Я прошу Дэйва объяснить более подробно, но делаю это
осторожно, полагая, что нахожусь в плену избитых штампов, о существовании
которых не подозревал: совы никогда не летают днем; победители никогда не
сдаются, а проигравшие никогда не выигрывают; выигрышный состав не изменяется.
Или даже – Боже упаси – многозначительное «гм-м, милый».
– Посмотри на них, – произнес Дэйв, все еще продолжая
улыбаться. Что-то в этой улыбке говорило, будто он читает мои мысли. – Посмотри
на них повнимательней.
Я так и сделал. На скамейке сидят с полдюжины игроков, все
еще смеющихся и рассказывающих друг другу анекдоты о школьных баталиях. Один из
них отвлекается от анекдотов и просит Мэтта Кинни бросить мяч, летящий по Дуге.
Мэтт исполняет просьбу, и брошенный им мяч описывает дугу, причем в конце
неожиданно сворачивает в сторону. Мальчишки на скамейке смеются и криками
поддерживают этот успех.
– Посмотри на этих двух парней, – показывает Дэйв. – Один из
них вырос в хорошей семье, другой – в семье намного хуже. – Он забрасывает
горсть семечек подсолнечника в рот и затем показывает, еще на одного мальчика.
– Или вот этот. Он родился в одном из худших районов Бостона. Неужели ты
думаешь, что он познакомился бы с парнем вроде Мэтта Кинни или Кевина Рошфора,
если бы не играл в Малой лиге? Они не учились бы в одном классе в школе, не
разговаривали бы друг с другом в коридорах, не имели бы ни малейшего
представления о существовании друг друга.
Мэтт бросает еще один мяч, летящий по дуге, на этот раз с
таким неожиданным поворотом, что Джи-Джи не успевает поймать его. Мяч катится к
задней защитной сетке, а когда Джи-Джи выпрямляется и бежит за ним, парни на
скамейке снова восторженно поддерживают Мэтта.
– Но игры в Малой лиге меняют все это, – продолжает Дэйв. –
Эти парни играли вместе и победили в чемпионате своего дивизиона тоже вместе.
Некоторые из них пришли в команду из богатых семей, а пара ребят пришла из
семей, беднее которых просто не бывает. Но когда они надевают спортивную форму
и выходят на поле, пересекая меловую линию, все это остается позади. Школьные
отметки не могут помочь им во время игры, и общественное положение родителей
тоже ничем не может помочь. То, что происходит на поле, – дело одних парней.
Лишь они могут справиться с этим в силу своих способностей. Все остальное… –
Дэйв делает небрежный жест рукой, словно отгоняя надоедливое насекомое. – Все остальное
остается позади. И они понимают это. Если ты не веришь мне, посмотри на них,
потому что доказательство прямо перед твоими глазами.
Я взглянул через поле и увидел своего сына, сидящего бок о
бок с одним из тех парней, о которых говорил Дэйв. Склонив головы друг к другу,
они что-то серьезно обсуждали. Затем посмотрели в изумлении один на другого и
расхохотались.
– Они играли вместе, – повторяет Дэйв. – Тренировались
вместе, день за днем, а это, наверное, еще более важно, чем игры. И вот теперь
они играют в чемпионате штата. У них даже есть шанс победить. Не думаю, что это
им удастся, но это не имеет значения. Они будут играть в финале, а этого
достаточно. Даже если «Льюистон» выбьет их в первом круге, одного участия в
чемпионате штата будет достаточно, потому что они добились этого совместными
усилиями на поле, отделенном от остального мира меловыми линиями. Они навсегда
запомнят это. Они запомнят, как чувствовали себя в этот момент.
