Серое лицо агонизирующего Воскресенского стояло перед глазами. Ребенок, измученный многообразием впечатлений, спал и временами вскрикивал во сне.
Довела бедняжку, негодяйка!
– А Воскресенский мне еще кейс успел отдать.
Я посмотрела на черный чемоданчик. Компактный, размером с мой ноутбук, но в три раза толще, кейс лежал на сиденье. Он был сделан из матового черного металла, рядом с твердой пластиковой ручкой располагалась панель с кнопками. Видимо, именно с их помощью и вводился код.
Код?! О нет… Я забыла код!
– Кажется, я забыла код, – прошептала я.
Пожилая дама-фармацевт внимательно посмотрела на меня поверх очков.
Что-то не так?
Я просто попросила Глеба высадить нас с Мишуткой у ближайшей к дому аптеки и попыталась купить литр корвалола и два килограмма валерьянки в таблетках. Пока мой заказ напряженно обрабатывался мозгом фармацевтши, я нервно катала туда-сюда коляску, беспощадно грызла французский маникюр и зло поглядывала на кейс. Измученный ребенок все еще спал. Он не проснулся даже тогда, когда я вытаскивала его из автокресла и устраивала в коляске.
– А вы грудью не кормите? – спросила дама, покосившись на спящего ребенка.
– У меня вообще нет груди, – зло буркнула я.
75В – это не грудь, а лишь тонкий намек на нее.
Даже до объема бедер не дотягивает!
– Возьмите лучше вот это, – сочувственно сказала фармацевт и указала пальцем на плакат, рекламирующий чудодейственное средство для психов. – Дороговато, но эффективно. Берете?
– Дайте пять упаковок, – быстро сказала я. – И настойку пустырника. Десять флаконов.
Аптекарша покачала головой, вздохнула и пробила чек.
…– Юля, все в порядке? – спросила Ева, принимая спящего сына. – Ты выглядишь немного странно.
– Все нормально. Просто мы слегка загулялись. Твой ребенок вел себя отлично.
Глава 7
Зато со мной не скучно
Зеленые таблетки, рекомендованные мне в аптеке, на самом деле работали. Я ими поужинала, а на следующее утро еще и позавтракала, отполировав все настойкой пустырника.
Ах, еще бы сигарету!
Нонна, вызванная в качестве реаниматолога, беззастенчиво дымила в кресле, оправдываясь тем, что курение якобы стимулирует мыслительный процесс.
Конечно стимулирует! Я, например, заметно отупела с тех пор, как бросила курить. Вот если б курила, то не имела бы в анамнезе труп Воскресенского и вырванное у меня обещание спасти семью депутата.
Как я их спасу? Я же не знаю, кому нести этот чертов чемоданище!
– А чем у тебя пахнет? Алкоголем? – спросила Нонна. – Ты напилась, что ли, с горя?
– Не-а, – икнула я. – Лекарства принимаю. От нервов. Иначе не выживу.
– Сколько же там денег, – задумчиво прищурилась Нонна и помахала рукой, отгоняя дым. – Как ты думаешь?
Я пожала плечами. Не так-то часто меня используют в качестве курьера для доставки крупных сумм денег. Зато более ценный груз доверяют постоянно – имею в виду младенцев. Все время таскаю на себе чье-нибудь неподъемное сокровище. Три года возилась с Иришиной Анютой. Теперь переключилась на Мишутку.
А чемодан с купюрами – это для меня новый опыт.
Нонна подняла черный кейс и взвесила его в руке.
– М-да… Если в евро прикинуть… – пробормотала она. – Ну, купюрами по пятьсот, по пятьдесят тысяч в пачке… Пачек десять вполне поместится. Юля! Получается – полмиллиона евро!
– Я-то думала, в вечерних новостях сообщат, – перебила я подругу. – Скажут: мы только что получили известие о налете на загородный дом депутата Воскресенского. В результате перестрелки депутат получил ранения, несовместимые с жизнью.
– Иными словами – скопытился, – резюмировала Нонна. – Юля, тут, наверное, полмиллиона евро!
– Но ни в вечернем, ни в утреннем выпусках, ни на одном информационном сайте ничего не было. Почему? Наши местные журналисты прохлопали горячую новость?
– Или решили не пускать эту новость в эфир. Юля, пятьсот тысяч евро, ты слышишь меня?!
– Воскресенский сказал, что у него свои счеты с этими бандитами, – задумчиво произнесла я. – Кто же это мог быть? Я посмотрела в Интернете, у Воскресенского была фирма, торгующая промышленными маслами. Как ты думаешь, это серьезный бизнес, не игрушки? Тогда, возможно, на него наехали конкуренты… Или политические соперники? На носу выборы в гордуму. Туда многие хотят прорваться… Кто натравил на депутата парней в черных куртках? Кто? Как ты думаешь, Нонна? Да перестань же курить! Мне ведь нельзя! А ты провоцируешь!
– Я не провоцирую. Просто без сигареты у меня сердце остановится. Тут полмиллиона евро, а ты не реагируешь.
– Какие полмиллиона?
– Обычные. Бумажками по пятьсот евро.
– Нонна! Да какая нам разница?
– Юль, вообще-то это немалые деньги!
Я вздохнула и с грустью посмотрела на Нонну. Мне вдруг стало ее невыносимо жаль. Еще два года назад она являлась процветающей бизнес-леди, собственницей сети продуктовых магазинов «Колибри». Подруга ворочала фантастическими деньгами, пока муж, карточный игрок, не разорил ее дотла. И вот теперь она с замиранием сердца говорит о ничтожной сумме в полмиллиона евро! По российским меркам – это ж не деньги, а так – курам на смех.
К тому же я должна их отдать.
В течение пяти дней.
Пока не включился счетчик.
Почему же сообщение об убийстве Воскресенского не прошло в эфир? Накануне городских выборов решили не будоражить общественность? А есть ли вообще обывателям дело до одного из «народных избранников»? Пусть плакат с физиономией Воскресенского висит на каждом доме, однако для простого народа он никакой не «избранник», а представитель снующей толпы политиканов, застолбивших себе местечко в органах управления или из жажды власти, или для того, чтобы оптимизировать свои занятия бизнесом. Или и первое, и второе вместе.
А мне он понравился. Симпатичный дядька. Но наше знакомство было предельно поверхностным. Нет дыма без огня. Почему-то хочется верить – бандиты с автоматами не вваливаются в дом случайно.
Нет, в нашей стране, конечно, все бывает.
Но Воскресенский сам признался, что с налетчиками у него особые счеты. Получается, у него тоже рыльце в пуху.
– Юль, о чем задумалась? Давай откроем кейс и полюбуемся на наше богатство.
– Код не помню, – мрачно сообщила я. – Я же тебе говорила!
– Существуют альтернативные методы вскрытия. Неси молоток, – распорядилась Нонна.
– Ты что, сдурела?! – взвилась я. – Какой молоток?!
