Посмотрев на часы, решила позвонить в отель и осведомиться, не приехал ли господин Зарницкий. Даже после сумасшедшей ночи любви я не забыла о главной цели поездки и не выпустила из головы Его Превосходительство – словно была не человеком, а запрограммированным киборгом.
В отеле вежливо отшили – нет, не заезжал, нет, не знаем.
Второй звонок – Натке.
– У нас скоро обед, – доложила дочь. – А я ещё и не завтракала. – Не успеваешь? Бежишь на экскурсию? – М-м-м…
– Смотри, не увлекайся уличной едой. Всеми этими колбасками, сосисками, жареным сыром! – предупредила дочь. – Пончиками, булочками и пирожными. Там всё это невероятно вкусное. Но ты проходи мимо, не соблазняйся. А то потом придётся голодать. Я тебя, конечно, поддержу, если ты решишь просидеть месяц на капусте, но это так ску-уучно! Кстати, Иванцова – подлая свинья!
– Кто бы сомневался!
– Знаешь, что она вытворила сегодня утром?
– Что?! – испугалась я.
– Представь: иду по лесу…
– Одна?! Зачем?! Куда?! Это же опасно!
– Мама, проснись! Тут вообще-то кругом лес. Мы – в лесу, ты забыла?
– И как я согласилась тебя туда отправить?
– Продолжаю. Иду по лесу, наслаждаюсь красотой уральской природы. И вдруг – Иванцова! С Лёней! И они о чём-то разговаривают. Даже не разговаривают, а щебечут.
– А-ах! – ужаснулась я.
– Я притормозила, замаскировалась. Сижу под кустом, шпионю. Эта выдра заливает Леониду про какой-то неведомый цветок, якобы неземной красоты, тянет Лёню за руку, типа, идём, ты на него посмотришь, а потом обязательно нарисуешь. А он, между прочим, цветы не рисует! Дурында. Он на лошадях помешан и на спортивных автомобилях.
– Точно!
У нас дома целая коллекция рисунков Леонида. Натка постоянно тырит отходы производства – бумажки с тщательно прорисованным копытом, обрывки с изображением выхлопной трубы болида… Парень безостановочно рисует, он генерирует изображения, как компьютерная анимационная программа.
– И тут Иванцова меня заметила! И говорит Лёне: ой, пойдём скорее отсюда, там Николаева по делам под кустик присела, не будем её смущать…
– А-а-ах! – задохнулась я. – О-о-о!
– Какая подлость, да?
Я уже открыла рот, чтобы назвать Иванцову сукой и вредоносной кобылицей, но вовремя себя одёрнула. И так уже предлагала зажарить падлу на костре… Ругаюсь как сапожник. Но с другой стороны, если б дочка воспользовалась мудрым материнским советом, то сегодня Иванцова не поставила бы её в дурацкое положение.
– Она очень, очень плохая девочка! – прорычала я в трубку.
Прикрыв трубку рукой, шёпотом выматерилась – отвела душу. Не хватило! Повторила ещё разок. Если в данный момент Иванцова ела суп, то она наверняка им подавилась.
Хорошо, что моя малышка не в курсе, как яростно иногда матерится её супермамочка. Жизнь заставляет. Но для Натки я мечтаю о другом мире: волшебном, гармоничном, озарённом всеобщей любовью. Чтобы ребёнку никогда не пришлось изрыгать ругательства и скрежетать зубами, как это делаю я в особо травматичных ситуациях.
Безусловно, рай на земле не существует. Натка уже сейчас живёт в обычном мире, рядом с простыми людьми – и многие из них вовсе не будут лелеять Наткино самолюбие.
Вот, например, Иванцова. Видела я эту… м-м… очень плохую девочку. Если для Натки Леонид – первая любовь, то для Иванцовой он всего лишь строптивая мишень. По каким-то загадочным причинам, неуловимым для Иванцовой, художник до сих пор не присоединился к бесконечному списку поклонников этой дивы с льняными волосами и фигурой Афродиты, просидевшей два месяца на японской диете.
Все парни лицея – от мала до велика – одурманены Иванцовой. А Леонардо да Винчи – нет! Вот девица и выдрючивается на полную мощность, как двенадцатицилиндровый белый кабриолет. Она роскошна – спору нет, но Леонид пока упорствует…
Бедная моя доченька! Какие конкурентки у воробышка… Не понимаю, куда смотрят сотрудники модельных агентств? Давно уже должны были отвлечь эту заразу на себя, пригласив Иванцову на кастинг. А родители? Они совершенно лишены амбиций? Наградили дочь претенциозным именем (Джульетта!), но дальше дело не пошло. Почему они не рассылают фотографии красотки в знаменитые модельные агентства? С именем «Джульетта Иванцова» девочке прямая дорога в мир вычурности и фальши, то есть в мир гламура.
Кстати, а ведь я и сама могу отправить фото кикиморы в агентство! Отличная идея! И почему мне раньше в голову не пришло?
…Успокоила расстроенную Натку мантрой «ты уникальная и неповторимая, а Иванцова – пучеглазая барби, каких миллион». Дочка слишком умна, чтобы купиться на простенькую формулу, но всё равно мои высказывания в адрес Джульетты её тонизируют. Я – словно тренер, прыгающий вокруг спортсмена: размахиваю полотенцем, сбрызгиваю водой, подбадриваю… Мы победим Иванцову и добудем главный приз – Прекрасного Леонардо!
Увы, Джульетта – совсем не пучеглазая барби. Она хитрая, как лисица, и победить её нелегко…
Едва нажала «отбой», как услышала шаги за спиной – и даже не услышала, а почувствовала, как накатила волна тепла и нежности.
– Привет, птичка! – Володя обнял за плечи, поцеловал в макушку. – С кем разговариваешь? Позавтракаем?
Это ласковое «птичка» и поцелуй в один миг устранили все вопросы. Я боялась утренней встречи, не знала, что мы скажем друг другу… А вышло всё идеально, никакой неловкости! Я – «птичка», и сейчас мы будем пить кофе.
Пока я поднимала дочкину самооценку, Володя, очевидно, успел заглянуть в ванную. Он был в синих джинсах и сейчас благоухал свежестью. С трудом удержалась от того, чтобы не провести ладонью по голому животу и не сунуться ниже – под пояс штанов. Несколько капелек воды остались на шее, кожа была прохладной – наверное, он принимал холодный душ…
Мне было страшно! Я плавилась рядом с ним, теряла самообладание… Когда последний раз мужчина вызывал во мне такие чувства? Только Наткин отец был способен на это. Но он меня растоптал, превратил в озлобленную стерву… С тех пор я всегда оставалась начеку – нельзя расслабляться, нельзя доверять мужчинам, все они предатели и подлецы! Но так хочется, чтобы тебя держали в ладонях, как маленькую птичку, целовали и никуда не отпускали…
– Ленусик, ты давно встала? А я что-то разоспался. Девять часов – труба! Ты не поверишь, я обычно в шесть встаю.
– Если честно, ни за что не поверю! – засмеялась я счастливым смехом влюблённой и ночью основательно затисканной женщины.
Володя поставил на стол две чашки кофе и тарелку с хлебом и колбасой.
– Завтрак непритязательный, пардон, сильвупле, мерси. Но мы потом наверстаем в каком-нибудь ресторанчике, правда?
Он сел напротив, поставил локти на стол и подпёр голову кулаками. Он рассматривал меня, и в его глазах я видела нечто такое, от чего щемило сердце… Словно он говорил сам себе: «вот сидит моя милая девочка»…