– Между меловыми линиями, – повторил я и в это мгновение
понял все. Дэйв Мэнсфилд верит в это банальное клише. Более того, он не только
верит, но и может позволять себе верить в него. Такие клише могут звучать
неубедительно в профессиональных лигах, где тот или другой игрок чуть ли не
каждую неделю обвиняется в употреблении наркотиков и где настоящим агентом для
игроков является лишь Бог, но это не профессиональная лига. Это соревнования,
на которых Анита Брайант исполняет национальный гимн, звучащий по стадиону
через старые побитые динамики на защитной сетке позади траншей, в которых
размещаются команды. На эти соревнования не продаются билеты, и посылают одного
из игроков, чтобы собрать пожертвования на содержание команды – если есть у
зрителей такое желание, разумеется. Эти парни не едут в свободное от игр время
во Флориду, чтобы играть там в бейсбол с бизнесменами, набравшими излишний вес
за столами в своих кабинетах. Не ставят свои автографы на дорогих бейсбольных
карточках во время специально организованных шоу, где продаются вещи,
принадлежащие знаменитым бейсболистам. Не совершают поездки по отдаленным
городкам, получая по две тысячи долларов за выступление. Когда все делается
бесплатно, говорит улыбка Дэйва, они должны избавиться от этих штампов и
предоставить им возможность принадлежать друг другу честно и бескорыстно. Они
снова получают возможность верить в Рэда Барбера, Джона Таниса и мальчишку из
Томкинсвилла. Дэйв Мэнсфилд верит в то, что он говорит относительно равенства
мальчишек, когда они находятся на поле между прочерченными мелом линиями. Он
имеет право на это, потому что он, и Нил, и Сен терпеливо вели ребят к тому
моменту, когда они сами в это поверили. И они действительно верят, я вижу по их
лицам, когда они сидят в траншее на дальней стороне бейсбольного ромба. Может
быть, именно по этой причине Дэйв Мэнсфилд и все остальные Дэйвы Мэнсфилды в
стране год за годом занимаются своей работой. Это не значит, что они
возвращаются обратно в детство – нет, так не бывает, – но возвращаются обратно
в мечту.
Дэйв замолкает на мгновение, задумывается, подкидывая
несколько семечек на ладони.
– Дело не в победе или поражении, – говорит он наконец. –
Это придет позже. Дело в том, как они проходят мимо друг друга в школьном
коридоре в этом году или даже по дороге в школу, как смотрят друг на друга и
вспоминают. Собственно говоря, они останутся командой, выигравшей чемпионат
дивизиона в 1989 году, в течение долгого времени. – Дэйв смотрит через поле в уже
темную траншею у первой базы, где Фред Мур смеется над чем-то с Майком
Арнольдом. Оуэн Кинг поглядывает то на одного, то на другого и усмехается. –
Дело в том, что ты знаешь своих товарищей по команде, парней, на которых ты
должен положиться, хочется тебе этого или нет.
Он смотрит на ребят, что смеются и шутят за четыре дня до
начала чемпионата, затем громко обращается к Мэтту и велит ему бросить еще
четыре или пять мячей и на этом закончить.
***
Не все тренеры, которые выигрывают, подбрасывая монету, –
как это происходит с Дэйвом Мэнсфилдом 5 августа в шестой раз из девяти игр,
проводящихся после окончания сезона, – хотят стать командой – хозяином поля.
Некоторые из них (тренер из Бруэра, например) считают, что так называемое
преимущество своего поля – это просто фикция, особенно при игре в турнире, где
ни одна из команд, по сути дела, не играет на своем поле. Аргументы в пользу
команды, пожелавшей стать гостем в решающей игре, таковы: в начале игры
мальчишки обеих команд нервничают. Чтобы взять себя в руки, рассуждают
некоторые тонеры, надо начать подавать, и пусть защищающаяся команда совершит
достаточно прогулок и ошибок, чтобы ты получил преимущество. Если ты подаешь
первым и сумеешь совершить четыре пробежки, заключают эти теоретики, играв
твоих руках, хотя матч едва начался. Что и требовалось доказать. Дэйв Мэнсфилд
никогда не придерживался этой теории. «Я хочу держать нити игры в своих руках
до самого конца», – говорит он и заканчивает этим спор.
