Телл встретил его в первый раз на вечеринке, когда отмечали
премьеру музыкального фильма. Более того, он узнал его с другого конца комнаты.
У него поседели волосы, и острые черты красивого лица стали почти изможденными.
Но было невозможно не узнать человека, лет пятнадцать назад руководившего
легендарными токийскими записями, в которых принимали участие Боб Дилан, Эрик
Клэптон, Джон Леннон и Эл Купер. Если не считать Фила Спектора, Телл знал в
лицо лишь Пола Дженнингса, причем не только в лицо, но и по характеру звучания
его записей – кристально чистые верхние ноты подчеркивались ударными
инструментами, грохочущими так сильно, что сотрясали ваши ключицы. Сначала в
записях токийских рок-концертов вы явно слышите Дона Маклина, но, убрав высокие
частоты, вы услышите на заднем фоне пульсирующие звуки, которые принадлежат
Сэнди Нельсону – чистый Нельсон.
Восхищение перед знаменитым продюсером превозмогло
естественную сдержанность. Он пересек комнату и подошел к стоящему в
одиночестве Дженнингсу. Представился ему, ожидая в ответ всего лишь рукопожатие
и в лучшем случае несколько небрежных слов, однако вместо этого между ними
завязался продолжительный и интересный разговор. Они работали в одной области,
занимались одним делом, знали многих, с кем приходилось встречаться и одному и
другому. Даже тогда Телл понимал, что в их встрече было больше чего-то
магического. Пол Дженнингс оказался одним из тех редких людей, с кем Джон мог
говорить, а для Джона Телла это было почти волшебством.
В конце разговора Дженнингс спросил его, нуждается ли он в
работе.
– А вы встречали в нашем деле человека, который бы в ней не
нуждался? – вопросом на вопрос ответил Телл.
Дженнингс рассмеялся и попросил его записать ему свой
телефонный номер. Телл решил, что стоит сделать это, не придавая тому особого
значения. Скорее всего это просто знак вежливости, не больше, подумал он.
Однако Дженнингс позвонил ему три дня спустя и спросил, хочет ли Телл принять
участие в микшировании альбома «Мертвые ритмы» вместе с двумя другими
профессионалами.
– Я не уверен, можно ли из дерьма сделать конфетку, – сказал
Дженнингс, – но поскольку все расходы принимает на себя фирма «Атлантик
рекорде», почему бы не попытаться, повеселившись одновременно?
Джон Телл не возражал и тут же поставил свою подпись под
контрактом.
***
Примерно через неделю после того, как Телл впервые заметил
кроссовки, он увидел их снова. Телл всего лишь обратил внимание на то
обстоятельство, что в кабинке сидел тот же парень, потому что кроссовки
находились на прежнем месте – под дверью первой кабинки мужского туалета на
третьем этаже. Вне всякого сомнения, это были те же самые кроссовки: белые (по
крайней мере в прошлом), с высоким верхом и грязью в глубоких складках. Он
заметил пустую дырку без продетого в нее шнурка и подумал: должно быть, еще не
успел продрать глаза, мой друг, когда взялся шнуровать кроссовки. Затем Телл
пошел к третьей кабинке (по какой-то странной причине он стал считать ее
своей). На этот раз, возвращаясь обратно, он снова взглянул на кроссовки и
заметил нечто необычное: на одной из кроссовок лежала мертвая муха. Она лежала,
подняв вверх крошечные лапки, на самом носу левой кроссовки, той самой – с
пустой дыркой для шнурка.
Когда Телл вернулся в студию «Ф», Дженнингс сидел у
контрольной панели, обхватив голову руками.
– Ты в порядке, Пол?
– Нет.
– Что случилось?
– Я. Я случился. Со мной случилось. Конец моей карьере. Мне
больше некуда деться. Я дрянь, ничтожество. Со мной все кончено.
– О чем ты? – Телл оглянулся по сторонам, разыскивая Джорджи
Ронклера, и нигде не увидел его. Впрочем, это ничуть его не удивило. На
Дженнингса время от времени находило, и Джорджи всегда исчезал, как только
замечал признаки намечающихся неприятностей. Он утверждал, что его карма не
позволяет ему иметь дело с резкими выбросами эмоций.
– Представляешь, я даже на церемонии открытия супермаркета
плачу, – признался однажды он.
– Я убедился, что нельзя сделать из дерьма конфетку, –
повторил Дженнингс, махнув рукой в сторону стекла, разделяющего кабинет
микширования и зал, где исполнялась музыка. Он походил на человека,
произносящего старое нацистское «Хайль Гитлер». – По крайней мере не из такого
дерьма.
– Успокойся, – сказал Телл, хотя знал, что Дженнингс
совершенно прав. «Мертвые ритмы» – группа, состоящая из четырех тупых ублюдков
и одной тупой стервы. Они все были отвратительны как личности и не имели
никаких профессиональных достоинств. – Успокой-ка вот это, – отозвался
Дженнингс и громко пукнул.
– Боже, терпеть не могу несдержанность, – скривился Телл.
Дженнингс посмотрел на него и фыркнул. Через пару секунд они
оба хохотали, а еще через пять занялись работой.
Микширование – если это можно так назвать – закончилось
через неделю. Телл попросил, чтобы Дженнингс дал ему рекомендацию и
магнитофонную запись.
– Хорошо, но ты ведь знаешь, что не имеешь права давать
кому-то прослушивать ленту до тех пор, пока не выйдет альбом, – предупреждал
Дженнингс.
– Знаю.
– Кроме того, я просто не могу понять, зачем тебе эта
запись. По сравнению с этой группой вонючие «Серферы» прямо-таки «Битлз».
– Брось, Пол, все не так уж плохо. И даже если бы все было
так плохо, как ты говоришь, работа закончена.
– В этом ты прав, – улыбнулся Дженнингс. – Ладно, если мне
понадобится твоя помощь, я тебе позвоню.
– Буду очень благодарен.
Они обменялись рукопожатием. Телл вышел из здания, которое
когда-то было известно как «Мьюзик-сити». Вспомнить о кроссовках под дверью
кабинки номер один в мужском туалете на третьем этаже даже не пришло ему в
голову.
***
Дженнингс, уже двадцать пять лет живший записью музыки,
однажды сказал ему, что, когда занимаешься микшированием бопа (он никогда не
говорил «рок-н-ролл», только «боп»), то чувствуешь себя или дерьмом, или
суперменом. На протяжении двух месяцев после микширования записей «Мертвых
ритмов» Джон Телл чувствовал себя дерьмом. У него не было работы. Он начал
беспокоиться о том, как будет платить за квартиру. Два раза он едва не позвонил
Дженнингсу, но что-то говорило ему, что это было бы ошибкой.
Затем ответственный за микширование музыкального оформления
в фильме «Бойня мастеров карате» умер от коронарной недостаточности. Телл шесть
недель работал в Брилл-билдинге (во времена расцвета Бродвея и биг-бендов он
был известен как «Аллея консервных банок»), заканчивая микширование. Большей
частью это были музыкальные отрывки плюс несколько звенящих ситар, но гонорара
хватило, чтобы заплатить за квартиру. А на следующий день Телл едва успел войти
домой, как зазвонил телефон. Это был Пол Дженнингс, интересующийся, заглядывал
ли он последнее время в раздел поп-музыки газеты «Биллборд». Телл ответил, что
не заглядывал.
