Я тоже не претендую на звание самой умной девочки – про тамплиеров мне поведал Никита, про Магеллана – он же. Хотя мой возлюбленный и настаивал, что обо всем этом я должна была узнать из курса средней школы. Кто бы мог подумать!
Нет, я, конечно, помнила про Магеллана – он где-то там проплыл, то ли слева направо по карте, то ли сверху вниз. Но фантастические подробности из биографии отважного моряка узнала именно от Никиты. Целый мир открылся передо мной! Храбрость и упорство Магеллана восхитили до глубины души! И дальше я действовала уже самостоятельно, без подсказки любимого: зарылась по пояс в Интернет, углубляя знания о судьбе Магеллана.
А Глеб только моргал и нервно теребил манжету – ах, боже, Фернан Магеллан, кто же это, кто же это? А его платья надевал кто-нибудь из звезд на вручение «Оскара»?
Да-а-а… Я многого не уловила в средней школе (возможно, потому, что рядом со школой располагался кинотеатр), но до Глеба Чашвили даже мне далеко…
– Вот, держи.
– О, спасибо. Какой аромат! Я заметил, ты стала гораздо лучше готовить кофе.
– Просто теперь у меня кофейный аппарат. Просто нажимаю кнопку. Как крыса, – объяснила я.
– Крыса? – не понял Глеб.
– Не вникай, – махнула я рукой. – Очень долго рассказывать. Ну, так что же у тебя?
– Юля, только ты можешь меня спасти.
– Что стряслось? – с нехорошим предчувствием поинтересовалась я.
– Родители приезжают. Во-первых, посмотреть на внука.
У сестры Глеба – двадцатишестилетней Сюзанны – полгода назад каким-то загадочным образом появился малыш.
И где они их берут?
Назовите адрес – я тоже хочу!
Вроде бы не стоило удивляться, что молодая преуспевающая женщина не торопится замуж. Стремление девушек сохранить свободу – это всеобщая тенденция, а не редкое явление. Но Сюзанна, насколько я понимаю, вовсе не жаждала подобной независимости. Да и мужчины пристально интересовались этой неординарной девушкой, способной сочетать в себе замашки жесткой карьеристки и черты кроткого ангела. Я полагала, Сюзанна сможет выбирать из сотни претендентов, мечтающих занять вакансию мужа. И затем выберет самого классного кандидата.
Ничего подобного!
Как выяснилось, мужчины тоже не очень-то стремятся взвалить на себя груз ответственности за кого бы то ни было. Никто никому не нужен. Каждый за себя. В конце концов ребенок Сюзанны остался с прочерком в графе «отец».
– Для родителей – большое разочарование, – вздыхает Глеб. – Они приверженцы традиционных взглядов на семью. Они такие правильные. Ни секунды не сомневались – их умница великолепно устроится в жизни. Возлагали надежды.
– О, честолюбивые родительские мечты – не каждому ребенку под силу нести этот груз! – с сочувствием вздохнула я, тут же вспомнив про Марго – Маргариту Эдуардовну Бронникову, мою маман.
Сколько грустных минут доставила я мамуле! И как же всегда пригибала к земле эта ноша – мамины надежды.
– А Сюзанна теперь – мать-одиночка. Для родителей это удар. Ты знаешь, ее ведь в два счета выкинули из «Шифоньера».
– Да, знаю.
«Шифоньер» – огромный магазин в центре города, пять этажей шика, роскоши и запредельных цен. Сюзанна несколько лет взбиралась по ступенькам, карабкаясь к престижной должности, но вмиг спланировала с олимпа в тартарары, когда ее беременность стала очевидной.
– Но разве можно увольнять беременную?
– Если очень хочется, то можно, – отрезал Глеб. – Да и вообще. У нас в стране можно все, что душа пожелает. Я сейчас веду один коттедж. Мне только за проект обещали триста рублей. Так вот, владелец…
– Всего триста рублей? – изумилась я. – Глеб, ты же крутой специалист! И готов работать за…
– Юля, ну ты дурочка! Триста рублей – это сокращенно от трехсот тысяч. Инфляция, неужели непонятно.
– Триста тысяч?! – изумилась я еще больше. – Только за проект?!
Не наступайте, пожалуйста, на мою челюсть.
Я ее сейчас подниму с пола.
А не пора ли бросить журналистику и быстро выучиться на дизайнера? Да, с моим своеобразным чувством прекрасного я однозначно буду нарасхват у клиентов.
– Так что с коттеджем, Глеб?
– А то. Владелец умудрился влепить его аккурат посреди заповедной зоны. Там всякие редкие животные бродят вольготно – еноты, страусы.
– Да-а… Не представляю, во сколько ему обошлось разрешение построить там домик. Если только за проект он отвалил тебе триста тысяч.
– Вот я и говорю – если хочется, то в нашей стране можно творить все, что угодно. Сестричка вылетела из «Шифоньера» на шестом месяце беременности. Вместо Сюзанны взяли какую-то чрезвычайно полезную девочку – у нее родственник в областной администрации.
– Отвратительно.
– Теперь я – глава семьи, – вздохнул Глеб. – Кормлю сестру и племянника, полностью их обеспечиваю.
– А вот это настоящий мужской поступок. Ты молодец.
– Спасибо.
– Впрочем, тебе и платят немало – по триста тысяч за проект.
– Вижу, цифра тебя взволновала, – улыбнулся Глеб.
– Еще бы! Я таких денег в руках не держала.
– Могу успокоить – я тоже. Мне перечислили безналом.
– Ну, слава богу. Уже легче. А дальше? Какие еще проблемы?
– Дальше – самое печальное. Представляешь, какая-то сволочь стукнула предкам, что я… ну… в общем…
– Что?!!! – похолодела я от ужаса. – Расчленяешь в подвале трупы бензопилой?
А с виду – такой милый парнишка!
– Нет. Лучше бы это.
– Глеб, не тяни. Колись скорее, у меня мороз по коже.
– Налей, пожалуйста, еще кофе.
Видимо, другу была необходима пауза. Он никак не решался признаться мне в чем-то страшном. Я впихнула дизайнеру в руки новую чашку, заодно осчастливила и себя. Эх! Раньше каждую порцию амброзии я сопровождала сигаретой, и как же это было здорово! Но теперь я не курю. Летом будет юбилей – год без никотина.
Никита безумно гордится своей малышкой.
Надеюсь, я не сорвусь.
И все-таки – какой же секрет собирается доверить мне Глеб?
– Понимаешь, кто-то настучал моим родителям, что я гей, – смущенно вымолвил наконец-то дизайнер. И тут же залился трогательным румянцем.
– Ты – гей?! – ошарашенно повторила я и внимательно оглядела друга.
Яркий, изумрудно-фиолетовый пуловер, узкие джинсы, заправленные в высокие сапоги, кожаный ремень с замысловатой пряжкой. На шее – длинный шнур с блестящим медальоном – его оттенок идеально сочетается и с пряжкой на ремне, и с кнопками на сапогах (это ж надо так умудриться!). Черная косая челка блестит, как вороново крыло, и падает на один глаз. Безупречная кожа отливает матовым загаром. Каждый ноготок отполирован и покрыт бесцветным лаком. Поза грациозна – и Майя Плисецкая не устроилась бы в кресле с бóльшим изяществом!
