– Черт побери! – смеясь произнес парень. – Так вот чем ты
там занимался? Господи! Я убью тебя, фраер с наклейкой, и окажу этим большую
услугу всему миру.
Ключ, подумал Хогэн. Ключ в десне Щелкуна с одной стороны,
тот, которым пользуются, чтобы завести его.., он не поворачивается.
Внезапно его охватило предчувствие; он совершенно точно
знал, что произойдет дальше. Парень протянул за Щелкуном руку.
Неожиданно тот перестал топать ногами и щелкать челюстями.
Он просто стоял на чуть наклоненном полу фургона, слегка приоткрыв челюсти.
Слепым взглядом он, казалось, вопросительно смотрел на парня.
– Щелкун, – изумленно произнес мистер Брайан Адамс из
Ниоткуда, США. Протянул руку и обнял своей правой рукой Щелкуна именно так, как
Хогэн предполагал.
– Кусай его! – крикнул Хогэн. – Откуси его вонючие пальцы!
Голова юноши внезапно повернулась, его серо-зеленые глаза
расширились от испуга. Мгновение он смотрел на Хогэна с изумлением, широко
открытыми глазами и затем начал смеяться. Его смех был визгливым и прерывистым,
идеально дополняя свист ветра, проносящегося через фургон и выдувающего
занавески, которые протянулись, словно длинные призрачные руки.
– Кусай меня! Кусай меня! Ку-у-у-сай меня! – повторял
парень, словно это была самая забавная шутка, которую ему приходилось слышать.
– Послушай, фраер с наклейкой, я думал, что это я ударился головой!
Он взял ручку своего ножа в собственные зубы и сунул
указательный палец левой руки между зубами Щелкуна.
– Кусай меня! – произнес он, с трудом выговаривая слова
из-за сжатой в зубах ручки ножа. Он хихикнул и пошевелил своим пальцем между
огромными челюстями. – Кусай меня! Кусай!
Зубы Щелкуна не двигались, на месте стояли и оранжевые ноги.
Предчувствие Хогэна рухнуло, как исчезают сны после пробуждения. Парень снова
пошевелил пальцем между зубами Щелкуна, начал вытаскивать его.., и завопил изо
всех сил:
– Сволочь! Паскуда! Сукин сын!
На мгновение в груди Хогэна дрогнуло сердце, а затем он
понял, что, хотя парень кричал без притворства, на самом деле он издевался.
Издевался над ним. Все это время Щелкун стоял совершенно неподвижно.
Юноша поднес его к себе поближе, чтобы лучше рассмотреть, и
достал изо рта свой нож. Он погрозил Щелкуну длинным лезвием, словно учителе
указкой непослушному ученику.
– Ты не должен кусаться, – сказал он. – Так не следует себя
ве… Одна из оранжевых ног сделала стремительный шаг вперед по грязной ладони
парня. В то же самое время открылись челюсти, и, прежде чем Хогэн понял, что
происходит, Щелкун вцепился в нос юноши.
На этот раз крик «Брайана Адамса» был непритворным – это был
вопль от страшной боли и полной неожиданности. Он размахивал правой рукой,
пытаясь сбросить зубы, но они сомкнулись на носу парня так же крепко, как
пристяжной ремень Хогэна, прижимавший его к креслу. Кровь и разорванные хрящи
хлынули вниз красными потоками. Парень откинулся на спину, и какое-то мгновение
Хогэн видел только его дергающееся тело, лихорадочно двигающиеся локти и ноги.
Затем он заметил блеск ножа.
Парень вскрикнул снова и сел. Его длинные волосы занавеской
закрывали лицо. Щелкун, вцепившийся в нос, походил на руль какой-то странной
лодки. Парню каким-то образом удалось всунуть лезвие ножа между зубами и тем,
что еще оставалось от его носа.
– Убей его! – хрипло крикнул Хогэн. Он, должно быть, сошел с
ума; в какой-то момент он понял, что должен был сойти с ума, но пока это не
имело значения. – Давай, убей его!
Парень издал вопль – длинный, пронзительный вопль, похожий
на сирену пожарной машины, – и повернул нож. Лезвие сломалось, но ему все-таки
удалось хотя бы отчасти раздвинуть страшные челюсти. Щелкун упал с его лица на
колени. Вместе с ним на колени упали остатки его носа.
Он откинул волосы назад. Его серо-зеленые глаза
перекосились, стараясь разглядеть изуродованный обрубок посреди лица. Рот
открылся в гримасе ужасной боли; сухожилия на шее натянулись, как тросы на
талях.
Парень протянул руку к Щелкуну.
Тот ловко увернулся, отступив назад на своих забавных
оранжевых ножках. Он переступал на месте, издеваясь над парнем, который сидел
теперь на корточках. Кровь заливала переднюю часть майки.
И тут парень сказал что-то, окончательно убедившее Хогэна,
что он сошел с ума; только в фантастическом мире, рожденном безумием, можно
произнести такие слова:
– Где пакет для них, сукин ты сын!
Парень снова протянул руку к Щелкуну. На этот раз он
припустил вперед под его протянутой рукой, между раздвинутыми ногами и с глухим
звуком вцепился в выпуклость, обтянутую выцветшими синими джинсами, под тем
местом, где заканчивалась нижняя часть «молнии».
Глаза мнимого Брайана Адамса широко открылись. Широко
открылся и его рот. Руки поднялись до уровня плеч, раскинувшись во всю ширину,
и на мгновение он походил на певца Эла Джолсона, собирающегося запеть «Мэмми».
Складной нож вылетел из руки через плечо в юнец фургона.
– Боже! Боже! Бо-о-о-о… Оранжевые ножки часто переступали,
продвигаясь вперед, словно исполняли шотладский народный танец «хай-ленд
флинг». Розовые челюсти Щелкуна Джамбо быстро поднимались вверх и опускались
вниз, словно говоря: «Да! да!», а потом дергались из стороны в сторону с такой
же быстротой, будто отрицая: «Нет! нет!»
– ..е-е-е-е…
Когда ткань джинсов начала рваться – а судя по звуку,
рвалась не только ткань, – Билл Хогэн потерял сознание.
Он приходил в себя дважды. Первый раз это случилось вскоре
после того, как лишился сознания, – буря продолжала реветь, ветер проносился
через фургон, хлестал вокруг, было темно. Он попытался повернуться, но
чудовищная боль прострелила ему шею и позвоночник. Реакция, разумеется, и
возможно, не такая уж страшная, как могло бы быть.., или случится завтра,
например.
При условии, конечно, если он доживет до завтра.
«Парень. Я должен посмотреть и убедиться, что он мертв».
Нет, не надо. Ясное дело, он мертв. Если бы он не был мертв,
то мертвым был бы ты.
Теперь он услышал позади себя новый звук – ритмичное
щелканье зубов. Щелкун вернулся за ним. Он покончил с парнем, но все еще не
утолил голод и потому вернулся за ним.
Хогэн снова схватил руками замок пристяжного ремня, но замок
был безнадежно перекошен, да и у него в руках все равно не осталось сил.
Щелкун все приближался и приближался – он был уже, судя по
звукам, за спинкой его кресла. Поставленное в тупик воображение Хогэна наделяло
это неустанное щелканье словами: «Кликке-ти-Кликкети-Кликкети-Клак! Мы – зубы,
и мы идем назад! Смотрите, как мы ходим, смотрите, как мы жуем, мы съели его, а
теперь съедим тебя!» Хогэн закрыл глаза.
