Хватит, достаточно.
Уже обожглась.
Пять месяцев назад я дала монашеский обет. В душе теплится надежда: моя нынешняя сдержанность зачтется на небесах, и я искуплю свою вину перед Никитой. Больше никаких мужчин! Но почему-то так приятно сидеть на скамейке рядом с Матвеем, нечаянно соприкасаться с ним и чувствовать ровное тепло его тела…
Нет, я ужасно противоречива!
– Что пишут?
– Да так, – ответил пацан. – Учу. Вода – единственное вещество на планете Земля, которое при охлаждении сначала сжимается, а при температуре плюс четыре начинает снова расширяться.
– Что? – повернулась я к мальчишке. – Как это? Почему? Сначала сжимается, а потом опять начинает расширяться?
– Угу, – кивнул ребенок.
Минуты три я напряженно переваривала новую информацию. Вроде бы в школе училась неплохо, но вот представьте себе – прямо во дворе на скамейке обогатилась совершенно незнакомыми сведениями. Кто бы мог подумать! Обыкновенная вода – и такое своенравие! При охлаждении сначала сжимается, как и положено всем порядочным веществам, но в последний момент – хоп! – и назад копытами. Все делает по-своему. Опять начинает расширяться. Какое непредсказуемое поведение!
Удивительно!
Недаром вода – женского рода. А я удивляюсь собственной противоречивости! Если обычная вода, три ничтожных атома, простейшая формула Н 2 О, способна выкинуть подобный финт, чего уж ждать от человека – существа, чей мозг так до сих пор и не изучен…
– Юля, о чем задумалась?
– Так.
– Не хочется идти домой?
– Чудесный вечер. Ты тоже не торопишься.
– У меня работа еще не закончилась, – усмехнулся Матвей.
– Еще одна ученица? Или ученик?
Инструктор неопределенно хмыкнул. Внезапно я ощутила укол ревности. А что, если и с другими подопечными мой автомобильный босс нянчится так же трогательно, как со мной? Неужели это его фирменный стиль?
Возможно.
Но почему мне хочется думать, что только со мной он заботлив и ласков?
– Завтра покатаемся по трассе.
– По трассе? – подпрыгнула я. – Но я же там всем буду мешать!
– Ну ты же постараешься ехать чуть-чуть быстрее? Правда?
Куда быстрее?!
У меня и так колоссальный прогресс – теперь перемещаюсь практически как сверхзвуковой самолет. Целых тридцать километров в час – это вам не шутка! Но в принципе очень удобная скорость. Если бы все катались в том же темпе, количество ДТП исчислялось бы не тысячами, а единицами. Дивно наблюдать, как какая-нибудь пафосная иномарка, рыча и содрогаясь, обгоняет нашу «девятку», мчится, летит, меняя ряды, ежесекундно создавая аварийные ситуации… А затем с визгом тормозит на красном светофоре, опередив нас всего лишь на один корпус.
И стоило так суетиться?
– Придется, Юля, ехать побыстрее.
– Но как же?! Я не смогу! У меня не получится. В прошлой жизни я, наверное, была улиткой.
– Что ж, пора вытравить из твоей памяти отголоски прошлых жизней. Попытаемся оснастить улитку реактивным двигателем.
– Смеешься! Да твоя лоханка на ходу развалится, – привела я жестокий аргумент. Подняла руку на святое – его машину. Ни один водитель не простит подобного.
– Все будет нормально, – улыбнулся Матвей. – Успокойся, не нервничай заранее. Я уверен, тебе понравится.
– Я на минутку. – Мамин голос в трубке звучал по-деловому. – Мне сообщили, ты постриглась?
– Ах, у тебя везде осведомители.
Я представила, как Марго сидит сейчас в кабинете на двадцатом этаже сверкающей высотки и, разговаривая с дочерью, одновременно ворошит документы на столе – на пальце правой руки сверкает бриллиантовый перстень, подарок Юрия Валентиновича. За стеклянными стенами – розовый закат, солнце пылает, уткнувшись в горизонт, ощетинившийся трубами и небоскребами…
– Пришли мне фото. И вообще – могла бы поставить веб-камеру на свой компьютер.
– А зачем она мне?
– Ну тогда быстро скинь фотку. Мне же интересно, что ты изобразила у себя на голове.
– А как ее скинуть? Фотку?
– Юля! Ты в каком веке живешь?
– В двадцатом… э-э… в двадцать первом.
– Вот! А задаешь такие вопросы, будто сидишь в пещере у костра, замотанная в шкуру мамонта.
– Не-а, я дома.
– Тогда щелкни себя телефоном и сбрось мне картинку.
– О, – сказала я и с недоумением посмотрела на свой новенький телефон.
Да, продавец в салоне связи экстатически верещал что-то про мегапиксели и четкость изображения. Меня волновало другое – восхитительные пупырчатые кнопочки. Предыдущий аппарат я использовала сурово: только для болтовни. Он не был предназначен ни для фото– или видеосъемки, ни для скачивания игр, ни для интернет-серфинга, ни для забивания гвоздей.
Я повертела телефон в руках. Возможно, совсем нетрудно выяснить, где здесь камера и как передавать изображения. Но пока нельзя признаваться маме, что я до сих пор не освоила простейшие функции.
– Мамусик, лучше прилетай на выходные домой.
– Лучше спроси, кто сообщил мне о прическе.
– Кто?
– Никита.
Я свалилась замертво, издав сдавленный всхлип.
Никита?!! Он звонил маме?!!
Почему он позвонил? Решил восстановить отношения и сделал первый разведывательный шаг? Прозондировал почву?
– Юля, я тебе раньше не говорила… Просто… Мы общаемся, – немного смущенно призналась Марго.
– Что? Не понимаю. – Я затравленно оглянулась. Предметы в комнате зашевелились, окно перекосило, ноутбук растекся по столу алой пластмассовой лужицей, кресло вздыхало и охало… Я помотала головой, пытаясь избавиться от наваждения… – Мам, что ты сейчас сказала?
– Мы с Никитой общаемся, – повторила мама, в ее голосе звучала грусть и усталость: она, естественно, предвидела, какой шквал вопросов обрушится на нее через секунду.
– Все это время? – не поверила я. – И как? По телефону? Или встречаетесь? И часто?
– Мы вместе обедаем в «Виконте» раз в месяц.
Потрясающее открытие!
Я, можно сказать, давно уже труп – валяюсь на свалке с перерезанным горлом. А мой бывший возлюбленный и мамочка мило общаются. Беседуют на разные темы, смакуя улиток и перепелиные грудки во французском ресторане.
– Почему ты не сказала мне об этом раньше?
– Ты выглядела растерзанной. Я не хотела тебя травмировать. И в то же время боялась невольно дать надежду – без всяких на то оснований. Ты могла бы вообразить, что раз Никита поддерживает со мной отношения, то, значит, не планирует отказаться от тебя окончательно.
