– Юля! Бросай журнал, переходи ко мне. Будешь торговать одеялами. У тебя талант. Называться будешь как угодно. Хочешь стать директором по рекламе? Или вице-президентом? Я тебе любую должность нарисую. Кем ты там у себя в журнале числишься, кто ты по штатному расписанию? Корреспондентишко? Это несерьезно. Давай перебирайся в мою фирму.
– Нонна!
– Уж я тебе подарочков накупила. Разорила Лондон практически. А ты знаешь, кто владелец «Хэрродса»? Папа Доди аль-Файеда, который был другом принцессы Дианы. В универмаге есть мемориал – фотографии Дианы и Доди, свечи, цветы… Красиво, но очень грустно!
– Нонна!
– Эх, как же нравится мне в Лондоне! Действительно, что ль, перебраться туда на ПМЖ, а? Нет-нет, Юля, не расстраивайся заранее, я тебя не брошу. Тебе достаточно того, как жестоко поступила с тобой Ирина. Свинтила в Испанию с дочкой, только ее и видели. А ты, бедняжка, осталась здесь и тоскуешь по Анечке. Я думаю, поэтому и за Мишутку цепляешься, как блокадница за батон. Восполняешь утрату. Пытаешься заменить одного ребенка другим.
– Ты это уже говорила. Но сейчас, Нонна, я хочу тебе…
– Но пора бы тебе своего уже завести, а не чужих нянчить.
– Нонна!
– Да не ори! Я прекрасно помню – мы уже обсуждали эту тему. Но почему бы и не повторить? Нет, ты посмотри, посмотри пакеты. Там такая чудесная курточка, и кофточка, и джинсики. Ты ж, мать, раскабанела, а подходящим гардеробом не обзавелась. Все надеешься похудеть и влезть в старые вещи.
– Я не раскабанела!
– Нет, конечно. Это я так, шучу. Еще летнее платье тебе купила и сарафанчик.
– Нонна, послушай! Твоя домрабо…
– Какой шарфик, глянь! Нравится? Ну, в твоем вкусе – без наворотов. А я люблю, чтобы сверкало, искрилось. Но для тебя старалась, выбирала все самое простое.
– Нонна!
– Юля, ты опять ночь не спала? Видок у тебя, однако! Усталый. И перестань орать! Что ты орешь как резаная – Нонна, Нонна, Нонна. Заладила! Слова мне не даешь сказать!
– Это ты мне слова не даешь сказать! Послушай же, наконец! Твоя домработница уволокла кейс с деньгами!
Нонна подавилась следующей фразой и замерла с открытым ртом. Она несколько минут не моргая смотрела на меня. А я на нее.
– Домработница?
– Да!
– Кейс?
– Да!
– С деньгами?
– Да! Да! Да! Нонна, что делать? Поехали скорее к ней.
– Да брось ты. С чего ей уносить твой кейс?
– Но его же нет в квартире!!! Нет! Она его украла!
– Юля, не говори глупостей. Ты в кладовке посмотрела?
– В кладовке? Нет.
– Так он, надеюсь, там. Я ж сама сказала ей припрятать чемодан. У тебя квартира даже не на сигнализации. Не дай бог, вломится кто. А тут на диване валяется целое состояние. Сейчас посмотрим…
Нонна отправилась в прихожую, открыла кладовку и вытащила из-под вороха очень нужных, полезных, но неиспользуемых по крайней мере последние два века вещей КЕЙС!!!
У меня подкосились колени. Я тихо сползла в кресло.
– Нонна, – обессиленно прошептала я. – Сейчас тебя задушу. Убью. Растерзаю!
– Почему? – удивилась подруга, ее взор сиял невинностью и непониманием. – А что случилось?
Мне подошли и сарафан, и джинсы, и топ. Я попыталась заикнуться о деньгах. Все ценники были предусмотрительно ободраны. Нонну, естественно, возмутило мое предложение компенсировать расходы.
– Отстань, – сказала она. – Вечно ты… И вообще. Я нарвалась на катастрофическую распродажу. Ты же не гнушаешься шмотками, купленными со скидкой?
– С ума сошла. Я обожаю распродажи. Но разве в мае они бывают?
– Как видишь, да! Поэтому носи и радуйся. И вспоминай добрую тетю Нонну.
– Да уж, про тебя не забудешь, даже если сильно захочешь, – моментально помрачнев, заметила я. – Чуть с ума тут не сошла. Кейс пропал, а твою домработницу я даже в глаза не видела. Что думать?
Смятение и лихорадка последних суток вновь накрыли меня, по спине пробежал озноб, дыхание сбилось. Я вспомнила ужас, испытанный при исчезновении кейса.
– Ладно, извини. Хотела как лучше, а получилось вот так. Ну, красотка, открываем чемодан или нет? – Нонна вертела в руках клочок бумаги с шифром. – Неужели цифры приснились тебе во сне?
– Да. Ты сама предложила не гнать от себя страшное видение, а всмотреться в картинку. Попытаться увидеть лицо Воскресенского, услышать его слова. Наверное, у меня в голове переформатировалась какая-то нейронная цепь.
– Нейронная цепь? Ты уверена, что у нас в голове именно это?
– Нет, не уверена, но какая разница? Зато есть результат. – Я указала на бумажку с цифрами.
– Думаешь, код правильный?
– Не знаю.
– Девять цифр. Не нравится мне это.
– Почему?
– Как-то… Слишком грандиозно для простого чемодана.
– Не простого. А с большими деньгами.
– Ну, все равно, – покачала головой Нонна. – Хватило б и четырех цифр, я думаю. А тут… Нажимаешь девять кнопок и словно активизируешь бомбу.
– Блокбастеров насмотрелась?
– Ну, балуюсь иногда. Представь: сейчас введем код и – оба-на! Полгорода отправилось в тартарары. А нас с тобой разметает по молекулам.
– Заманчивая перспектива, – кивнула я. – Вот если нас разложить на молекулы, то какую площадь мы бы заняли?
– Интересный вопрос, – задумалась Нонна. – Обе или по отдельности? У тебя попа-то теперь большая, ты ж постаралась. Если ее разложить на молекулы, то, наверное, ты как раз займешь всю Северную Америку.
– Спасибо, Нонночка, за лестную оценку.
– Итак, рискнем? Вскроем добычу?
– Не уверена, что мы имеем право ковыряться в чужом чемодане. Но очевидно, альтернативы нет. Воскресенский твердил о пяти днях. Сегодня последний. Вдруг внутри подсказка?
Мы нависли над чемоданом.
– Давай резиновые перчатки, – почему-то шепотом заявила Нонна.
– Зачем тебе резиновые перчатки?
– Не знаю. Ладно. Ну-с… Девять, шесть, три, пять, один, ноль, семь, четыре, четыре…
Черное табло ожило, по нему поползли красные цифры. Мы затаив дыхание ждали результата процедуры… Замок неслышно щелкнул, Нонна откинула крышку чемодана. Скорее, скорее! Что же там?!
Внутри лежали какие-то бумаги – два пробитых степлером листочка на английском языке – и бронзовая статуэтка. Кобра, расправившая капюшон и высунувшая жало. Ее глаза, сделанные из красных камней, сверкали.
И это все?
