Узнав диагноз, Маша всецело прониклась прелестями нового состояния. Она плотно вошла в роль. Например, раньше ей как-то удавалось справляться с утренней тошнотой. А сегодня она не сдерживалась – ну что поделать, токсикоз! Гормональная перестройка в организме кардинально изменила ее отношение к сексу. Вот уже целых два дня секс ей был безразличен. Игривый тон Вепрецкого немного раздражал.
– Вы тоже прекрасно выглядите, – равнодушно улыбнулась Маша. Она села на предложенный стул и ощутила, как веревочный узел врезался в живот.
– Надеюсь, ты принесла готовую программу? Меня уже пилит начальство.
– Ян Николаевич, нам надо поговорить, – торжественно объявила Маша.
– Значит, нет? – расстроился Вепрецкий.
– Нет. То есть да. Но нет… Короче, у меня глобальные проблемы.
Ян приуныл. Он нервно черкал на бумаге каракули, поглядывал на Марию. Неужели она нарушила обязательства?
У Вепрецкого и так было по горло работы. Стол ломился от бумаг, компьютер распух от объема перерабатываемой информации. Сейчас его отдел курировал несколько целевых программ, связанных с поставкой в область продукции для предприятий социальной сферы. Проблема заключалась в том, что круг лиц и предприятий, задействованных в жизнеобеспечении социальной сферы области, был ограничен и давно известен. Все конкурсы и выгодные тендеры отдавались на откуп этим приближенным, чьи услуги дорого обходились областному бюджету. А на бумаге требовалось соблюсти видимость эффективного использования бюджетных ассигнований. Цифры, цифры, цифры мелькали перед глазами Яна Николаевича. Когда концы с концами не сходились, ему казалось, что он пытается стянуть края корсета на спине сдобной толстушки. Это было нелегко.
И тут еще Мария с приятным сообщением: глобальные проблемы.
– А что случилось?
– Да в принципе ничего ужасного. Но очень странно! Я перелопатила тонны бумаги, испещренной цифрами, и просмотрела сотни компьютерных файлов. Я все классно и элегантно организовала. И пришла к неутешительному выводу.
– ?
– Ерунда какая-то. В бюджете нашей области – черные дыры.
– Какие дыры? – устало посмотрел на Марию Вепрецкий. – Маша, ну что ты?
– Да ничего. Я, конечно, человек социально неактивный. Но, знаете, все равно обидно. Даже такому политически пассивному элементу, как я. Например, у меня работает Аполлинария. У нее болен ребенок. Из бюджета ей выплачивают пособие для приобретения лекарств, и его хватает только на три месяца. А что делать остальные девять? Пусть ребенок умирает?
– Какая Аполлинария, черт возьми! – начал злиться Вепрецкий.
– Ладно. Дальше. Что знает обычный человек о бюджете нашей области? Мало чего. Даже меньше, чем о сексуальной жизни своих совершеннолетних детей. А я вот приобщилась. Благодаря вам. Вы наняли меня для этой работы. Я обработала колоссальный массив данных. И получила обескураживающий результат: из бюджета завуалированно скачиваются деньги. В моей программе этот дефицит проявляется явственно. В каждой статье, в каждом разделе. Я выделила эту строку малиновым цветом и огоньками.
– Какими огоньками! – застонал Вепрецкий. – Маша!
– Да! Теперь экран беспрестанно мигает дискотечными огнями. Нет, я понимаю. К любому бюджету кто-нибудь да присосется. Общее – значит ничье. Как же не воспользоваться! Но чтобы так цинично, последовательно, безостановочно! Хамство! Натуральное хамство!
Мария раскраснелась. Ян Николаевич смотрел на девушку во все глаза. А в глазах его сиял ужас.
– Сначала я подумала: невозможно! Я ошиблась. Что-то не то насочиняла.
– Конечно ты ошиблась! – рьяно поддержал Вепрецкий.
– Тогда я не ограничилась данными этого и прошлого года, а взяла цифры бюджета начиная с девяносто девятого.
– Как?! – взвился Вепрецкий.
– Да.
– Где ты взяла данные?!
– У вас.
– Я тебе не давал!
– Да у вас! В базе данных финансового управления.
– Она ведь защищена от проникновения!
– Ну так… – Мария смущенно опустила взор. – Вроде защищена…
Этого Мария как-то не заметила. Ей нужны были цифры за последние пять лет, и она их получила.
– Ян Николаевич, речь сейчас о другом. Что делать? Куда обращаться? В ФСБ? Посоветуйте. Я даже приблизительно знаю, кто в этом замешан. Программа дает наглядное представление, куда уходят деньги. Некоторые постоянные перечисления просто убийственно неразумны.
На Вепрецком не было лица. Он постарел, осунулся, смотрел загнанно.
– Маша, ты не понимаешь?
– Что?
– Ты обо мне подумала?
– Нет, – промямлила Мария. – А надо было?
– Моя судьба тебе совершенно безразлична?
– Ну… Вроде бы не совсем, – соврала Мария. – Конечно не безразлична! А вы-то тут при чем?
– При том! Кто тебе заказал эту программу? Я. И люди, которых ты собралась вывести на чистую воду, первым делом рассчитаются со мной. А потом с тобой.
– Ян Николаевич, они не успеют! – успокоила Маша. – У моего бывшего мужа знакомые в ФСБ, ОБЭП. Им и отдадим программу. Пусть разбираются. А мы с вами как бы и ни при чем.
Вепрецкий обхватил голову руками. Он уже проклинал тот день, когда решил связаться с этой девицей. Чересчур шустрой, чересчур пронырливой.
– Знаешь, мы поступим иначе.
Вепрецкий встал с кресла и открыл сейф. Тугие пачки денег легли на стол аккуратной пирамидой.
– Ты проделала большую работу. И не твоя вина, что в результате мы получили не совсем то, что хотели.
– Как! – возмутилась Мария. – Но программа работает преотлично! Я учла все ваши пожелания. Я полностью отвечаю за результат, я в нем уверена. А то, что попутно вскрываются интимные подробности нашего областного бюджета, – это побочный продукт. Ничего не поделаешь! Многие хорошие вещи имеют побочный продукт. Дети, к примеру, побочный продукт любви, куда ж от них деться?
– Мария! Угомонись. Бери деньги. И отдай мне компакт-диски.
Маша долго и пристально смотрела на Вепрецкого. В кабинете висела тревожная тишина.
– Вы что, серьезно?
– Абсолютно серьезно.
– Значит, визит в ФСБ отменяется?
– Однозначно.
– И вы решили заплатить мне наличными? Не через бухгалтерию?
– Да.
– Ладно, воля ваша, – грустно и обиженно вздохнула Мария. – Вы заказчик, можете распоряжаться программой по своему усмотрению.
Она поставила на стол сумку с ноутбуком, достала диски.
– Вот.
– Это все?
– Угу.
