Просунув пипетку в отверстие, он нажал на резиновую грушу.
Две капли воды упали на гнездо, образовав темное пятно, которое почти сразу
исчезло.
– Подождем три минуты, – сказал он.
– Что…
– Никаких вопросов, – повторил Бобби. – Сам все увидишь. Три
минуты.
За это время он успел прочитать мою статью о подделках в
мире искусства.., хотя в ней было двадцать страниц.
– О'кей, – сказал он и положил рукопись на стол. – Здорово
написано, приятель. Тебе следовало бы прочитать о том, как Джей Гоулд украсил вагон-гостиную
в своем личном поезде поддельными картинами Моне – вот это было настоящее
развлечение! – Говоря все это, он снимал крышку со стеклянного ящика, в котором
находилось осиное гнездо.
– Боже мой, Бобби, прекрати комедию! – крикнул я.
– Узнаю старого трусишку, – засмеялся Бобби и достал из
ящика осиное гнездо матово-серого цвета размером с шар для кегельбана. Он взял
его в руки. Осы вылетели из гнезда и опустились ему на руки, щеки, лоб. Одна
подлетела ко мне и села на руку. Я шлепнул по ней, и она упала на ковер
мертвая. Я был напуган – по-настоящему напуган. Мое тело переполнил адреналин,
и мне казалось, что глаза пытаются выпрыгнуть из глазниц.
– Не убивай их, – сказал Бобби. – Это все равно что убивать
детей – они ведь причиняют тебе ничуть не больше вреда. В этом все дело. – Он
начал перебрасывать гнездо из руки в руку, словно мяч, затем подкинул его
вверх. Я с ужасом следил за тем, как осы кружат по гостиной моей квартиры,
словно барражирующие истребители.
Бобби осторожно опустил гнездо в ящик, сел на диван и
похлопал по нему рядом с собой, приглашая меня последовать его примеру. Я сел
рядом с ним словно загипнотизированный. Осы были повсюду: на ковре, на потолке,
на занавесках. Полдюжины ползали по экрану телевизора.
Перед тем как я сел на диван, он поспешно смахнул пару ос,
ползавших как раз по той подушке, на которую нацелился мой зад. Они тут же
улетели. Все осы без исключения летали быстро и естественно, ползали нормально
и вообще двигались самым обычным образом. В их поведении не было заметно
никакого влияния наркотика. Пока Бобби рассказывал, они постепенно отыскали
путь к своему гнезду-домику, сделанному из пережеванной и обработанной слюной
древесины. Заползли внутрь через отверстие в крышке и в конце концов исчезли из
виду.
– Я был далеко не первым, кто проявил интерес к Уэйко, –
сказал он. – Уэйко оказался самым крупным городом в этом самом спокойном районе
того штата, который, если считать на душу населения, больше всех остальных в
стране подвержен насилию. Техасцы прямо-таки обожают стрелять друг в друга.
Хауи, понимаешь, это нечто вроде общепринятого хобби. Половина мужчин в штате
носит оружие. Вечером по субботам бары в Форт-Уэрте превращаются в тиры, где
вместо глиняных тарелочек стреляют в пьяных. Там больше членов Национальной
оружейной ассоциации, чем прихожан методистской церкви. Нельзя сказать, что
Техас является единственным местом, где любят стрелять друг в друга, или резать
бритвами, или совать своих детей в печи, если они слишком долго плачут, но именно
в Техасе больше всего любят огнестрельное оружие.
– За исключением Уэйко, – заметил я.
– Нет, там они тоже не прочь пострелять, – сказал Бобби. –
Вот только убивают друг друга они намного реже.
***
Боже мой! Я посмотрел на часы и увидел, сколько прошло
времени. Казалось, миновало всего минут пятнадцать, хотя на самом деле я писал
уже больше часа. Со мной такое бывает, когда я стараюсь писать побыстрее, но не
могу позволить себе отвлекаться на частности. Чувствовал я себя нормально –
никакой особой сухости в горле, не приходится останавливаться в поисках слов.
