— А не помню. Надо было остаться. Кстати, если тебе нужно распечатать роман, то я найду компьютер.
— Какой роман? — оторопела я.
— Как какой? Твой. Ты вчера сказала, что написала роман покруче «Унесенных ветром», такой трогательный, сентиментальный — для женщин, и он у тебя на дискетах. Но ты никак не можешь его распечатать, потому что ни у кого нет времени на шестьсот страниц. М-да… Долго писала-то?
Вот на какую изощренную ложь я способна в пьяном состоянии! Интересное открытие. Я попросила Марину не беспокоиться — справлюсь как-нибудь сама.
А что сказать Сержу? Посвятить его, обладательницей какой информации я являюсь? Но ему сейчас не до меня.
Сергей собрался на очередную встречу с атомными продавцами, взял с собой газовый пистолет — девятимиллиметровый «рек-майами» — и оставил меня одну. Как будто ему может помочь газовый пистолет! У противной стороны, я ручаюсь, на вооружении танки и пулеметы!
А я снова отправилась на поиски свободного и стойкого к инфекции компьютера.
…Это что же такое! Москва буквально напичкана импортной техникой всех разновидностей, марок и конфигураций, но ни один человек не хочет распечатать мне пятнадцать страниц текста. Боятся вируса, как квалифицированные проститутки. Обошла три конторы и везде получила отказ. Счастье, что мой стойкий организм не предъявил наутро счет за вчерашнюю попойку: с похмелья, раздраженная новыми отказами, я была бы страшна.
На Кутузовском проспекте, выходя из здания, на пятом этаже которого работал в одной фирме знакомый программист, в прошлом — ответсек одной из районных газет столицы (он, как и предыдущие двое, отказался мне помочь), злая и нервная, я наткнулась на Вячеслава Петровича Тупольского. Слава Богу, хоть одно приятное лицо за это премерзкое утро.
Хотя сентябрь подкатил к двадцатым числам, солнышко стало припекать решило, наверное, порезвиться напоследок. Я взмокла в своей легкой белой куртке, которую надела в ожидании осеннего дождя, волосы кучковались на лбу влажными сосульками, настроение было отвратительным, и Тупольский оказался весьма кстати. От него веяло великолепной свежестью дорогого одеколона, глаза, как обычно, синели льдинками (я бы с удовольствием нырнула сейчас в ванну со льдом), борода напоминала о Деде Морозе из зимнего заснеженного леса. На фоне взмыленных теток в плащах и мужиков с прилипшими к спинам рубашками ВэПэ смотрелся компактным айсбергом с минусовой температурой поверхности.
Он схватил мою руку, горячую и липкую, словно заварное тесто, отсаженное на раскаленный противень, затряс ее так, что я задергалась, и повлек меня в ближайшее кафе — в сумрак и прохладу, к ванильному мороженому и ледяному вишневому коктейлю. Мужчина с деньгами — великое дело. Он всегда уместен и везде звучит.
Тупольский мне обрадовался. Мы не виделись около месяца, хотя он и засек меня в толпе меломанов в концертном зале, где мы слушали Первый концерт Чайковского. Не подошел, потому что я была с Мариной. Почему они все так ее не любят, несчастную?
ВэПэ рассказывал о своей фирме, о Светке, которую он отправляет в Англию учиться, я трудилась над мороженым и думала: попросить у него компьютер или нет? У него наверняка дома есть. Но тогда придется объяснять, что у меня там такое на дискете. Да и подло портить компьютер хорошему человеку. Ладно, пусть живет.
— Что же, Марина к вам заходит?
— Заходит, Вячеслав Петрович. Вчера вот зашла. Вы ее тоже не любите?
— Почему вы так решили? Просто она много лет была женой Дроздовцева, а после того, как мы узнали его подноготную… Я просто удивился, что вы нашли общий язык. Вы-то, конечно, с кем угодно найдете язык. Но вот Марина. Она старше вас, а женщины не любят находиться в компании, где они не могут претендовать на роль самой маленькой и любимой.
