Я вдруг подумала о покойном коллекционере из Павловска. И о
некрологе, подсмотренном мной в метро. Трагически погиб. Кажется, там была
именно эта фраза. Черт возьми, можно ли считать смерть Быкадорова трагической
гибелью? И почему я решила, что картина как-то связана с Гольтманом? Ведь он
коллекционировал живопись барокко, а это совсем другие имена….
Я отогнала мысли о коллекционере, я спустила их в воронку
вместе с уходящей водой, насухо вытерлась и спустя полчаса уже подходила к
“Валхалле”. Доска лежала в полиэтиленовом пакете, завернутая в наволочку: я
просто не могла расстаться с картиной, это становилось похожим на тихое
помешательство.
…Первым, кого я увидела, был капитан Марич. Я наткнулась на
него возле книжного магазина “Недра”, куда периодически заходила поглазеть на
альбомы по живописи. И поздороваться с милой молоденькой продавщицей, которая в
знак особого расположения иногда пускала меня за прилавок.
— Добрый день, Катерина Мстиславовна, — вежливо
поздоровался Марич. — Опаздываете.
Только тебя здесь не хватало, подумала я и инстинктивно
прижала к себе пакет с картиной.
— Сами понимаете, — хмуро сказала я. — Трудно
прийти в себя после вчерашнего.
— Вам помочь? — предупредительная лапа капитана
потянулась к пакету.
— Ничего, мне не тяжело, — я отпрянула от Марича,
как от паука-сенокосца.
— Как себя чувствует ваша подруга?
— Более-менее. Она уехала к детям, в Зеленогорск.
Ведь никакого уголовного дела не возбуждено, насколько я
понимаю?
— Правильно понимаете. У меня к вам будет несколько
вопросов. Я насторожилась.
— Для этого не обязательно было тащиться сюда в такую
жару. Могли бы известить меня повесткой.
— Я предпочитаю неформальное общение.
Конечно, ты предпочитаешь неформальное общение, никаких
следов тяжкой милицейской работы на лице. При известной доле воображения тебя
можно принять за какого-нибудь бизнесмена средней руки с обязательным набором
из подержанного “Фольксвагена”, ботинок “Саламандра” и отдыха где-нибудь в
пролетарской Анталии…
Под неусыпным оком Марича я отперла двери галереи.
Для того чтобы осмотреть ее, Маричу хватило двух минут. Пока
он знакомился с экспозицией, я успела сунуть пакет в ящик стола и запереть его
на ключ.
— Н-да, — вынес свой вердикт Марич, меланхолично
барабаня пальцами по одному из ованесовских козлов. — Не Эрмитаж.
— Вы разбираетесь в живописи?
— Нельзя сказать, что разбираюсь. Это все питерские
художники, да?
Вернее, питерский художник. Лаврентий Снегирь, мастер незамысловатых
пейзажей и даже не член Союза.
— Да, это все питерские художники, —
надменносказала я.
— Мне нравится Рубенс. А вам?
— Вы ведь не за этим сюда пришли, правда? Марич сделал
вид, что пропустил мое замечание мимо ушей.
— Кстати, о Рубенсе. У покойного Аркадия Аркадьевича
было несколько рисунков Рубенса. Большая историческая ценность.
— Счастливчик.
— Так вот, рисунки среди прочего похитили неделю назад,
я говорил вам. Одним из похитителей, и это теперь установлено, был бывший муж
вашей подруги.
Ты должна держать себя в руках, Кэт. Я опустила руку в
карман платья и нащупала ключ от ящика стола. Это придало мне уверенности.
— И вы решили, что они могут всплыть в моей картинной
галерее? Это просто абсурд, капитан, вы должны понимать, что художественные ценности
такого уровня через никому не известную нищую галерею не продашь. Разве что
где-нибудь на “Сотбисе”, и то как минимум год спустя.
— Вы полагаете?
— Не держите меня за дуру.
— Да нет, — Марич тотчас же пошел на
попятный. — Я не подозреваю вас…
— Слава богу.
— Тем более что почти все похищенное мы нашли. И
грабителей задержали по горячим следам. Скрыться удалось только господину
Быкадорову.
— Ненадолго, — я цинично выгнула губы. —
Рубенс вернулся к законному владельцу?
— Да.
— Вы сказали — “почти все похищенное”, — я
все-таки не удержалась, жгучее любопытство накрыло меня волной. — Значит,
было еще что-то, чего найти не удалось?
— Ну, это мелочи. Пара миниатюр и витражный проект ван
Альста
[9]
… Две работы без указания авторства. Задержанные
сообщили, что все это осталось у покойного господина Быкадорова.
Ни слова о доске, хотя она вполне может проходить под
термином “работа без указания авторства”. И все же я воспрянула духом.
— Во-первых, ван Альст — это не мелочь, а весьма
почитаемый живописец. И во-вторых, проще всего валить на покойника. Потрясите
ваших задержанных.
— Да, может быть, вы и правы. Но дело в том, что
задержанные еще не знали тогда, что господин Быкадоров умер.
— Чего вы от меня хотите, капитан?
— Я подумал…
— Знаю я, о чем вы подумали. Вы ищете связь между
картинной галереей и похищением. Ее нет, Кирилл Алексеевич. Через мою картинную
галерею подобные вещи реализовать невозможно. Последний раз я видела Быкадорова
три года назад. И никогда не знала, чем он занимается. Надеюсь, мое незнание не
будет преследоваться в уголовном порядке?
— Вот как? — Марич улыбнулся своей иезуитской,
хорошо поставленной улыбкой и с треском захлопнул мышеловку. — Значит, три
года назад, говорите? А ваша подруга — его бывшая жена — утверждает, что
последний раз видела своего покойного мужа шесть лет назад. Значит, вы
встречались с ним помимо его жены?
Ни один мускул не дрогнул на моем лице, когда я ляпнула
первое, что пришло мне в голову.
— Ну, встречались помимо жены, — это сильно
сказано. Так, увиделись случайно на трамвайной остановке. Привет-привет, вот и
все.
Марич скорбно приподнял брови. Нет, я тебе не по зубам,
капитан! От дальнейших расспросов меня спасла пришедшая за картиной шведка.
— Извините, у меня посетитель, Кирилл
Алексеевич, — ангельским голосом сказала я. — Была бы рада вам
помочь, но…
— Да, конечно, я понимаю. Всего доброго, —
униженный и оскорбленный Марич побрел к выходу, а я занялась
Ингрид-Хильдой-Бригиттой-Анной-Фридой.
Я извинилась за вчерашнее и поведала ей душераздирающую
историю о кончине автора “Зимнего утра”. Он умер вчера, погиб в автомобильной
катастрофе, “a motor car is off the road”
[10]
. Прости меня,
Снегирь, живи сто лет, но смерть художника хороша только тем, что дает ему
дополнительные козыри, смерть художника — еще одна разновидность скандала, и
только она способна оживить угасший было интерес… Шведка оказалась не
по-шведски впечатлительной и тотчас же отложила еще две снегиревские картины.
Спустя двадцать минут я неожиданно оказалась счастливой обладательницей
полутора тысяч долларов. Этого хватит на первоначальное исследование картины.
