высокие спортивные ботинки. Говоря по правде, они больше смахивали на те,
что носит Борис Карлофф, когда одевается под Франкенштейна, и если вы думаете,
что они были из брезента, я готов съесть свою любимую шляпу. По сторонам
ботинок красными буквами необычным шрифтом было написано слово, похожее на
название блюда в китайском ресторане, торгующем навынос: «Рибок».
Я взглянул на бювар, еще недавно покрытый множеством
телефонных номеров, и внезапно понял, что не помню номера Мейвис Уэлд, хотя
звонил по нему миллион раз только прошлой зимой. Чувство страха усилилось.
– Мистер, – сказал я, – мне бы хотелось, чтобы вы изложили
дело, по которому пришли, и отправились дальше. Впрочем, почему бы вам не уйти
отсюда, даже не излагая своей проблемы?
Он улыбнулся.., как мне показалось, устало. Это тоже
выглядело чем-то необычным. Лицо человека в обыкновенной белой рубашке с открытым
воротом выглядело ужасно усталым. И к тому же ужасно печальным. По нему было
видно, что тот, кому оно принадлежало, повидал такое, о чем я и не догадываюсь.
Я почувствовал какое-то смутное сострадание к моему посетителю, однако его
по-прежнему затмевал страх. Страх и ярость. Потому что это было и мое лицо, и
этот подонок сделал все, чтобы так износить его.
– Извини, Клайд, – сказал он. – Ничего не выйдет.
Он положил руку на застежку своего кейса с узенькой
хитроумной «молнией». Тут я подумал,.
Что мне совсем не хочется, чтобы Ландри открыл свой кейс. С
намерением остановить его я сказал:
– Вы всегда навещаете своих съемщиков офисов в одежде
разорившегося фермера, зарабатывающего на жизнь выращиванием капусты? Вы что,
один из эксцентричных миллионеров?
– В том, что я эксцентричен, ты ничуть не ошибся, – кивнул
он. – И не пытайся тянуть время, Клайд, это ничуть тебе не поможет.
– Откуда у вас взялась такая мы… И тут он сказал то, чего я
боялся, погасив тем самым мою последнюю надежду.
– Мне знакомы все твои мысли, Клайд. В конце концов, я – это
ты.
Я облизнул губы и заставил себя заговорить – о чем угодно,
лишь бы не видеть, как он открывает «молнию» на своем странном кейсе. Все, что
угодно. Мне удалось выдавить из себя хриплым голосом фразу, но по крайней мере
я сумел произнести ее:
– Да, я заметил сходство. Правда, запах одеколона показался
мне незнакомым. Я-то пользуюсь «Олд спайсом», понимаете.
Он ухватился большим и указательным пальцами за ушко
«молнии», но все-таки не открыл ее. Пока.
– Но тебе нравится этот запах, – произнес он с полной уверенностью,
– и ты стал бы пользоваться этим одеколоном, если бы мог купить его в аптеке
«Рексалл» на углу, верно? К сожалению, ты не сможешь сделать этого. Одеколон
называется «Арамис», и его изобретут только через сорок лет. – Он посмотрел на
свою странную, безобразную баскетбольную обувь и добавил: – Как и мои
кроссовки.
– Вы чертовски убедительно врете.
– Да, пожалуй черт действительно имеет к этому какое-то
отношение, – согласился Ландри, даже не улыбнувшись.
– Откуда вы взялись?
– Я думал, ты знаешь. – Ландри потянул застежку на «молнии»,
и я увидел внутри кейса прямоугольное устройство из какого-то гладкого
пластика. Оно было такого же цвета, каким станет коридор седьмого этажа к
заходу солнца. Я никогда не видел ничего подобного. На устройстве не было
названия фирмы, только виднелось что-то похожее на номер серии – Т-1000. Ландри
достал устройство из кейса, предназначенного для его переноски, большими
пальцами откинул застежки по сторонам и поднял крышку, укрепленную на шарнирах.
Я увидел нечто напоминающее телеэкран в.
Фильме о Баке Роджере. – Я прибыл из будущего, – пояснил
Ландри. – Точно как в научно-фантастических журналах.
– Скорее из психиатрической лечебницы в Санниленце, –
буркнул я.
– Но все-таки не совсем как в дешевых фантастических
журналах, – продолжал он, не обращая внимания на мои слова. – Нет, не совсем. –
Ландри нажал на кнопку сбоку. Изнутри устройства донесся стрекочущий звук, за
которым последовал короткий свистящий писк. Устройство на коленях Ландри
походило на какую-то странную машинку для стенографии.., и мне пришла в голову
мысль, что я недалек от истины.
– Как звали твоего отца, Клайд? – Он внимательно посмотрел
на меня.
Мы на мгновение встретился с ним взглядами, я старался не
облизывать губы. В комнате по-прежнему было темно, солнце все еще скрывалось за
облаком, которого я даже не заметил, когда вышел из дома на улицу. Лицо Ландри,
казалось, плавало в сумраке подобно старому сморщенному воздушному шару.
