– А копия есть?
– Копия? Конечно. В моем компьютере. В офисе. Помните, вы меня как-то до него провожали?
– «Поможем!»?
– Да.
Мария совершенно сникла. Мысль о том, что плоды ее длительных трудов будут безжалостно уничтожены, терзала ее.
– Вся прелесть программы – в ее наглядности, – грустно заметила она. – У вас тонны документов, миллионы цифр. Вся эта бумага – отличный камуфляж для подлости, которую вытворяют с бюджетом. А моя программа…
– Маша, бери деньги, – перебил Вепрецкий.
– Беру, – обреченно вздохнула Мария. – Только вы что-то много приготовили.
– Компенсация за моральный ущерб.
– Да уж. Расстроили вы меня…
Мария смела со стола часть пачек.
– Я возьму ту сумму, о которой мы договаривались, – сказала она.
– Ну, смотри сама. Как насчет ужина в ресторане?
– Когда?
– Сегодня. Закатимся куда-нибудь на всю ночь!
«А куда я дену детей?!» – едва не выпалила Мария.
– Я подумаю, – туманно ответила она.
Маша вышла на крыльцо управления. Впервые за весну солнце начало припекать по-настоящему. Оно сверкало в голубом небе, и это радостное сияние совершенно не соответствовало внутреннему состоянию Марии. Копия программы хранилась не только в компьютере, установленном в «Поможем!». Еще один диск лежал сейчас в кармане Машиной куртки. Она всегда делала несколько резервных копий – на непредвиденный случай.
– Полина, ты что? – возмущенно воскликнула Вика. – Какая Алиса Витальевна! Посмотри на меня! Это же я, Вика!
– Вика? – пробормотала Полина. Вид у нее был озадаченный.
– Если ты сейчас скажешь, что не знаешь и никогда не знала Викторию Коробкину, я умру прямо здесь, на коврике для вытирания обуви!
Нежданные гости ввалились в прихожую и прикрыли за собой дверь. Аполлинария не сдавала позиций – она не торопилась отказываться от своих слов. Денис впервые видел такую красавицу не по телевизору или на фотографии в журнале, а на расстоянии вытянутой руки. Его приверженность блондинкам в последнее время значительно пошатнулась. Темноволосая красотка с яркими зелеными глазами, мерцающими как драгоценности, смотрела на него и на Викторию удивленно, но спокойно.
– Алиса, о чем вы говорите?
– Откуда вы знаете Алису Горностай? – вступил в интересный диалог Денис.
– Полина! Ну посмотри на меня! – чуть не плакала Вика. – Это же я! Мы с тобой играли на пианино в четыре руки! Вышивали гладью! Сейчас, сейчас… я тебе что-нибудь расскажу из нашей школьной жизни… Помнишь, ты принесла в школу каталог «Отто»? Помнишь? Все стали его смотреть и сорвали урок? И тебе вкатили пару за поведение! Я еще расписывалась у тебя в дневнике, потому что ты боялась его показать своему высокоидейному папуле! Нет, ну помнишь? Полина!!! Я отбила у тебя Коробкина!
При упоминании Коробкина легкая тень проскользнула по лицу Аполлинарии.
– Вика, ты? Но зачем ты постриглась, оделась и накрасилась как Алиса? Я тебя совершенно не узнаю! Где твои волосы?
– Я много бы отдала, чтобы выяснить, почему меня оставили без моей шевелюры!
– Проходите.
Аполлинария жестом пригласила загадочных пришельцев в комнату. Денис успел подумать о том, насколько интерьер жилища не соответствует внешности Полины. Красавица не должна жить в такой нищете. Квартира была полупустой, обстановка – убогой.
Аполлинария перехватила его красноречивый взгляд и смутилась.
– Я продала вещи, когда собирала деньги на операцию ребенку, – отрывисто, словно с трудом выталкивая из себя слова, объяснила она. Ей почему-то было стыдно. Через секунду она с возмущением преодолела это чувство. С какой стати она должна оправдываться перед незнакомцем за свою вынужденную бедность?
– Денис, – представился Черенков, не дожидаясь, когда это сделает Вика. – Вот, пытаюсь помочь вашей подруге выяснить, кто и зачем превратил ее в Алису Горностай.
При слове «подруга» Аполлинария явственно дернулась. Ее лицо приобрело высокомерное и презрительное выражение. Она холодно усмехнулась. Денис понял, почему Виктория всеми силами сопротивлялась встрече с давней знакомой.
– Да, да, мы не подруги, – нервно проговорила Вика, предупредив слова, готовые сорваться с губ Аполлинарии. – Но ведь и не враги, правда? Не враги? Пожалуйста, Полина, ради нашей прошлой дружбы, помоги мне! Скажи, откуда ты знаешь Алису Горностай?
– Какое тебе дело? – резко ответила Полина.
– Ну ты же видишь! Кто-то превратил меня в Алису! У меня ее документы! Паспорт! Водительские права! Ее машина! Я живу в ее квартире!
– Тише, не ори, – сказал Черенков и зажал Вике рот рукой. – Она волнуется, – объяснил он Полине.
Полина задумчиво смотрела на странных посетителей.
– Знаете, я вообще-то заскочила сюда на минутку, вещи взять. Мне надо ехать в санаторий к сыну…
– Ты же помнишь, я работала в автосалоне, – перебила Вика. – А теперь там все в один голос утверждают, что не знают никакой Коробкиной!
– Да, – подтвердил Денис.
Он закончил восторженное изучение Полининого лица и переместил взгляд ниже. Рельефные возвышенности под тонкой водолазкой намертво приковали его алчный взор. Денис подумал о несправедливости жюри, присудившего в далеком 96-м году первый приз Виктории, а не Полине. Вика на фоне подруги смотрелась хорошенькой куклой, не больше. Аполлинария сражала наповал. А потом замораживала жертву высокомерием. Вот и Денис обледенел под ее взглядом. «Хватит пялиться!» – прочитал он мысленное послание Полины.
– Я познакомилась с Алисой в благотворительном фонде «Мать и дитя». Она его возглавляет.
– Точно! – вспомнила Вика. – Мне звонили на сотовый из какого-то фонда.
– Я надеялась, она даст мне денег на операцию.
– Дала?
– Да. Пять тысяч рублей, – ровно произнесла Полина. – После того, как я три часа просидела у нее в приемной. Это было словно насмешка. На ней самой шмоток и украшений было тысяч на двести. Отвратительная, мерзкая девица!
Вика поежилась. Сейчас она исполняла роль Алисы Горностай. И оскорбление Полины затрагивало как бы и ее.
– Потом мы еще несколько раз встречались с ней, – добавила Полина. – И каждый раз я поражалась ее сходству с тобой. Конечно, довольно часто попадаются удивительно похожие люди. Тебя и Алису отличал только цвет волос. И ты, естественно, не могла похвастаться гардеробом как у нее и такими же отличными, отбеленными зубами.
Виктория покраснела. Зачем в присутствии Дениса вспоминать ее прошлый недостаток? Но Полина была неумолима.
– Зубки у тебя, дорогуша, были как у больного крокодила!
