– Как ты меня назвал? – спросил Фини. Голос его, прежде
подозрительный, сделался откровенно враждебным.
– Заткнись! – заорал Говард. – Я занят!
– Прекрати кричать или я вызову полицию!
– Отвали! – рявкнул на него Говард. Не до него. Он убрал
волосы со лба, и бац! – они снова там.
– Я не намерен слушать такое дерьмо, тварь ты четырехглазая!
Говард провел пятерней по склеенным рвотой волосам, а затем
распустил их перед лицом небрежным, истинно галльским жестом – мне, мол,
наплевать. Бесформенные осклизлые куски пищи разлетелись по всем белым кухонным
шкафам Вайолет. Говард не обратил на это внимания. Отвратительный палец хватал
его за лодыжки, и теперь они горели, словно он прыгал через огненные кольца.
Это его тоже не волновало. Он схватил коробку с электрическими садовыми
ножницами. На картинке улыбающийся джентльмен с трубкой в зубах подстригал
кусты вокруг родового поместья.
– У вас там наркоманы собрались, что ли? – допытывался Фини
на лестнице.
– Проваливай, Фини, а то я тебя представлю моему другу! –
крикнул Говард. Это высказывание показалось ему необычайно остроумным. Он
подпрыгнул, ударившись головой о потолок кухни; волосы его торчали во все
стороны острыми зубцами и илами, отблескивая желудочным соком. Он походил на
человека, только что провернувшего бурное любовное дельце с тюбиком бриолина.
– Ну ладно, – процедил Фини. – Ладно. Я вызываю полицию.
Говард его не слушал. Деннису Фини придется подождать; нам
надо поджарить рыбку покрупнее. Он достал электрические ножницы из коробки,
лихорадочно осмотрел их, увидел отделение для батареек и раскрыл его.
– Сухие элементы, – со смехом бормотал он. – Прекрасно!
Замечательно! Никаких проблем!
Он с такой силой рванул один из ящичков слева от мойки, что
сорвал стопор: ящик перелетел через всю кухню, ударился о плиту и,
перевернувшись, упал на пол с ужасающим лязгом и грохотом. Среди разной ерунды
– плоскогубцы, ножи для рыбы, терки, разделочные ножи и мешки для мусора – там
было и сокровище – коробка с батарейками, в основном девятивольтовыми, и сухими
элементами. Все еще смеясь – видимо, он уже не мог перестать смеяться, – Говард
опустился на колени и принялся разрывать эту кучу. Он успел сильно порезать
ладонь лезвием разделочного ножа, когда доставал два сухих элемента, но обратил
на это не больше внимания, чем на ожоги, полученные в единоборстве с пальцем.
Теперь, когда Фини наконец заткнул свою ослиную ирландскую глотку, до Говарда
снова донеслось постукивание. Но теперь не о раковину, хотя… нет, не там.
Поврежденный ноготь стучал в дверь ванной… а может, и прихожей. Он же забыл
захлопнуть дверь, вспомнилось ему.
– Кто кого? – спросил Говард, а потом заорал: – КТО КОГО, Я
СПРАШИВАЮ! Я ГОТОВ СРАЗИТЬСЯ, ДРУГ МОЙ! Я ТЕБЯ ВЫШВЫРНУ ПОД ЗАД И ПЛЮНУ ВСЛЕД
ЖЕВАТЕЛЬНУЮ РЕЗИНКУ! ЛУЧШЕ БЫ ТЫ СИДЕЛ В РАКОВИНЕ!
Он встал батарейки в гнездо, сделанное в рукоятки ножниц, и
попробовал включить их. Никакого эффекта.
– Дурак! – пробормотал Говард. Он вынул одну из батареек,
повернул ее другим полюсом и поместил обратно. На этот раз включенные ножницы
зажужжали, щелкая в воздухе с такой скоростью, что толком их и нельзя было
рассмотреть.
