– Проклятая маска, – прошипела Мария. – Надо от нее избавиться!
Но это был подарок Ильи, и самому главе семейства поделка чрезвычайно нравилась. А как же! Ведь приобрести такое эстетически ценное изделие мог только человек с изысканным вкусом. Илья это понимал.
Каким образом Валдаев очутился в квартире Вероники Шум? Нагло напросился на ужин, подкараулив объект у «Фонтенуа». В восемь вечера прекрасная брюнетка выпорхнула на крыльцо и тут же попала в плен. Валдаев, ободренный отсутствием бизнесмена Краснова, ринулся в бой. И уже через восемь секунд получил вожделенное приглашение на ужин.
– Учти, у меня замороженные овощи, – предупредила Вероника.
– Разморозим! На фаршированных перепелов я и не рассчитывал!
Вероника внимательно посмотрела на сыщика, пытаясь понять, на что вообще рассчитывает юноша. Вроде бы секс она ему предложила уже во время их второй встречи. Но он отказался! Чего же он хочет?
Апартаменты галеристки представляли собой арт-салон в миниатюре. На стенах висели картины – наверное, самые любимые.
– И здесь у тебя тоже Атаманов? – поинтересовался Валдаев, прохаживаясь по комнате.
– Куда без него, – вздохнула Вероника.
– Как распродается выставка?
– Отлично. Половина картин уже ушла. Я отбила все затраты на презентацию, обеспечила безбедное существование Атаманову по крайней мере на год, ну и себя не обидела.
– Не понимаю, чем ты занимаешься? Искусством или коммерцией?
– Искусной коммерцией, – улыбнулась Вероника.
В отличие от ликующего гостя (а чему он, собственно говоря, радовался?) настроение хозяйки явно не сияло радужными красками. Она устроилась на диване и запрокинула голову:
– Боже, как я устала!
– Сиди, – кивнул Валдаев. – Я о тебе позабочусь.
– Серьезно? – удивилась Вероника. Перспектива анабиоза (пока гость будет возиться с угощением) ее воодушевила. – О, спасибо!
Саше понадобилось пятнадцать минут, чтобы накрыть стол. Он пожарил глазунью – она шипела и брызгалась, разморозил любимые Вероникины овощи (неужели она и вправду собиралась ужинать цветной капустой?!). Кроме того, нарезал окорок, открыл вино, распечатал конфеты – все это он принес с собой.
– О-о-о, – восхитилась Вероника. – Красиво! И сколько же здесь калорий? А холестерина?
– Не надо занудствовать, – остановил ее Валдаев. – Быстро за стол.
Глазунья и вино существенно улучшили настроение Вероники. Вскоре она уже хохотала, а Валдаев кормил ее цветной капустой, протягивая вилку через стол…
– Душ будем принимать вместе или раздельно? – посмотрела она на Александра. – Или сегодня ты снова не готов к сексу?
Валдаев поежился. Настойчивые Вероникины толчки в сторону спальни выбивали его из колеи. Соблазнять и уламывать – задача мужчины. Саша как минимум двадцать лет практиковался в этом виде спорта и уже превратился в супермегапрофи. А Вероника брала на себя его функции.
Конечно, о таких честных отношениях мечтают все мужчины – разве не здорово проскочить букетно-подарочный период и подрубленными сосенками упасть в кровать? Но Александра почему-то не покидало ощущение, что его тривиально хотят использовать.
– Слушай, у тебя проблемы с этим делом? – осведомилась Вероника.
«Приехали!» – подумал Саша.
– Да нет, – криво усмехнулся он. – Ладно, душ примем вместе.
Глава 20
К вопросу о детском пособии
Майор Здоровякин достал из шкафа костюм.
– А что это ты наряжаешься? – подозрительно уставилась на мужа Маша. Обычно Илья довольствовался форменным обмундированием или водолазкой с джинсами.
– Да так. Для разнообразия, – объяснил Илья. – Валдаев вон всегда при параде. А я что – рыжий?
– Нет, не рыжий, – кивнула Маша. – Но зачем тебе смотреть на Валдаева? У вас разные задачи. Его цель – подцепить очередную девочку. Твоя – не забыть купить памперсы.
– Памперсы, – вздохнул Илья. – Да, памперсы…
При упоминании о памперсах на Илью кучкой регбистов навалились мысли о деньгах. Зарплата разлеталась в мгновение ока. Хорошо, хоть Валдаев время от времени подкидывал другу энные суммы как внештатному сотруднику фирмы «Поможем!» Именно поэтому и вырвался вздох из груди майора.
Но Мария расценила дыхательный экзерсис Здоровякина по-своему. «Мы ему обуза, – с горечью поняла она. – Наряжается, чтобы выпендриться перед этой Орешкиной! Или кто там у него… С длинными волосами и вишневой помадой на губах. Он бы у нее и ночевать остался, наврав про задержание, слежку и прочие ментовские забавы. Но совесть не позволяет! И поэтому вечером он покорно придет домой, принесет памперсы и будет терпеть наше общество…»
– Маш, а давай это… Оформим детское пособие, – предложил почему-то Здоровякин.
«Зубы заговаривает», – поняла Мария.
– Детское пособие?
– Ага. Сколько там оно? У нас же четверо. Говорят, семьсот рублей. Смотри, получится в месяц… Людмила, дай калькулятор! О, две восемьсот! Слушай, а неплохо. На памперсы и сок, по крайней мере, хватит.
– Не семьсот, а семьдесят! – вклинилась в диалог супругов Люся. – Семьдесят рублей в месяц.
– Да брось, неправда! Что это за цифра?
– Семьдесят?! – изумилась Маша. Она тоже не знала, какой суммой спонсирует государство своих малолетних граждан. – Ты шутишь?
– Я знаю, знаю! – радостно трещала Люсьен. – Семьдесят рублей! Но вам не положено!
– Почему это? – хором спросили родители Здоровякины.
– Потому что семьдесят рублей платят только малообеспеченным семьям. А у вас доход на одного человека больше прожиточного минимума. Значит, вам не положено!
– Откуда ты знаешь, какой у нас доход? – с подозрением посмотрела на домработницу Мария.
– А… Ну… Я же вижу. Еда, игрушки… Ну и меня вы наняли… Я так, прикинула.
(Люсьен порылась в ящике, куда Мария складывала документы, чеки и платежки.)
– Ты не прикидывай, а лучше протри пол на кухне, – сухо приказала Маша. – Везде свой нос сует!
– Да, вот если бы мы получали эти деньги… – мечтательно сказал Илья.
– Двести восемьдесят рублей нас не спасут, – пожала плечами Маша.
– …я мог бы свернуть их трубочкой и засунуть в ж… тому уроду, который определил размер пособия.
– Я думаю, виноваты депутаты, – донесся с кухни голос Людмилы. – Но их же много.
– А я бы разменял десятками, – нашелся Здоровякин. – На двадцать восемь ж… хватило бы.
Илья похлопал себя по карманам и достал упаковку презервативов. Брови Здоровякина выгнулись удивленными дугами, и он несколько секунд озадаченно рассматривал находку.
