– Ну, я не знаю… – произнесла Мэри с сомнением женщины,
слышавшей немало аналогичных предложений от своего мужа и вынужденной затем
страдать от последствий некоторых из них. – Мне бы не хотелось заблудиться здесь,
Кларк. Местность выглядит весьма пустынной. – Она постучала аккуратным ногтем
по зеленому пятну, обозначенному на карте «Боулдер-Крик – Пустынный район». –
Здесь написано, что этот район пустынный, а значит, мы не встретим заправочных
станций, туалетов или мотелей.
– А-а, брось, – сказал он, отодвигая в сторону тарелку с
остатками бифштекса. Из музыкального автомата доносилась песня «Шесть дней в
пути», исполняемая Стивом Эрлом и ансамблем «Дьюкс». Через грязные окна было
видно, как снаружи скучающие мальчишки выделывали разные трюки на своих
роликовых досках. Казалось, им просто нечем заняться и они ждут, когда
достигнут соответствующего возраста и смогут навсегда уехать отсюда. Мэри
разделяла их чувства.
– Никаких оснований для беспокойства, крошка. Мы едем по
шоссе пятьдесят восемь еще несколько миль на восток, затем сворачиваем на шоссе
сорок два.., видишь?
– Угу. – Она заметила также, что если шоссе 58 было
обозначено на карте жирной крещеной линией, то шоссе 42 нанесено всего лишь
извилистой черной нитью. Но она только что хорошо поела – тушеное мясо с
картофельным пюре, – и ей не хотелось нарушать инстинктивную тягу Кларка к
приключениям. В тот момент она чувствовала себя подобно удаву, только что
проглотившему барана. Больше всего ей хотелось забраться в их любимый старый
«мерседес», откинуть назад пассажирское сиденье и вздремнуть.
– Значит, – развивал Кларк свою мысль, – вот эта дорога. У
нее нет номера, это всего лишь проселок, но она ведет прямо к Токети-Фоллзу. А
оттуда совсем недалеко до шоссе девяносто семь. Итак, что ты думаешь?
– Я думаю, что ты завезешь нас туда, откуда им не выбраться,
– сказала она. Как она жалела потом ia этом саркастическом замечании! – Но я
полагаю, что n нами ничего не случится до тех пор, пока ты не сумеешь найти
достаточно широкое место, чтобы развернуть «принцессу».
– Договорились! – воскликнул он с сияющей улыбкой и
пододвинул к себе тарелку с бифштексом. Он снова вернулся к еде, не обращая
внимания на то, что она, включая подливку, остыла.
– Фу, – сказала она, закрыла лицо одной рукой и сделала
брезгливую гримасу. – Как ты можешь?
– Это вкусно, – произнес Кларк с полным ртом таким
сдавленным голосом, что только жена могла разобрать его слова. – К тому же во
время путешествий нужно привыкать к местным блюдам.
– Твое блюдо выглядит так, словно кто-то чихнул и
жевательный табак из набитого им рта попал на очень старый гамбургер, –
заметила она.
Они выехали из Окриджа в хорошем настроении, и сначала все
шло хорошо. Неприятности начались только после того, как они свернули с шоссе
42 на безымянную проселочную дорогу, ту самую, по которой Кларк собирался
промчаться прямо в Токети-Фоллз. Сначала ничто не предвещало неприятностей.
Проселочная дорога или нет, она оказалась намного лучше шоссе 42, всего в
ухабах и потрескавшегося от зимних морозов. По правде говоря, они ехали просто
великолепно, по очереди вставляя кассеты в автомобильный магнитофон. Кларку
нравились исполнители вроде Уплсона Пиккетта, Эла Грина и группы «Поп стейплс».
Вкус Мэри был совершенно противоположным.
– Что ты находишь в этих белых парнях? – спросил он, когда
она вставила свою любимую кассету – Лу Рид пел «Нью-Йорк».
– Я вышла замуж за одного из них, правда? – заметила она,
заставив его рассмеяться.
Неприятности начались через пятнадцать минут, когда они
подъехали к развилке. Обе дороги, отходящие от нее, выглядели совершенно
одинаково.
– Вот ведь дерьмо, – сказал Кларк. Затормозил и открыл
«бардачок», чтобы достать карту. Он долго смотрел на нее. – Этого нет на карте.
– Боже мой, начинается, – вздохнула Мэри. Она уже задремала,
когда Кларк остановил машину у неожиданной развилки, и испытывала потому
раздражение к нему. – Хочешь выслушать мой совет?
– Нет, – ответил он. В его голосе тоже звучало раздражение.
– Но я знаю, что все равно получу его. И мне страшно не нравится, когда ты вот
так закатываешь глаза. Я говорю это на всякий случай – вдруг ты не заметишь.
– Как я закатываю глаза, Кларк?
– Словно я старый пес, который только что пернул под
обеденным столом. Давай, говори. Выкладывай все. Твоя очередь.
– Давай вернемся, пока не поздно. Вот мой совет.
– Угу. А теперь тебе не хватает только поднять плакат:
«Раскайся».
– Мне нужно смеяться?
– Я не знаю, Мэри, – сказал он угрюмо и затем молча сидел за
рулем, посматривая то на ветровое стекло, усеянное разбившейся о него мошкарой,
то на карту местности. Они были женаты почти пятнадцать лет, и Мэри знала его
достаточно хорошо. Она понимала, что Кларк, без сомнения, настоит на том, чтобы
ехать дальше. Не просто проигнорирует неожиданную развилку на дороге, а именно
из-за нее.
Когда Кларк Уиллингем попадает в трудное положение, он не
отступает, подумала она. И тут же приложила ладонь ко рту, чтобы скрыть улыбку.
Но ей не удалось сделать это достаточно быстро. Кларк
взглянул на нее, приподняв одну бровь, и Мэри пришла в голову мысль,
заставившая ее испытать смятение: если она после всех этих лет читает его мысли
с такой же легкостью, как детскую книгу, то, может быть, и он способен на то же
самое в отношении ее.
– Что-то интересное? – спросил он, и его голос стал чуть
тоньше. В этот момент – еще перед тем, как она задремала, поняла теперь Мэри –
она увидела, что рот Кларка становится меньше. – Расскажи мне, посмеемся
вместе, милая.
– Просто захотелось кашлянуть, – покачала она головой. Кларк
кивнул, поднял свои очки на лоб и поднес карту к лицу так, что она почти
касалась его носа.
– Ну что ж, – произнес он, – ехать нужно по левой дороге от
развилки, потому что она ведет на юг, в направлении Токети-Фоллза. Вторая ведет
на восток, к какому-нибудь ранчо или чему-нибудь еще.
– Дорога, ведущая к ранчо, с желтой полосой посредине?
Рот Кларка стал еще меньше.
– Ты просто не представляешь, какими зажиточными бывают
хозяева некоторых ранчо, – заметил он.
Ей захотелось напомнить ему, что времена скаутов и
разведчиков-пионеров остались в далеком прошлом, что он еще не попал в
по-настоящему трудное положение. Затем она решила, что неплохо еще подремать в
лучах вечернего солнца, и этого ей хочется гораздо больше, чем ссориться со
своим мужем, особенно после такой приятной двукратной любви прошлой ночью. В
конце концов, они все равно куда-нибудь приедут, верно?
