Нет! – остановила себя Мария. Нет! Она тряхнула головой и избавилась от наваждения. Настасья в тюрьме, пусть в это трудно поверить (Маше никак не удавалось соединить образ известной ей прелестной женщины – прелестной, даже несмотря на связь с ее собственным мужем, – с фактом убийства. Маше казалось, процесс состоялся не над Настасьей, и шесть лет – героические усилия адвоката Гольшица! – дали не Настасье, а кому-то другому). И больше никого у Ильи нет. И хватит об этом думать. Надо работать.
Надо работать, решила Маша. Это испробованное средство всегда действовало безотказно. И сейчас тоже должно было помочь. Маша заставила себя сосредоточиться на изображении дисплея, побарабанила пальцем по планшетке ноутбука, нарисовала закорючку на листе бумаги, нашла нужный файл, открыла заготовленную баночку колы…
Неужели у него кто-то есть?
Благодаря денежным вливаниям Руслана Алина Владимировна устроилась в больнице как в неплохом отеле. Пациент коммерческой палаты имел в пользовании итальянский ортопедический матрас, кабельное ТВ, классное постельное белье и т. д. Три дня Алина Владимировна провела, упиваясь заботой и сочувствием дочери, медперсонала и будущего зятя. Страшные увечья, полученные в автомобильной аварии, не беспокоили, но, чтобы не разочаровывать окружающих, Алина Владимировна старательно подавляла присущую ей жизнерадостность, постанывала, душераздирающе вздыхала. Рудницкий бесперебойно поставлял изумительные букеты. Дочь старалась предугадать каждое движение «бедной мамулечки». Медсестры светились заботой. Но – самое важное – в жизни Алины Владимировны возник тридцатилетний хирург Сергей Маратович. Они сразу поняли друг друга. Алина Владимировна беззастенчиво и напропалую кокетничала…
– …А где моя мама? – не веря глазам, думая о самом страшном, спросила Лиза. – Где она?! Что случилось?!
Санитарка убирала опустевшую палату. Несколько розовых лепестков лежало на тумбочке. На подоконнике валялась пара женских журналов.
– Да не волнуйся! – остановила поток Лизиных жутких фантазий санитарка. – Выписали ее. Сергей Маратович выписал.
– А кто ее забрал? Она мне ничего не сообщила!
– А никто.
– Как?
– А никак. Она на третий этаж перебралась. – Санитарка постучала по линолеумному полу шваброй, указывая направление, в котором испарилась неутомимая маман. – Пластику делать. Да почему б не сделать, если деньги есть? Там очередь на месяц. Все хотят скинуть лет десять. Кому ж не хочется? Сергей Маратович устроил. Чтоб без очереди.
– Какую пластику? – простонала Лиза. – Маме? Зачем?
– Круговую подтяжку. Вот про веки не знаю – будет подрезать, не будет. Сисечки точно решила не трогать. Хорошие сисечки, ничего не скажешь. Про веки не знаю. Да успокойся ты, глупая! Ну что трясешься? Сколько времени? Час? Так уже и сделали, наверное. Наверное, от наркоза отходит. Беги, ты как раз кстати.
Потрясенная новостью, не веря, что вполне здравомыслящая и рассудительная мама сотворила с собой подобную дикость, Лиза рванула вниз, на третий этаж.
И на третьем этаже Алина Владимировна разместилась с комфортом. Но видочек у нее был! Кошмарный сон сюрреалиста. Фиолетово-зеленое лицо-отек, обмотанное плотной повязкой.
– Мама, что ты наделала?! – возмутилась Лиза. – Что за фокусы?
– Подтяжечка, – с трудом прошипела Алина Владимировна. Наверное, ей трудно было двигать губами. – Через недельку буду в норме.
– Но зачем? Ты отлично выглядела!
– Пора, мой друг, пора. Сорок пять уже, ты забыла?
– Это из-за врача? Признайся! Решила завести нового бойфренда?
– Решила, – осторожно кивнула Алина Владимировна. – И завела.
– И раз ему всего тридцать, то и ты должна выглядеть на столько же?
– Вздор! На тридцать я выглядела до операции, – прошепелявила мамуся. – Через неделю-другую я буду выглядеть на двадцать три. Мы будем как сестрички.
– Мама, с тобой не соскучишься!
– Разве это плохо?
– Он тебя уже видел?
– Кто? Руслан?
– Да при чем здесь Руслан! Твой друг врач?
– Обязательно. Он и на операции присутствовал. Говорит, держал за руку.
– Кого? Хирурга? Чтобы не отрезал лишнего?
– Нет, меня. Меня держал за руку.
– А… Да, это мудро. Ты и под наркозом способна что-нибудь учудить, – не удержалась от критики Лиза.
– Данный тон неуместен в разговоре с матерью.
– И ты не стесняешься? Что твой новый друг видел тебя такой?
– Стесняюсь. Но если не понравлюсь фиолетовая, то не стоит затевать love-story. Пусть финиш будет перед стартом. Покончим сразу. А если между нами на самом деле что-то возникло, то моя пикантная фиолетовость вызовет у него жалость и умиление, а не отвращение.
– Средство смелое, но, по-моему, чересчур радикальное.
– И не забывай, он хирург. Разверстые раны, гематомы, содранная кожа – он это видит каждый день. Его трудно удивить.
– Надеюсь, не он послал тебя на пластическую операцию?
– Идея моя, – скромно, но гордо ответила Алина Владимировна. – Сергей даже отговаривал. Ах, как он отговаривал! Какие комплименты звучали! Но я, дура, настояла на своем.
– Не поняла. Ты все-таки раскаиваешься?
– Больно, – призналась Алина Владимировна. – Лет пять еще могла бы пользоваться той, предыдущей физиономией. Да… Мы, девочки, такие глупые… Лиза! Не вздумай сказать Руслану, где я. Придумай что-нибудь!
– Как? Сергея Маратовича ты не стесняешься, а Руслана… Почему?
– Ты что! Зять не должен видеть тещеньку в подобном состоянии!
– Какой зять! – возмутилась Лиза. – Какая тещенька! Мама, тебе, наверное, дали слишком сильный наркоз! Проснись! Руслан никогда не станет твоим зятем.
– Ты не права, – насупилась Алина Владимировна. – После всего того, что он сделал для меня…
– Я что – компенсация?
– Ты – сладкий приз.
– Отказываюсь!
– Но согласись, в истории с автомобильной аварией раскрылись новые, прекрасные грани в натуре Руслана. Как он внимателен, как заботлив! Как умеет все устраивать! Как быстро находит общий язык с людьми!
– Это не трудно, когда карманы топорщатся от пачек денег.
– Лиза, кто тебя поддержал в трудную минуту? Когда ты была в растерянности, когда ты переживала за здоровье ненаглядной мамули?
– Руслан поддержал, – согласилась Лиза. – Но замуж я за него не пойду.
– Ты черства, ты неблагодарна.
– Я не компьютерный персонаж с тремя запасными жизнями. У меня одна жизнь. Я не буду жертвовать ею из чувства благодарности.
– Согласиться на рай с влюбленным в тебя роскошным мужиком – это не жертва. Это разумный поступок.