Когда я смотрю на уже напечатанный текст, то вижу всего лишь обычные буквы и
перебитые места, где была допущена ошибка. Но обманывать себя не следует. Нужно
спешить. «Чепуха!» – воскликнула Скарлетт, и все такое. Обстановку в Уэйко, где
насилие было существенно ниже, чем в остальных районах страны, заметили еще
раньше и исследовали главным образом социологи. Бобби сказал мне, что, когда
вводишь достаточное количество статистических данных по Уэйко и другим подобным
районам в компьютер – плотность населения, средний возраст, уровень
экономического развития, образовательный ценз и десятки других факторов, –
ответом является разительная аномалия. Научные исследования редко носят
шутливый характер, но даже в этом случае несколько научных работ – а всего
Бобби прочитал более пятидесяти по этому вопросу – с иронией ссылались на то,
что причина может таиться в воде.
– Вот я и решил отнестись к шутке с соответствующей
серьезностью, – произнес Бобби. – В конце концов, во многих местах земного шара
в воде есть что-то, предупреждающее порчу зубов. Например, фтор.
Бобби отправился в Уэйко в сопровождении трех научных
сотрудников: двух выпускников университета, специализирующихся в социологии, и
профессора геологии, находящегося в годичном отпуске и готового к интересным
приключениям.
В течение шести месяцев Бобби и студенты-социологи создали
компьютерную программу, иллюстрирующую то, что мой брат назвал единственным в
мире «тихотрясением». В рюкзаке у него хранилась слегка помятая копия
компьютерной распечатки. Он дал ее мне. Передо мной оказалась серия
концентрических кругов. Уэйко находился в восьмом круге, девятом и десятом –
если двигаться по направлению к центру.
– А теперь смотри, – сказал он и наложил на распечатку
прозрачную кальку. Новые круги: однако в каждом из них было число. Сороковой
круг – 471. Тридцать девятый – 420. Тридцать восьмой – 418. И так далее. В паре
мест числа не уменьшались, а увеличивались, но только в них (и то лишь
немного).
– Что это такое?
– Каждая цифра отражает распространение насильственных
преступлений в этом кругу, – объяснил Бобби. – Убийства, изнасилования, тяжелые
телесные повреждения, избиения, даже акты вандализма. Компьютер рассчитывает
число с помощью формулы, принимающей во внимание плотность населения. – Он
постучал пальцем по двадцать седьмому кругу, где стояла цифра 204. – Вот в этом
районе, например, проживает меньше девятисот человек. Это число включает ссоры
между мужем и женой – три или четыре, пару драк в барах, жестокость по
отношению к животному – какой-то фермер-маразматик рассердился на свинью и
выстрелил в нее зарядом из каменной соли, насколько я припоминаю, – и одно
случайное убийство.
Я увидел, как числа на кругах, приближающихся к центру,
быстро уменьшались: 85, 81, 70, 63, 40, 21, 5. В эпицентр «тихотрясения» у
Бобби находился город Ла-Плата. Сказать, что это был сонный маленький городок,
значило не сказать ничего.
Ла-Плате была приписана цифра «О».
– Вот посмотри сюда, Bay-Bay, – сказал Бобби, наклонившись
вперед и нервно потирая свои длинные пальцы, – это и есть мой кандидат на Эдем.
Ла-Плата – город, в котором проживает пятнадцать тысяч человек. Из них двадцать
четыре процента – люди смешанной крови, их принято называть метисами. В городе
размещается фабрика, производящая мокасины, пара авторемонтных мастерских,
несколько небольших ферм. Это производственная севера. Что касается
развлечений, там четыре бара, пара дансингов, в которых можно услышать любую
музыку при условии, что она похожа на ту, что исполняет Джордж Джоунс, два
кинотеатра и кегельбан. – Он помолчал и добавил: – Кроме того, там гонят
самогон. Я не знал, что где-нибудь за пределами Теннеси изготавливают такое
хорошее виски.
