Когда-то она сделала попытку начать новую жизнь: сходила в косметологический салон, закупила центнер модной одежды, покрасила волосы, выщипала брови, сделала эпиляцию. Через два месяца регулярных экзекуций пыл Марии угас. Чтобы гвоздями вогнать себя в противоестественный образ «девушки с обложки», требовалась масса денег и грандиозное количество времени. Времени было безумно жаль. «Тратить на коррекцию акриловых ногтей четыре часа каждые две недели могут только люди, которые собираются жить вечно!» – решила Мария и позволила себе вернуться в естественные рамки. Бриллиантовая краска постепенно смылась с ее волос, туфли на шпильках были задвинуты в угол шкафа-купе, джинсы, джинсы, вечные джинсы одержали победу над костюмами от «MaxMara».
Но тут появился усмехающийся Ян Вепрецкий, элегантный, как торшер, посмотрел на Марию сверху вниз и заставил ее заволноваться. Именно персону Вепрецкого мечтала сегодня обсудить с подругой Мария.
– Фотографии, конечно, тоже есть, – добавила Полина.
– Какие фотографии? – не поняла Маша.
Ее мысли неслись вскачь газмановским эскадроном, и она уже забыла о вопросе, заданном минуту назад Полине.
– С конкурса красоты.
– А… Увидеть бы. Как ты там выглядишь?
– Довольно сносно.
Полина опять уставилась в монитор, не дав Марии шанса развить диалог и довести его до желанной темы.
– Сильно волнуешься из-за операции?
– Невероятно.
– Иди домой, Полина.
– Дома еще хуже. Здесь я хотя бы отвлекаюсь от мыслей.
Мария взглянула на себя глазами Аполлинарии и ужаснулась: как ничтожны и надуманны все ее проблемы!
Приятное волнение, охватывавшее Машу в обществе Вепрецкого, настырный Здоровякин, удвоивший в последнее время сексуальные притязания, – глупо и несерьезно занимать время размышлениями на эту тему. Или нет! Наоборот, необходимо основательно все обдумать. Имеет ли она, Маша, моральное право флиртовать с Вепрецким, когда в спину дышит ненасытный и неизбежно родной Здоровякин? Или она обязана заботиться о своем нравственном облике, как мать троих маленьких детей? А нельзя ли элегантно спихнуть с себя материнские обязательства, как она отделалась от функции жены? Отдать пацанов на месяц свекрови и…
– Так, – тихо сказала себе Маша, – приплыли. Меня несет, как «Титаник» на айсберги!
– Что ты там бормочешь? – улыбнулась Полина. – Маша, ты странная. Ты помнишь наш разговор по дороге в аэропорт?
– О чем?
– О твоей беременности.
– Не смеши меня, Полина! Ты считаешь, если меня зовут Марией, то я способна к непорочному зачатию?
– Тебя недавно тошнило.
– Я съела полторта.
– Да. У тебя изменились вкусовые пристрастия. Раньше ты относилась к пирожным, как гомосексуалист – к женским прелестям. А теперь кидаешься на сладкое голодной пантерой.
– Да, такое со мной впервые. Но я не беременна.
– На днях ты плакала, потому что умер Моцарт!
– Но ведь это трагедия!
– Согласна, трагедия. Но произошла она в восемнадцатом веке. Наши прабабушки еще даже не были яйцеклетками!
– Но я слушала «Реквием»! У меня чуть сердце не разорвалось!
– Ты его в первый раз, что ли, слушала?
– Угу. И мне стало жаль, что мужик, создавший эту гениальную музыку, умер в тридцать семь лет.
– Понятно. Только беременная женщина способна столь виртуозно изобретать поводы для слез.
– Нет, все равно я не беременна.
– А пигментация?
– Это весна! – обиделась Маша. – Оттого и веснушки. Неужели сильно видно?
– Не сильно. Но видно. И еще. У тебя вырос бюст. Вчера ты надела водолазку, и я заметила.
– Должен же он был когда-то вырасти! – с отчаянием воскликнула Маша. – Давно пора!
– Если он будет расти такими темпами, ты скоро составишь конкуренцию девушкам из «ВИА Гры». А сбой в цикле? И это самое главное. Мария! У тебя ребенок.
Ужас застыл в глазах Маши. Лихорадочно она стала соображать, когда умудрилась залететь. Получалось, что никогда.
Илья – человек, ушибленный многодетным отцовством, – был почетным клиентом ближайшей аптеки. Раз в месяц он затаривался тонной презервативов, вызывая немое восхищение у очереди (граждане полагали, это его суточная норма). И даже подобные меры предосторожности не казались Илюше достаточно надежными. У него была мечта раздобыть костюм взрывотехника. Облачившись в этот изящный наряд, Илья, наконец, спокойно занялся бы сексом с Марией, не беспокоясь о перспективе пополнения семейства.
После переезда Ильи в квартиру Валдаева нормы расхода презервативов существенно сократились, но все равно буйные хомячки Здоровякины никогда не забывали о полезных резиновых изделиях. Соблазнить Илью «незащищенным» сексом было совершенно нереально.
– А я слышала, подобные симптомы характерны при неисправной щитовидной железе, – подавленно произнесла Маша. – У меня щитовидка барахлит, да?
В голосе Марии звучала надежда. Она просто мечтала, чтобы у нее барахлила щитовидная железа.
– Купи тест, – безжалостно произнесла Аполлинария. – Если ты беременна, надо что-то предпринять. Если решишь ничего не предпринимать, тогда ты обязана изменить образ жизни. Беременной женщине не пристало сидеть двадцать четыре часа за компьютером и литрами пить кофе. Маша, не закрывай в страхе глаза, а займись проблемой…
«Мне будет не хватать Аполлинарии, когда она уедет в Германию, – думала Маша, – разглядывая сквозь стеклянную витрину аптеки лекарственные препараты. Тест на беременность стоил всего четырнадцать рублей. – Она четкая и обязательная. У нее внутри стальной стержень, а снаружи – безумно привлекательная оболочка. Что бы делала я, если б мой ребенок был болен? Боже упаси! Я бы рыдала с утра до вечера. А Полина…»
Тут Мария почувствовала, что ее глаза наполнились слезами. На днях она оплакивала бедного Моцарта. А теперь собралась порыдать над несчастной судьбой Аполлинарии. «Какой я стала сентиментальной! Неужели точно беременна?» – ужаснулась Маша.
– Дайте аскорбинку горошком, и в больших таблетках, и в пакетиках, – сказала она фармацевту.
Маша решила бороться с пигментацией отказом от кофе, а новоявленную страсть к шоколаду и тортам истребить силой воли. Заботу о здоровье Маша возложила на аскорбиновую кислоту, полагая, что этого будет вполне достаточно.
Для сентиментальности, несвойственной Маше ранее, тоже нашлось объяснение. Свою нервозность Мария списала на изменение жизненной ситуации.
Здоровякин всегда играл роль двухметровой бетонной стены, прочно огораживающей личное пространство Марии. Три с половиной года назад Настасья Кармелина проломила в этой стене брешь, но осуществить полномасштабную интервенцию ей все-таки не удалось. И тогда Мария собственноручно заложила тротиловую шашку в основание семейного благополучия и завершила дело, начатое коварной Настасьей. Она выставила Илью на улицу. Она добилась развода. В глубине души Маша сомневалась, была ли права, не найдя в себе сил простить измену Здоровякина. Силы нашлись почему-то только после развода. И что теперь им делать, опять жениться? А как же Вепрецкий, к которому Марию безудержно влекло?
