— Так скажи девчонке, пусть успокоит его! «Самый умный, блин!»
— Девчонки нет.
— Как нет? — Платон даже перестал жевать.
— Вот так, нет. Она попросила подругу прогуляться с коляской.
— И что?
— А сама пошла в кафе. — Ну?
— Что — ну? Я взял не ту девчонку.
Платон на другом конце провода неприветливо замолчал.
— Высадил в лесу, — продолжал повествование о своих горестях Вадим, хотел…
— Слушай, ты хоть не открытым текстом, — напряженно попросил Платон.
— И не получилось. Она сбежала.
— Ты что, больной?
— Наверное, — согласился Вадим. Давно он так капитально не ошибался. А так как я больной, то взятки с меня гладки. Ребенка сами забирайте, я его тут оставляю, он меня уже достал.
— Ты, Вадим, не просто больной. Ты делаешь блестящую заявку на стопроцентный кретинизм.
— Спасибо.
— Давай, родной, спускайся вниз. Там тебя наверняка ждут.
— Вот еще.
— А ты думал? Та девчонка, я не сомневаюсь, давно уже в милиции. Вещает о твоих подвигах, описывает твою чудесную морду. ОМОН роет копытом землю, спецназ полирует штыки.
— Да не могла она так быстро выбраться из леса. И вообще, из-за чего такая суета? Из-за какого-то бизнесменского заморыша?
— Да? — нехорошо ухмыльнулся Платон. — Заморыш-то приходится единственным внуком мэру Шлимовска. И если девчонка все еще в лесу, то осталась та, другая, которая была нам нужна и которую ты бесславно упустил. Чем сейчас, как ты думаешь, занимается дочка мэра?
Вадим вздохнул. Вот вляпался!
— Именно! Она вопит благим матом, требуя назад своего ребенка. Операцию ты уже провалил. Заказчику это не понравится. Но у нас в руках остается младенец, и при удачном раскладе еще можно рискнуть и пойти ва-банк. Попытаешься смыться, достану из-под земли. Так что сиди тихо, меняй памперсы, корми грудью и моли Бога, чтобы все обошлось.
— Я не знаю, что с ним делать, — в ужасе простонал Вадим. — Он все время орет.
— Ну, он не сложнее автомата Калашникова, я думаю, — холодно отмахнулся Платон. — Сиди и не высовывайся, понял? Все, пока. Неудачник.
С беззвучной яростью Вадим смотрел на телефонную трубку. Потом швырнул ее на рычаг и, припадая на одну ногу, отправился в соседнюю комнату посмотреть, нельзя ли выключить у ребенка звук.
Глава 12
Анвар Хайбуллин, директор имиджмейкерской фирмы, лежал в кресле напротив своего клиента, которого он собирался в два счета протолкнуть в мэры Шлимовска, и очень себе нравился. Игорю Шведову он нравился куда меньше.
— Где ты выдрал эту фотографию? — хмуро спросил Игорь, рассматривая агитационную листовку. Крупно откадрированное лицо Шведова лучше было бы разместить на рекламе контрацептивов, а не на воззвании к избирателям. Его взор на снимке сиял откровенностью и обещанием неземных блаженств. — Откуда она?
Анвар самодовольно оглядел золотую печатку на холеном мизинце, раскрыл папку-файл и достал фотографию. Это был обычный семейный снимок. Ушлый Хайбуллин, вырвав физиономию Игоря из контекста, оставив его без фона в лице Валерки и Олеси, превратил владельца строительной компании в какого-то злостного Казакову.
— Лучше бы не резал, так и оставил, — буркнул Шведов. — С семьей.
Анвар склонил голову набок и с явным удовольствием посмотрел на листовку, удерживая ее перед собой на вытянутой руке.
— Блестяще, блестяще! — сказал он. — Ты, Игорь, прости, конечно, но в имиджмейкерстве ты полный ноль. Да, согласен, кирпичи, шлакоблоки там, алебастр, сваи — здесь ты ориентируешься. Но в имиджмейкерстве ты абсолютное дитя. Ты ничего не понимаешь. Посмотри на эту фотографию! Я перерыл две сотни снимков у тебя дома и выбрал…
— Натуральные…
— …самый сильный, — остановил Анвар слово, которое рвалось у Игоря из глубины души. — Посмотри, как падает свет. Здесь все. Тонкая, умная улыбка, властный подбородок, огненный взгляд стопроцентного лидера, энергичного, смелого, уверенного в себе. Перед нами человек, способный увлечь за собой…
— В бордель! — вставил Игорь.
— …на баррикады строительства новой жизни. Шлимовску нужен именно такой герой, такая личность. Твоя харизма…
— Вставь эту харизму знаешь куда? Себе в задницу, — обиженно посоветовал Хайбуллину Игорь в лучших традициях американских боевиков. — А текст? Ты сам его писал?
Анвар сдул пылинку с шелкового галстука и поднял на Игоря ангельский взгляд непонятого гения.
— И текст тебе не нравится? — кротко спросил он.
— Я что, майонез «Кальвэ», да? — растерянно крикнул Игорь.
— Почему же? — удивился Анвар.
— Восхитительный, бесподобный, уникальный… На банке с майонезом написано то же самое. Стандартный набор прилагательных.
— Ну, ты скажешь… — совсем приуныл Анвар. — Прости, но ты дилетант, Игорь. Мне лучше знать, что…
— Надеюсь, твои блестящие знания очень тебе пригодятся в другом месте.
— В смысле?
— В том смысле, что я расторгаю с тобой контракт.
Хайбуллин подпрыгнул в кресле, от его умиротворенности не осталось и следа. Если Шведов не шутил, то вместе с контрактом в далекую туманную даль уплывали и «БМВ» представительского класса, и стремительные вылазки в Монте-Карло, и ресторанные обеды…
— Но как же, как же, — засуетился он, — я столько сделал для тебя! Мы с тобой проведем блестящую предвыборную кампанию, у меня еще столько идей!
— Предложи свои идеи кому-нибудь другому! — рявкнул Игорь, скомкал листовку и метко запустил ею в корзину для бумаг. — Проваливай! Ты уволен!
— Пожалеешь, Игорь, — пасмурно предупредил Хайбуллин, поднимаясь. — Но будет поздно.
— Что тебе там причитается, получишь в бухгалтерии, — Шведов нетерпеливо помахал рукой, — иди, иди, харизма ходячая… Алло!
Звонила Никитишна.
— Игорь, я волнуюсь, — тревожно сообщила она. — Во-первых, телефон не работает, звоню снизу, из автомата. Во-вторых, Олеси до сих пор нет.
Игорь глянул на часы. Семь вечера.
— Подожди, не вешай трубку, — сказал он Никитишне и по другому телефону набрал номер своего сотового, который сегодня путешествовал по парку с Олесей. Раздались равнодушные гудки. — Странно. Сотовый не отвечает. Слушай, я тоже начинаю волноваться. Где она может быть?
— Игорь, ты приезжай домой, — попросила расстроенная Никитишна.
— Хорошо, еду.
Когда через три часа настойчивого пешедрала Таня все еще не обнаружила никаких следов цивилизации, она наконец поняла, что заблудилась.
