– У Атаманова роль первичных половых признаков исполняют кисти и мольберт.
Маша закатила глаза, пытаясь, видимо, представить, как выглядит такой мужчина.
– Ужасно!
– Кроме работы его ничего не интересует.
– Но ведь пригласил он как-то трех девиц?
– Они натурщицы!
– Не обольщайся. Просто ты пропустила самое интересное. Но знаешь, Настя, как минимум одно доброе дело твой художник уже сделал.
– Какое?
– Заставил тебя забыть о Платонове.
Да, точно. Боль, причиненная Платоновым Насте, из раскаленного штыря превратилась в занозу, которая не тревожит, если ее не трогать.
– Маша, а тебе в Интернете не попадалась информация о девушках Атаманова? Одну зовут Юлией Чагировой. А другую – я предполагаю – Диной. В каких-нибудь публикациях о светских тусовках.
– Нет. Зачем тебе?
– Я пыталась спросить у него про Дину и про Юлю. Он отказывается говорить. У него с ними что-то произошло.
– Да просто поссорился, наверное. Ну ладно. Я поищу что-нибудь. И потом тебе позвоню…
У Здоровякиных Настя провела часа три, стеная и жалуясь. Но ей не хватило бы и суток для описания причудливой натуры художника. Из ее рассказов вырастал образ своенравного зверя, приручение которого чревато для дрессировщика кровавыми царапинами. Маше оставалось догадываться – действительно ли Атаманов грандиозен и значителен или только представляется таким влюбленной в него Насте?
Известие о том, что Вероника изменяет ему еще и с художником, потрясло Александра до глубины души. Саше хватало бизнесмена Краснова.
– Рембрандт хренов! – возмущенно выкрикнул он, вызвав удивление прохожих.
Валдаев едва начал свыкаться с мыслью о Краснове. Он старался принять его как данность, как часть Вероникиного антуража. Он даже изловчился и нашел в факте присутствия Краснова положительный элемент: представьте себе, насколько сильным является мужское обаяние Александра, если ему удалось потеснить в сердце женщины такую беззаветную любовь! А ведь сумел, ведь добился благосклонности!
И что выясняется? Он – всего лишь звено в длинной цепи любовников. Он один из многих. Он – эрзац, заменитель, так как главный приз (опять же бизнесмен Краснов) коварной галеристке доступен лишь частично.
«Убью!» – мрачно решил Валдаев и поехал в галерею выполнять задуманное.
В «Фонтенуа» его не ждали, но встретили ласково. Изменница улыбалась: визитер явно был ей приятен. Да, мужские качества Валдаева и в самом деле были незаурядными, раз Вероника начала привыкать к нему.
– Мы вроде бы не договаривались на сегодня, – сказала она. – А впрочем, вечер свободен. Поехали ко мне. Ты чем-то расстроен?
Саша метнул в Веронику раскаленный взгляд – так, словно выстрелил из катапульты огненным шаром.
– Неужели снова ревность? – удивилась Вероника. – Саша, опять? Точишь бивень на Краснова? Бедный Славик.
– А кто у тебя был до меня? – хмуро поинтересовался Валдаев.
– Что?
– Краснов – вечен и незыблем. Я это понял. Он – основной игрок. Но ты держишь и команду дублеров, чтобы подменять Краснова, когда он возвращается в семью. С кем ты еще спала?
– Ни с кем! – возмутилась Вероника. – Сашуль, ну что ты! Не надо превращать меня в монстра, помешанного на сексе. И никакой команды дублеров нет.
– А Атаманов?
– Что Атаманов?
– У вас был секс.
– Да никогда в жизни, – устало произнесла Вероника. – Собираешь какие-то сплетни, потом дуешься. Атаманов – деловой партнер. Нет, скорее мой подопечный. Вожусь с ним, как нянька. И никакой благодарности!
– А у меня другие сведения. Ты изменила мужу с Атамановым, и оскорбленный супруг подал на развод. О существовании Краснова твой муж, полагаю, и не догадывался. Иначе бы развелся с тобой еще раньше.
– Ну и что? Все равно с Атамановым я никогда не спала.
– Спала, – упрямо сказал Валдаев. Очевидно, живописец превратился для него в камень преткновения. Ему обязательно нужно было повесить на женщину еще и этот грех.
– Да нет же! Я просто сделала ему алиби! – с отчаянием воскликнула Вероника и тут же закрыла рот ладонью. – О, черт!
Валдаева прошиб холодный пот. Он онемел, замер, полный трепетного ужаса и восторга. Он чувствовал себя потенциальным нобелевским лауреатом, вплотную приблизившимся к судьбоносному открытию.
– Алиби?
– Да, да, алиби!
Вероника закрыла лицо руками. Она отдала бы все, чтобы вернуть слова, случайно сорвавшиеся с губ. Но – увы! Въедливый любовник ждал подробностей и буравил острым взглядом.
– Вероника, не молчи!
– Ну, чего еще?!
– Признавайся, что у вас произошло с Атамановым!
– Его подозревали в том, что он столкнул с горы свою подружку, – нехотя выдавила Вероника. – И у этого разгильдяя, естественно, не было алиби! Пришлось выручать. Не могла же я его бросить на произвол судьбы! Атаманову место в искусствоведческой энциклопедии. Но никак не в тюрьме.
– А что произошло на самом деле?
– То и произошло. Атаманов разругался с девушкой, напился и уснул. А подружка, тоже выпив, забралась на гору и спьяну улетела вниз.
– И ты веришь, что он мирно спал все это время?
– Верю. Абсолютно. Я знаю его четыре года. Он не виноват в ее смерти. А мне пришлось сказать, что вечер и ночь он провел у меня, – вздохнула Вероника, как святая мученица. – Муж как раз был в командировке. Но едва приехал, ему конечно же сразу доложили.
– Что доложили?
– Что я изменила ему с Атамановым.
– Но ведь ты не изменяла. Атаманов даже и дома у тебя не был!
– Но ведь я заявила, что был. Ах, Саша, ты незнаком с милицейскими нравами.
– Да откуда, – согласился Валдаев.
– Это только в сериалах сыщики свято хранят доверенную им тайну. Наяву все иначе. Я дала показания, а на следующий день весь город сладострастно мусолил новость.
– Но ты не проиграла. Разведясь с тобой, муж освободил тебя для Краснова.
– О боже! Тебя заклинило на бедном Краснове!
– Слушай, а Краснов обо мне знает?
– Вы же встречались.
– Нет, ну ты сказала ему, что я твой бойфренд?
– Да, – кивнула Вероника. – Обязательно.
– И он не ревнует?
– Немножко.
Валдаев наконец-то умолк. Он мысленно попытался вписать их многосочиненную любовную связь (Краснов – его жена Оксана – Вероника – Валдаев) в геометрическую фигуру. Получился тетраэдр. По его граням метались, потрескивая, электрические разряды. И тут еще новость о фальшивом алиби Атаманова! У Саши задымились мозги.
