— Странно как-то без штор, — сказал Олег. — Нас никто не увидит?
— Высоко ведь, — пожала плечами Шушу. — Иди сюда. Сколько можно ждать.
Олег вернулся к кровати, где уже в позе свежеиспеченного круассана поджидала его красивая девушка, и поцеловал ее в родинку на шее.
Американка, немка и шведка, которые составляли послужной список Лео Хантера и отняли у него соответственно шесть, три и восемь месяцев жизни, были рациональны, прагматичны, предсказуемы. Каждая считала своим долгом экономить зубную пасту, каждая имела одно умопомрачительное вечернее платье для праздничного случая, а в будни обходилась бесформенными кофтами и потрепанными кедами, каждая скрупулезно высчитывала, сколько с нее причитается за съеденный вдвоем с Лео обед в ресторане. Они были отвратительны — Лео понял это только сейчас.
Маша Понтыкина вывернула добропорядочного американца наизнанку, как хирург резиновую перчатку, заставила отказаться от многих убеждений, измучила, но и подарила небывалый восторг. Она была наглой и нежной, очаровательной и яростной, взбалмошной, непоследовательной, несдержанной в оценках и высказываниях, грубой, сумасбродной, задумчивой, веселой. Ее настроение менялось каждые две минуты, и она скорее бы застрелилась, чем надела к костюму кроссовки — хотя любая американка или немка сказала бы ей, что кроссовки гораздо практичнее шпилек. Зато на ночную дискотеку Маша могла запросто нацепить майку с надписью «Bitch» на груди. За несколько дней тесной дружбы Лео превратился из человека, знакомого только с сандвичами и чизбургерами, в тонкого гурмана и ценителя. Роль изысканной закуски, а также горячего блюда и напитков выполняла бесподобная русская девушка Маша.
— Некоторые кандидаты в мэры Шлимовска совершенно не понимают, какую убийственную роль может сыграть в их предвыборной кампании телевидение, на отличной американской жвачке произнес Лео. От мысли натренироваться в русском языке за время шлимовской командировки он, видимо, отказался совсем.
— А что? Реклама — двигатель торговли. Кто себя хорошо рекламирует, того и купят избиратели.
Маша лежала на диване и читала газету «Уральская новь». Лео смотрел по телевизору пламенное выступление Ивана Елесенко. За десять минут коммунист Елесенко успел наобещать электорату столько всего чудесного, сколько не обещает юной девственнице опытный жиголо.
— Колоритный мужчина, — заметила Маша, бросив взгляд на экран. — А голосище! А ручищи! А косая сажень в плечах! С такими параметрами у мартена вкалывать или лес валить.
— Вот именно!
— Что — именно?
— Чем чаще будет он появляться на экране, тем быстрее будут таять ряды его поклонников.
— Лео, ты спятил! Кто контролирует прессу, тот и побеждает на выборах.
— Прессу — да, но не конкретно телевидение. Телевидение — слишком опасная материя. Команда профессионалов может сделать из претендента конфетку, но достаточно одной его ошибки, неверного жеста, фальшивой ноты и образ рушится на глазах. Позволь, я приведу несколько цифр…
— О, Лео, не надо! — заныла Маша. — Ну какие цифры, скучно, лучше намажь мне спинку йогуртом.
— Зачем? — простодушно удивился Лео.
— Вот глупый. Потом оближешь.
— А… Но я все-таки приведу некоторые факты…
Видели бы наставники молодого стажера в Институте исследования СМИ, в каких специфических условиях Лео читает свою короткую лекцию. Под розоватым вишневым йогуртом проявлялась загорелая Машина спина.
— Мониторинги средств, массовой информации в пост-коммунистических странах привели к парадоксальному результату: между количеством времени, использованным на рекламу той или иной партии, и количеством собранных голосов существует не прямая, а обратная зависимость. Например, на парламентских выборах в Венгрии правящая партия рекламировалась прямо и косвенно на телевидении сто двадцать пять минут чистого времени и получила тридцать семь мест в парламенте. Оппозиционная партия — двадцать две минуты рекламы и двести девять мест.
— Обалдеть! Под правой лопаткой, пожалуйста.
— Такая картина наблюдается и в других государствах. Вообще-то я не люблю йогурт!
Лео зарычал и укусил Машу за шейный позвонок. Маша взвизгнула.
— Так что же, — спросила она, — на телевидение вообще не соваться? Скажи это какому-нибудь сенатору в своей Америке.
— Результат парадоксален, я и говорю.
— Все это ерунда. Лучше подумай, милый, не осилишь ли ты второй стаканчик йогурта?
— Нет.
— Ну ладно, тогда его съем я.
Теперь в роли тарелки выступил Лео. Он лежал на диване и думал о том, что ему совсем не хочется уезжать из Шлимовска, да и вообще из России.
Отдавая кассету, Шушу не смотрела на Сергея. Больше всего она боялась, что он захочет остаться у нее. Постоянный любовник в дополнение к случайному, и оба в одну ночь — это было слишком. Сергей расценил холодность и отчужденность подруги совсем иначе. Он решил, что спектакль, разыгранный Шушу и Олегом в спальне перед видеокамерой, побил все рекорды раскрепощенности и теперь самодеятельная актриса испытывает неловкость.
— Хорошо получилось?
— Что ты имеешь в виду? — скованно спросила Шушу.
— Ну, ракурсы, планы… Будет из чего выбрать? — Сергея интересовал исключительно профессиональный момент. Удачной ли оказалась эта ночь для голубоглазого красавчика Олега, его, конечно, не волновало. Пусть Олегу сегодня покорилась Джомолунгма наслаждения, в любом случае материальный результат горячей встречи с эффектной девицей доставит ему массу волнений и переживаний.
— Да, я старалась… Ногами впихивала его в кадр.
Мысль о том, как он будет сейчас просматривать отснятую пленку, привела Сергея в состояние повышенной боевой готовности. Он сделал попытку притянуть к себе подругу, но Шушу ловко выскользнула.
— Знаешь, у меня голова что-то разболелась, — подбросила девушка дежурное объяснение. Без косметики она и в самом деле была бледна. — И на работу ведь. Спать осталось всего ничего.
— Понял, — вздохнул Сергей. — Тогда поеду. Сделаю снимки и завтра же в гости к нашей заблудшей овечке. Посмотрим, какие у него нервы.
— Надеюсь, не очень крепкие. Сколько, как ты думаешь, нам удастся из него вытрясти?
Едва речь зашла о деньгах, внешние признаки нездоровья покинули лицо Шушу, ее щеки порозовели, а глаза засверкали алчно и жадно.
— Три тысячи минимум, — прикинул Сергей. Он с удовольствием поддержал разговор на приятную тему.
— Да? Мальчик не бедный?
— У него своя фирма. Пусть делится.
— А он не натравит на нас кого-нибудь?
— Не волнуйся. Раскошелится. Мы ведь не сто тысяч у него будем просить, так, копейки.
— Все равно, мне всегда страшно.
