— Ладно. Какой ты нахальный! Выйди, я оденусь.
— Выйду, как только смогу встать. Ты очень соблазнительна в простыне.
— Ну, не стони. Что, так больно?
В глазах доблестного интервента стояли слезы. Он или на самом деле не мог шевельнуться, или талантливо играл роль, предполагая, что сейчас Маргарита начнет суетиться вокруг него, делать массаж, ставить примочки на ушибленные места.
— Хорошо, я оденусь на кухне. Там, кажется, чайник выкипел…
Валдаев полежал еще минуты три на полу с трагической мордой, но никто не шел его поднимать, утешать и гладить по голове…
* * *
— Расскажи-ка подробнее про Германцева.
— И ради этого ты приперся ко мне в третьем часу?! — возмутилась Маргарита.
— Я не специально. Мимо проходил. Дай, думаю, зайду, спрошу.
— Ой, не надо врать.
— Да. Вру. Еще, пожалуйста, чаю.
— Сам налей, я тебе не прислуга.
— Какая ты все-таки, Рита! — упрекнул Валдаев. Голова у него ныла после соприкосновения с полом. — Неотесанная!
Александр с грустью заметил, что как хозяйка Маргарита никуда не годится. Даже у него, холостяка, был дома чайный сервиз на случай торжественного приема. А здесь на голом столе красовались две разномастные кружки и банальный пряник на блюдце — больше предложить дорогому гостю Маргарите было нечего. «Так, — .подытожил капитан. — Не хозяйственная — это раз. Какая любовница — тоже неизвестно. Это два. И раз, и два… Но так бы и сидел всю ночь и смотрел в ее наглые зеленые глаза…»
— Уж извини, до Настасьи мне далеко. Я не светская дама. Ладно, сиди, налью, А то сейчас заплачешь. Почему тебя интересует Германцев?
— Они ведь с Кармелиным были друзьями.
— Ну и что из того?
— Просто пытаюсь найти хоть какую-нибудь нить
— Значит, ты знала Никиту Кармелина еще до того, как устроилась телохранительницей к Настасье?
— Нет.
— Как же?
— За тот месяц, что я провела рядом с Артемом Германиевым, он ни разу не встречался при мне с Никитой. Я вообще не понимаю, зачем он нанял в «Бастионе» меня и еще одного парня, Дениса. К нашим советам не прислушивался, с собой часто не брал. Не клиент, а натуральный разгильдяй! Инстинкт самосохранения у него был на нуле. Сам ведь кричал на каждом углу, что кредиторы, вернее, псевдокредиторы — потому что он клялся, что не присваивал себе денег «Коралла», — жаждут его убить, и сам же нарушал элементарные принципы безопасности. Ну и доигрался.
— Ты считаешь, если бы Германцев строго следовал вашим указаниям, он остался бы жив?
— Ну, не месяц бы протянул, а хотя бы год
А там, глядишь, и с мстительными ребятами из «Коралла» что-нибудь бы приключилось. Они тоже не вечны. Но нет, предложение отказаться от поездки в кегельбан или сауну повергало Артема в глубокое отчаяние. Он не мог жить без развлечений, это было для него кислородом.
— Ты что, и в сауну с ним ездила? — возмутился Валдаев.
— Да; — пожала плечами Маргарита. — Веником, конечно, голого Артема не обрабатывала, уступала почетную миссию Денису. Сама ждала в холле.
— Мне полегчало, — расслабился Александр.
— Сколько мы обошли с ним ресторанов и казино! Он мне и платье купил. Специально для вылазок
— Красивое! Ой, сейчас покажу.
Маргарита, окончательно проснувшаяся, лихо ускакала в комнату и через мгновение показалась снова — в длинном платье-лапше из золотистого трикотажа. В высокий разрез Маргарита выставила голую ногу в тапочке.
— Вот! То ли Фенди, то ли Валентине. Стоимость — сумасшедшая.
— Вид — тоже, — кивнул Александр. — Бесподобно! Невероятно!
Неприятное подозрение вновь закралось в сердце сыщика.
— А что это тебе Германцев покупал дорогие платья? — тоном ревнивого мужа спросил он. — Ты вскружила ему голову?
— Глупости. Просто я собралась идти в ресторан в джинсах и кроссовках, чтобы в случае опасности не быть скованной в движении. А Артем возмутился и потащил меня в магазин. В результате я бесплатно прибарахлилась. Но я, хоть тресни, все же не могу понять, зачем тебе нужен Германцев. Дело Германцева и дело Кармелина никак не увязываются друг с другом. Их и убили-то совершенно по-разному. Одного застрелил наемный убийца, другого отравила любовница.
— Но все же эти два дела объединяет еще кое-что. Кроме того, что Кармелин и Германцев дружили со студенческой скамьи.
— И что? — Пошевели мозгами, моя зеленоглазая лицензированная охранница.
— Не знаю, — покачала головой Маргарита. — В такое время я обычно сплю, а не решаю кроссворды. Мой голубоглазый приставучий опер.
— Ты, Маргарита. Именно ты и есть связующее звено этих двух дел…
Глава 27
— А где твоя домработница? Валентина Генриховна, которая вкусно готовит? — вспомнил вдруг Илья.
Он примчался к особняку Кармелиных ни свет ни заря. Дорожка от ворот до дверей была мокрой после ночного дождя, запах растений, влажной земли, утренняя прохлада напоминали о недавнем лете.
— Уволила, — мрачно ответила Настасья. — Теперь забудет о портнихе и визитах в косметический салон. Для меня кончился золотой век, для нее тоже. А вкусно готовить я уже и сама научилась. Берешь пиццу, ставишь в микроволновку. Получается классно. Почти как в ресторане.
— Ты не в настроении сегодня? — предположил Илья. Он держал любимую женщину за плечи, рассматривал ее нежное лицо и, в отличие от Настасьи, сиял радостью.
Спозаранку он, удивляясь стремительности своего падения, бодро наврал Маше о необходимости посетить родную контору в субботний день, наплел что-то о внеплановом дежурстве и смылся в сторону Оранжевого бульвара. Илья надеялся урвать, как минимум, двенадцать часов восторженного секса и весь млел от предвкушения.
— Мне плохо, — призналась Настасья.
— Что, уже беременна? — всполошился Здоровякин.
— Да нет. Не в этом дело. Мне стыдно. Твои дети… Не хочу вам все портить…
— Понятно, — сник Илья. — Маша тебе что-то сказала…
— Ничего она мне не сказала. Мы чудесно провели время. Боже мой, я как-то совсем не представляла, что у тебя такие крошечные дети… И сразу две штуки.
— Я ведь говорил.
— Говорил… Но нужно было их увидеть. Такие очаровательные… Нет, Илья, решено. Расстанемся, пока не поздно и пока Маша ни о чем не догадалась.
— Я не согласен, — твердо отказался Здоровякин. — Расставаться не будем.
Справедливо рассудив, что болтовня способна погубить любое хорошее начинание, он подхватил вяло брыкающуюся Настасью на руки и понес давно утоптанной тропой — в сторону огромной кровати.
