Андрею был предложен добротно изданный каталог. Рядом с фотографиями девушек (в деловом костюме и в бальном платье с драгоценностями) располагалась подробная информация об их выдающихся способностях: скорости печатания, владении иностранными языками, умении водить автомобиль и так далее. Три девицы были непревзойденными мастерами по части управления катером, еще семь увлекались верховой ездой, одна успешно практиковалась в таэквандо, еще одна блестяще делала внутривенные инъекции.
– Они все так красивы, – заметил немного ошалевший от такого количества щедро одаренных девиц Андрей. – И так компетентны. Как же выбрать?
Сюзанна Эдмундовна поспешила дожать горячего клиента. Она потупила сияющий изумрудным огнем взор и интимно-доверительно сообщила:
– Вы понимаете, что наши девочки готовы удовлетворить любую потребность заказчика? Лю-бу-ю.
– Да? – заинтересовался клиент. – Что вы имеете в виду?
Сюзанна Эдмундовна жарко вздохнула и пятнадцать секунд гипнотизировала заторможенного посетителя откровенным, полным намека взглядом.
– Ну, например, вы весь день вели напряженные переговоры где-нибудь на Мадагаскаре…
– У меня нет никаких контактов с Мадагаскаром, – уточнил Андрей.
– Не важно, – в нетерпении отмахнулась Сюзанна Эдмундовна. – Вы возвращаетесь в гостиницу в сопровождении нашей девочки усталый, немного нервный. Чего бы вам захотелось после теплой ванны и легкого ужина?
– Завалиться в кровать? И часиков двадцать похрапеть? – предположил Андрей.
– Но вы же молодой, здоровый мужчина! – возмутилась Сюзанна Эдмундовна. – А рядом – красивая юная женщина, которая только что делала вам в ванной массаж!
– Массаж! В ванной! – обалдел от счастья клиент. – Значит… Что же вы сразу не сказали?
Сюзанна Эдмундовна облегченно вздохнула. С такой исключительной заторможенностью она встречалась впервые.
– Сколько это будет стоить? – спросил повеселевший и обрадованный Андрей.
– Это зависит от способностей девушки. Выбирайте по каталогу, а потом я вам скажу.
Андрей прошуршал глянцевыми страницами и грубо впечатал палец в снимок, на котором была изображена эскорт-девица Вероника.
– Вот эту хочу!
– У вас отличный вкус, – хмуро заметила Сюзанна Эдмундовна. – Вы выбрали одну из самых лучших сотрудниц. Но, к сожалению, она у нас больше не работает…
– Почему? – спросил Андрей.
– Вышла замуж и уехала в Европу, – сухо и недовольно ответила содержательница выездного борделя. – Так вы будете кого-нибудь брать?
– Ну, если только вас. – Пряжников наконец стер с лица несвойственное ему туповатое выражение и извлек на свет «корочку». – Хотел бы провести с вами, Сюзанна Эдмундовна, не менее шестидесяти минут, радуя сердце откровенной беседой. Надеюсь, вы подробно расскажете мне о Веронике и ее клиентах…
Если бы все подопечные Сюзанны Эдмундовны в одночасье пали жертвой бубонной чумы, если бы она обнаружила таракана в ресторанном салате или новый кандидат в молодые любовники оказался бы гомосексуалистом, – и тогда Сюзанна Эдмундовна не выглядела бы несчастнее, чем в этот момент.
После визита в «Деловой вояж» Андрей выкроил кусочек свободного времени. Он остановил автомобиль около бистро «Момент», бистро, которое вызывало у него приятные ностальгические воспоминания о тех временах, когда здесь за стойкой жонглировала экзотическими гамбургерами и бутербродами синеглазая Катерина.
Андрей заказал стаканчик горячего кофе и исполинский сандвич под названием «Танталово освобождение» (творчески одаренная личность, повар Владислав, конечно, не мог указать в ценнике просто «бутерброд с ветчиной и свежим огурцом», он призвал на помощь мифологию: по древнегреческому мифу Тантал, царь Фригии, оскорбил богов и получил за это по рогам – бедняга стоял по горло в воде под тяжелыми ветвями ароматных плодов и умирал при этом от жажды и голода).
Пристроившись на высоком табурете в углу бистро, Андрей достал дневник Алены, надкусил сочный и горячий бутерброд, глотнул обжигающего кофе и с головой нырнул в Аленины переживания…
Дневник Алены. «…Наконец-то домой к Агафонову. Дверь открыл Вася, он был в одних трусах, но ужасно деловой. „Ругаться пришли, – трезво оценил он обстановку, – проходите. Мама сейчас вернется из магазина“. Я пошла за Агафоновым на кухню и обнаружила там маленького брата на высоком стульчике – Агафонов кормил малыша кашей. Ребенка практически невозможно было разглядеть из-за каши, и он был абсолютно счастлив. „Ну вот и все, – сказал Вася, заканчивая, – полетели мыться“. Дома он какой-то чрезвычайно серьезный и самостоятельный. Я ведь привыкла считать его бандитом. Вскоре пришла мама, совсем молодая, цветущая, с грудой пластиковых пакетов и – о Боже, неужели такое возможно! – еще одним карапузом. Моя Ирина говорит, она бы тоже хотела родить троих, если бы были деньги. Героини! Мама Жанна сразу поняла, что я из школы, и даже назвала по имени. Она вручила девочку подбежавшему Агафонову, а сама стала выгружать сумки. Она совсем не была похожа на усталую, озабоченную, измотанную мать троих детей. Веселая и улыбчивая. „Вот удивительно, что вы к нам пришли, – сказала она, – я думала, учителям сейчас и уроки-то вести неохота не то что учеников по домам навещать. Зарплату ведь не платят? Васечка, сними с нее памперс, пусть проветрится!“ – „Уже снял, мамаша, не беспокойтесь!“ – ответил Агафонов тоном, каким разговаривают с женщинами врачи в детских поликлиниках. „Как же это у вас… Трое!“ – поинтересовалась я. „Муж моряк, – объяснила Жанна, – как вернется из плавания, так ни одно противозачаточное средство не выдерживает. Да я и сейчас беременная. Два месяца. Ну и ладно. Дети – как иностранные языки: первый дается трудно, а потом пошло-поехало. А сын про вас мне часто говорит, Алена Николаевна!“ Я замерла. Что про меня может хорошего сказать Агафонов? Что я замучила его замечаниями, что я вредная, бессердечная училка? „Да, Алена Николаевна, я вас, можно сказать, хорошо знаю. Вася говорит, что вы единственный человек из преподавательского коллектива, сохранивший чувство юмора, несмотря на принадлежность к зверской профессии. Прямо так и говорит, я удивляюсь, десять лет, а как что-нибудь скажет заумное! Еще говорит, что вы женственная. Представляете?! Я спрашиваю: Васечка, а что ты понимаешь под этим выражением? Он говорит: Алена Николаевна не ругается, не дерется, не хватает за шкирку и не сплетничает о коллегах. Вот! Значит, он правильно употребил слово „женственная“, да? Во время монолога Жанны я тихо сползла под кухонный стол. Агафонов! Маленький разбойник! Как я могла теперь сказать его матери, что вся школа стонет от его бандитских выходок? Навестила родителей, называется! Что мне оставалось? Я неуверенно пролепетала, что Вася – чудесный ученик, только его подвижность и активность время от времени создают некоторые трудности, но это, конечно, возрастное, а мальчик он хороший… Да, совсем не эту речь повторяла я про себя, когда добиралась до агафоновского дома с автобусной остановки. Вася вышел попрощаться…“