Петрович заметил, что я успешно расправилась с мороженым, поискал глазами за моей спиной, и к нему мгновенно подлетел сладкий и подобострастный официант.
— Татьяна, «апельсиновое суфле с плодами киви» — звучит красиво, но вполне может оказаться ерундой. Рискнете?
Я кивнула, и через минуту передо мной выросло сложное волнообразно-подрагивающее сооружение. Я прицелилась.
— Не знаю, что же делать со Светкой? Она лезла к Дроздовцеву и добилась своего — вы знаете, что он с ней сделал. Олег получил по заслугам. Но теперь Света совсем съехала с тормозов. Дроздовцеву выпала честь, так сказать, поднять шлагбаум, и теперь у меня в глазах рябит от Светкиных поклонников. Сегодня она с одним — завтра с другим. Неужели она со всеми ними, извините за выражение, спит?
Тупольский даже покраснел. Скромняга. Другой на его месте, не смущаясь, употребил бы гораздо более сильный и получивший повсеместное распространение глагол.
— А в Англии? Остается надеяться только на осмотрительность англичан и языковой барьер. А я ведь ей не отец, она в любой момент может послать меня к черту с моими нравоучениями.
Святая простота. Я даже перестала обрабатывать суфле. Да как же Светка его пошлет? Да она, словно вакуумная присоска, сама от него до конца жизни не отстанет. Света не дура и понимает, что без денег Тупольского она всего лишь заурядная девица, которых сейчас, красивых, длинноногих, в столице бескрайнее море.
— Светка у меня была, — сказала я решительно. Не могу смотреть, как страдает хороший человек. — Она вас не бросит. Она вас почти любит. Пока за ваши в нее капиталовложения. А через пару лет, Бог даст, полюбит по-настоящему. Светка и сейчас заметно изменилась. Она сказала мне, что вы единственный человек, которого волнуют ее проблемы, а она к вам несправедлива.
— Правда? — Тупольский на глазах начал было уменьшаться, оседать, как мое суфле, но тут же быстро сконцентрировался и сосредоточенно принялся отсчитывать деньги от пачки купюр — эта нехитрая операция помогла ему преодолеть внезапно нахлынувшую после моих слов горячую волну смущения. Таня, к сожалению, я должен идти. У меня встреча. Было приятно с вами встретиться. У вас дар поднимать другим настроение. Куда вас подбросить?
— А разве вы на машине? Спасибо, все было очень вкусно.
— А вы ее не заметили? Машина ехала за мной следом.
Нет, он положительно сделался миллионером. Недалеко от кафе под сине-красным знаком «стоянка запрещена» припарковался серый «крайслер». Солидно и неброско.
Высадив меня около моего дома, ВэПэ на прощанье сказал:
— Если нужна помощь — сразу ко мне. Телефон знаете, надеюсь. Там автоответчик, но вы его не пугайтесь. В гости приезжайте. Я, кстати, похоже, скоро сильно развернусь и тогда буду сватать вас на должность директора службы «паблик рилейшнз».
Я энергично замахала руками:
— Ну нет, хватит с меня этого!
* * *
Конкретное подтверждение того, что в мире неспокойно, мы получили в понедельник, 22 сентября.
Серж пропадал два дня со своим бизнесменом-англичанином, которому он усиленно навешивал на уши макароны из оружейного плутония. Он все-таки добился своего — ему поверили и даже один раз уже пытались продать отработанные материалы из атомного реактора, которые они с англичанином возили в лабораторию для анализа. Следующим шагом, по идее, должна была стать покупка настоящих радиоактивных элементов. Сергей и сам вполне сошел бы сейчас за полкило урана — энергию он излучал бешеную, а дома появлялся, как депутат в приюте для престарелых — отметиться. Я одичала и очень устала бояться за него.
