«Да, сэр, толстопузым, которые делают покупки на Седьмом
авеню, это должно понравиться, – пришло ему в голову, когда по правому борту
сверкнула молния. – Они раскупят миллионов семьдесят, отправляясь за сосисками
и пивом».
Но в этом было нечто большее, и он это знал.
То, что может быть… ну… просто замечательно.
Может быть законно его.
«Были времена, когда такое слово ни за что не пришло бы тебе
в голову старина, – подумал он. – Может быть, ты сдаешь».
Тем не менее громадные буквы заголовка плясали у него в
голове, словно засахаренные сливы: РЕПОРТЕР «БИДЕ НЬЮС» ОТЛАВЛИВАЕТ СПЯТИВШЕГО НОЧНОГО
ЛЕТУНА, ЭКСКЛЮЗИВНЫЙ РЕПОРТАЖ О ТОМ, КАК НАКОНЕЦ ПОЙМАЛ КРОВОЖАДНОГО НОЧНОГО
ЛЕТУНА. «МНЕ ЭТО БЫЛО НЕОБХОДИМО», – ЗАЯВЛЯЕТ СМЕРТОНОСНЫЙ ДРАКУЛА».
«Это действительно большая опера, – признался себе Диз, – но
она будет исполнена».
В конце концов он взял микрофон и нажал клавишу. Он знал,
что тот, кого он ищет, еще там, внизу, но знал и то, что не успокоится, пока не
будет абсолютно уверен.
– Уилмингтон, говорит N 471B. У вас еще стоит
«скаймастер-337» из Мэриленда?
Сквозь атмосферные разряды:
– Вроде стоит, приятель. Некогда трепаться, я занят.
– У него красные трубки? – допытывался Диз.
Ответа долго не было, потом:
– Красные трубки, прием. Отвали, N 471B, а то я накапаю,
чтобы тебе выписали штраф. Мне сегодня жарить много рыбки, а сковородок не
хватает.
– Спасибо, Уилмингтон, – произнес Диз самым вежливым тоном,
на какой только был способен. Он повесил микрофон и ухмыльнулся, не обращая
внимания на толчки, потому что самолет снова вошел в облака. «Скаймастер», с
красными трубками, и готов ставить в заклад зарплату следующего года, что если
бы этот кретин в башне не был так занят, он подтвердил бы и бортовой номер – N
101 BL.
Неделя, Господи, всего неделя. Больше не понадобилось. Он
нашел Ночного Летуна, еще не стемнело, и, хотя это невероятно, вроде бы не было
и полиции. Если бы она находилась и занималась бы «сесной», этот лох наверняка
бы сказал, несмотря ни на какие помехи. Есть такие вещи, о которых невозможно
не посплетничать.
«Мне нужно заснять тебя, сволочь», – подумал Диз. Теперь
показались огни приближения, отсвечивающие белым в сумерках. «Репортаж-то я
сделаю, но прежде всего снимок. Всего один, но я его сделаю».
Да, потому что без фотографии репортаж не пошел бы. Не
расплывчатые лампочки, снятые вне фокуса; не «впечатление художника»; самое
настоящее черно-белое фото. Он круто пошел на снижение, не обращая внимания на
предупредительные сигналы. Его бледное лицо напряглось. Губы слегка
растянулись, обнажая мелкие, сверкающие зубы.
В красной подсветке от сумерек и приборной доски Ричард Диз
сам немного походил на вампира.
Глава 3
Многие вещи в «Биде ньюс» игнорировали, например
грамотность, с одной стороны, и излишнюю скрупулезность фактов, – с другой, но
одного нельзя было отрицать: она была крайне чутка к ужасам. Мертон Моррисон,
может быть, и сволочь (хотя и не в такой степени, как показалось Дизу, когда он
впервые увидел этого типа с его чертовой трубкой), но Диз отдавал ему должное –
тот всегда помнил, на чем зиждется успех «Биде ньюс»: ведра крови и километры
кишок.
И, кроме того, были еще снимки упитанных малышей, масса
гороскопов и волшебных диет, основанных на таких способствующих похудению
вещах, как пиво, шоколад и картофельные чипсы, но Моррисон верно учуял
изменение духа времени и никогда не ставил под сомнение курс газеты. Диз
полагал, что именно благодаря этой уверенности Моррисон до сих пор удерживался
на месте, несмотря на трубку и твидовые костюмы из Лондона. Моррисон твердо
знал, что дети-цветы шестидесятых годов выросли в людоедов девяностых. О мягких
реформах, политической корректности и «языке чувств» могут говорить высоколобые
интеллектуалы, а простой человек по-прежнему гораздо больше интересуется
массовыми убийствами, скандальными похождениями звезд и тем, как Мэджик Джонсон
заработал СПИД.
Диз не сомневался, что еще существует читателя статей типа
«все в мире изящно и исполнено добра», но по мере того, как у поколения вудстокских
рок-фестивалей прибавляется седины в волосах и складок вокруг капризного,
самоуверенного рта, все больше становится тех, чей лозунг «весь мир – мрачное и
вонючее дерьмо». Мертон Моррисон, которого Диз начинал все больше уважать как
гения интуиции, четко выразил свои взгляды в циркуляре, разосланном всем
штатным и нештатным сотрудникам редакции через неделю осле того, как он занял
место со своей трубкой в угловом кабинете. Там говорилось: конечно, остановись
и понюхай розы по пути на работу, но коль уж ты этим занялся, принюхайся
внимательнее, – и почуешь запах крови и кишок.
Диз, который был буквально создан для того, чтобы чуять
кровь и кишки, был вполне удовлетворен. Именно благодаря своему нюху он сейчас
летит в Уилмингтон. Там чудовище в человеческом облике, некто, считающий себя
вампиром. Диз подобрал ему подходящее имя; оно жгло его воображение, как может
жечь ценная монета в кармане. Скоро он достанет монету и истратит ее. Тогда это
имя замелькает в каждом газетном киоске Америки аршинными буквами, не заметить
которые будет невозможно.
«Берегитесь, дамочки и ловцы сенсация, – думал Диз. – Вы
этого еще не знаете, но вас преследует очень плохой человек. Его настоящее имя
вы прочтете и забудете, и ладно. Но вы запомните имя, данной мной, имя, которое
неотрывно приклеится к нему, как Джек-потрошитель или Кливлендский расчленитель.
Вы запомните Ночного Летуна, выйдя к ближайшему киоску. Эксклюзивный репортаж,
эксклюзивное интервью… но прежде всего мне нужен эксклюзивный снимок».
Он еще раз сверил часы и позволил себе чуть-чуть, насколько
мог, расслабиться. До наступления темноты еще почти полчаса, он вырулит на
стоянку рядом с белым «скаймастером» с красными трубками (и красными же цифрами
N 101BL на хвосте) через каких-то пятнадцать минут.
Спит ли Летун в городе или в каком-то мотеле по пути в
город? Диз так не считал. Одной из причин огромной популярности
«скаймастера-337», помимо сравнительно низкой цены, было то, что он
единственный из самолетов такого класса имел грузовой отсек под фюзеляжем.
Правда, он ненамного больше багажника у доброго старого «фольксвагена-микролитражки,
но там хватало места для трех больших чемоданов или пяти маленьких… и, конечно,
там вполне мог поместиться человек, если только он не был
баскетболистом-профессионалом. Ночной Летун мог находится в багажном отсеке
„сесны“, если он а) спал калачиком, подтянул колени к подбородку, б) настолько
спятил, то всерьез считал себя вампиром, или в) то и другое вместе.
