– А я рожала не за деньги, – презрительно скривила губки другая приглашенная в мэрию мамочка. Ее глаза сияли небесной синевой, их цвет подчеркивала яркая туника, расшитая по краям рукавов и подолу золотом и бисером (ах, Нонне бы очень понравилось!). – Даже неприятно думать, что в моем желании родить второго ребенка кто-то увидит меркантильный интерес.
– Какой-какой интерес? – не поняла рыжеволосая девушка.
– Меркантильный, – повторила туника. – Надо страну сделать пригодной для жизни, а не кидать народу подачки. Точно-точно, именно так это и выглядит: словно собаке кинули подачку и тут же стали отгонять беднягу палкой – не трогай, мол, подожди три года…
Я посмотрела на Андрея Вадимовича. Он маячил на заднем плане, пока мэр города одаривал сертификатом и букетом хризантем следующую даму и расточал обаятельные улыбки. Сегодня Холмогоров был отнюдь не в ватнике – его костюм, подозреваю, стоил половину материнского капитала. Чиновник мэрии выглядел блестяще. Он давно избавился от богемной щетины, украшавшей его симпатичную физиономию во время лесного пикника. Твердый подбородок с ложбинкой, как у римского патриция, и красиво очерченный рот просились на рекламу дорогих сигар.
Стоп.
Нельзя засматриваться на посторонних мужчин!
Вечером Холмогоров завез меня домой на сверкающем служебном джипе, предупредительно распахнул дверцу и проводил до самого подъезда.
Не понимаю, почему я ни разу ни словом не обмолвилась Никите о знакомстве с этим типом?
Глава 4
Страсть к чужим беби
Услышав от соседей ее имя – Ева Анджевска, – я вмиг нарисовала себе пленительный образ польской пани, кроткой и загадочной. Мне представлялось нежное лицо, тронутое изумительным румянцем, в обрамлении светлых волнистых волос.
Не знаю, откуда такие фантазии.
Как позже выяснилось, ничего общего с реальностью воображаемая картинка не имела. Ева оказалась девушкой отнюдь не кроткой, а пробивной и хваткой. К тому же она была брюнеткой…
– Ты видела? – спросил сосед Виктор.
Мы столкнулись в подъезде. На улице бушевала февральская метель, мои щеки пылали, обожженные морозом, на ресницах таяли снежинки, изо рта шел пар, пальцы на руках и ногах ныли от холода. А программист, напротив, был сух и горяч – он еще только собирался нырнуть в ледяные объятия пурги.
– Ты видела, какая красотка заселилась на шестой этаж?
От Витиного вопроса меня разбил кратковременный паралич. Минуты две я не могла дышать и говорить.
Красотка?!
Мое удивление понятно. За несколько лет знакомства с программистом Витей он впервые подал знак, что осведомлен о разделении людей на два пола – мужской и женский. Более того, он сумел не только распознать гендерную принадлежность новой соседки, но и оценил ее внешние данные!
Невероятно!
А ведь мы плотно общаемся с Витей. Он скармливает софт моему компьютеру, я скармливаю программисту пельмени. Виктор фанатично увлечен работой, в его квартире перманентный продовольственный кризис. Юноша не знает, где находится ближайший супермаркет. Правда, сейчас он научился ловко заказывать пиццу по телефону и более-менее решил проблему. А раньше постоянно с воем пожарной сирены ломился в мою дверь и требовал пищи.
И ни разу – НИ РАЗУ! – не заметил, что у меня грудь, попа, или новые джинсы, или изменился цвет волос.
А тут…
– Представь, столкнулся с ней на лестнице, и она сразу же меня припахала, – сообщил Виктор. – Глазищи вот такие!
Программист сделал кружки указательным и большим пальцами и приставил к своим глазам. Остальные оттопыренные пальцы изображали, очевидно, лохматые, густые ресницы незнакомки.
– Красивые-красивые! А губы вот такие!
Витя выпятил вперед губищи, словно окунь.
Так, все понятно.
У Вити поехала крыша. А девица, наверное, обколола себе губы специальным препаратом – как это делают многие поп-звезды и телеведущие, добиваясь восхитительного эффекта надувных резиновых вареников.
– И как же она тебя припахала?
– Я ей вещи таскал, как нанятый. Она переезжала. Забегался словно бобик – вверх-вниз.
– Она что же, грузчиков не наняла?
– Какие там грузчики! Я понял – все ее знакомые помогали с переездом. Как же не помочь такой девушке.
– Какой?
– О-о, тако-о-ой… У нее однокомнатная, как у тебя. Только на шестом. Потом я еще ей комп подключал. Установил пару программок.
– Ясно, – сквозь зубы злобно прошипела я, страдая от ревности.
Кажется, мой карманный программист мне изменил.
Я сняла шапку и помотала головой, восстанавливая прическу.
– Юль, – завороженно уставился на меня Витя. – Ты это…
– Что?
Ну, ясно. Наконец-то дождусь хоть какого-то комплимента. Новая соседка пробудила нашего спящего красавца ото сна. Теперь он посмотрит вокруг и сообразит – рядом много симпатичных девчонок.
– Юль, ты косу, что ли, отрезала? – озадаченно спросил Витя.
Елки-палки.
– Пошел ты к черту! – рявкнула я.
– Я помню, у тебя была коса, – заупрямился Витя.
Угу, конечно.
А еще – жабры и копыта.
– Ты идиот. Дай пройти.
– Ну, иди, Юль, давай топай. Знаешь, у нее еще имя такое интересное… Ева.
– Я знаю. Мне уже соседи сообщили.
Ева Анджевска.
…– Эй, подождите, не захлопывайте! – проорала она мне в спину однажды в феврале. Вскоре после моего разговора с Витей.
Я придержала тяжелую железную дверь подъезда и оглянулась. Ева прыгала через ступеньки – одним локтем она прижимала к себе коробку, из которой торчали книги и настольная лампа, другим – карапуза в объемном голубом комбинезоне.
Осторожнее!
А если поскользнется и упадет? У нее же на руках ребенок! Интересно, как она вообще собиралась открыть дверь? И чем бы давила на кнопку вызова лифта?
Впрочем, не сомневаюсь – если б в этот момент у Евы еще стоял на голове тазик с бельем, она все равно бы справилась с ситуацией. Обязательно что-нибудь придумала бы.
– Вам помочь? – сочувственно поинтересовалась я, разглядывая малыша. Он болтался лицом вниз, не выказывая признаков раздражения или недовольства.
А его мама действительно красотка.
– О, спасибо! – воскликнула Ева. И тут же вручила мне и ребенка, и коробку.
Я думала, она ограничится одним предметом!
– Ой, вы тогда подождите, сейчас еще из машины продукты заберу.