Он направился к двери кухни, затем выключил прибор и
вернулся к столу. Ему не хотелось тратить время на то, чтобы закрыть гнездо для
батареек, когда он изготовился к битве, но последний проблеск благоразумия
убедил его, что иначе нельзя. Если у него соскользнет рука, когда он будет
орудовать ножницами, батарейки могут вывалиться из открытого гнезда, а что
тогда? Все равно что идти на всю банду Джеймса с незаряженным ружьем. Итак, он
попытался водрузить на место крышку для батареек, выругался, когда ничего не
вышло, и попробовал повернуть ее другой стороной.
– Эй, подожди меня! – кричал он через плечо. – Сейчас иду!
Нам еще остается кое-что уладить!
Наконец крышка стала на место. Говард промчался через
гостиную с ножницами в правой руке. Волосы у него по-прежнему торчали зубцами и
иглами. Рубашка, разорванная под мышками и в нескольких местах прожженная,
свободно свисала с его круглого животика. Босые ноги шлепали по линолеуму. Обрывки
носков болтались вокруг лодыжек.
Фини заорал за дверью:
– Я вызвал их, кретин! Я вызвал полицию и, надеюсь, те,
которые приедут, все будут ирландцами из болотной глуши, вроде меня!
– Засунь их себе в задницу, – машинально произнес Говард,
совершенно не беря в расчет Фини. Деннис Фини был в другой вселенной; только
его квакающий голос едва доносился оттуда сквозь субэфирное пространство.
Говард встал у двери ванной, словно полицейский из телефильма…
Только вместо «кольта» 38-го калибра кто-то по ошибке дал
ему садовые ножницы. Он решительно нажал кнопку, расположенную на верху
рукоятки ножниц. Глубоко вздохнул… и голос рассудка, уде едва мерцавший, в
последний раз высказался, прежде чем умолкнуть навсегда:
«Можно ли доверять свою жизнь паре электрических ножниц,
купленных на распродаже?»
– У меня нет выбора, – пробормотал Говард, слегка улыбаясь,
и шагнул внутрь.
Палец по-прежнему высовывался из раковины жесткой кривой,
напоминая Говарду новогоднюю петарду, которая с отвратительным пуканьем
бросается под ноги ничего не подозревающему прохожему, если хлопнуть по ней. Он
схватил одну туфлю Говарда, приподнял ее и разочарованно поставил обратно на
линолеум. По виду разбросанных вокруг полотенец Говард догадался, что несколько
из них палец пытался убить, пока не занялся туфлей.
Злобная радость вдруг охватила Говарда – как будто внутри
его головы, которая гудела, как с похмелья, зажегся зеленый свет.
– Вот я, скотина! – завопил он. – Иди же ко мне!
Палец прекратил играться с туфлей, поднялся, треща своими
чудовищными суставами, и быстро поплыл в воздухе к нему. Говард включил
ножницы, и они зажужжали в охотничьем азарте. Пока все хорошо.
Обоженный, весь в пятнах кончик пальца качался перед его
лицом, треснувший ноготь мистически перемещался взад-вперед. Говард бросился на
него. Палец уклонился влево и обвил его левое ухо. Боль была адской. Говард
одновременно ощутил ее и услышал неприятный треск, когда палец пытался отделить
его ухо от головы. Он прыгнул вперед, схватил палец и, зажав его в левый кулак,
начал резать. Ножницы резко дернулись, дойдя до кости, жужжание моторчика на
высоких тонах перешло в низкий рев, но они и были рассчитаны на тонкие, жесткие
ветки, так что ничего особенного. Абсолютно ничего. Настал второй раунд,
настоящая суперигра, где счет действительно может измениться и Говард Митла
загребет деньги лопатой. Кровь брызнула мелким дождиком, а потом обрубок
отклонился назад. Говард следил за ним, а последние тридцать сантиметров пальца
какое-то время свисали у него с уха подобно вешалке, пока не отпали.
