Едва оправившись от тяжелого дурмана, я рысью помчалась в туалет. Хранить в себе бутыль вина – нелегкое занятие. Зеркало, как ни странно, порадовало. Физиономия порозовела, темные круги исчезли – вот что значит усиленное санаторное питание и продолжительный сон! Кроме того, красное вино – источник антиоксидантов, а эти вещества чудесным образом преображают лицо, да и весь организм. Я слышала подобный постулат миллион раз. Оказывается, это работает! Любуйтесь, потребовалась всего одна бутылка, чтобы превратить девицу из чучела почти в принцессу… Еще бы переодеться. И зубы почистить. Принцессы вообще-то пахнут иначе.
Часы показывали пять. Но так как я устанавливала стрелки наугад и, как потом выяснилось, ошиблась на целых четыре часа, сейчас было девять вечера.
Вот это да!
Горазда спать красавица!
Мой удивленный, но безмолвный возглас тут же прозвучал в тишине подвала, произнесенный вслух Григорием, – охранник стоял на верхней ступеньке лестницы и, как обычно, сгибался под тяжестью провианта.
– Ну ты горазда спать! – заявил он. – Я уже три раза заходил. Думал, не померла ли, случайно.
– Это, Гриша, все твое вино, – меланхолично отозвалась я снизу.
– Ну да, я заметил. Всю бутылку укатала, умница. – Гриша спустился вниз на пару ступенек.
– Что я теперь буду делать ночью, не представляю. Так выспалась. А в моем положении лучше спать, чем терзаться страшными мыслями.
– Ха, так ведь ночь уже прошла. Вот, завтрак тебе принес.
Мой преданный официант спустился вниз еще на три ступеньки. Похоже, его удивляло, что я разговариваю с ним равнодушно и отстраненно, не хватаю за руки, не пытаюсь завербовать в сообщники. Узница изменила тактику? Или ее одолело безразличие к собственной судьбе?
– Гриша, о чем ты? Сейчас приблизительно девять вечера. Вся ночь впереди. Оставайся? Поболтаем, расскажешь о себе. А то я тут с ума сойду в одиночестве.
– Юля, сейчас девять утра! – сказал охранник.
– Чего? – тупо переспросила я.
– Девять утра! Ты спала почти восемнадцать часов.
– Брось шутить.
– Это правда.
– Гриша, это полный бред. Я тебе не верю. Зачем ты меня разыгрываешь? С какой целью? Пожалел бы, мне и так не весело.
– Видишь тот завал? – Охранник указал рукой в дальний угол, где, словно огромные кирпичи пирамиды Хеопса, громоздились поставленные друг на друга пыльные коробки. – Там есть закуток, а наверху – окно. Ты пролезь аккуратненько и посмотри. Между прочим, давно сияет солнце.
– Честно?
– Сама полюбуйся. Только осторожно, чтобы тебя каким-нибудь торшером не придавило. Хозяин мне не простит, если ты тут навернешься раньше срока. Мне тогда самому придется от него по лесу удирать, как зайцу.
– А я должна буду удирать от него по лесу?
– Ну да, ты разве не поняла? Это у него игра такая. Боевиков насмотрелся, перенял опыт. Теперь сам так же резвится. Охотится. Только лисы и зайцы его мало интересуют, – со странной горечью в голосе произнес Гриша. В его глазах я вновь увидела сочувствие.
Мне в голову пришла неожиданная мысль: а вдруг он вовсе не охранник? А, к примеру, сын или племянник маньяка? И ему отвратительны зверства, совершаемые в этом доме, однако он связан с преступником и родственными узами, и своей вовлеченностью в процесс. Он ведь сказал: «Я с Германычем до конца жизни повязан».
Еще бы!
Но если парень мне сочувствует, то почему не поможет сбежать?! Оставил бы дверь открытой, я бы вмиг просочилась на волю. Сына/племянника Германыч наверняка не расстреляет за халатность.
Хотя с него станется.
Он же псих.
– Ну, я пошел. А на улице действительно вовсю светит солнце. Словно опять наступило лето.
Потрясенная сообщением о том, что продрыхла восемнадцать часов подряд, я еще некоторое время сидела в кресле в полнейшей прострации. Похоже, мой организм обладает гигантскими скрытыми резервами. Это ж надо умудриться – проспать в кресле едва ли не сутки!
Вообще-то у меня были другие планы на эту ночь. Я почти уже собралась рыть подкоп и хотела основательно перетрясти коробки в поисках необходимого инвентаря. Думаю, среди прочей утвари вполне могли найтись и пилка для ногтей, и дрель с перфоратором. Правда, некоторые сомнения вызывал цементный пол – вряд ли удалось бы вскрыть его, не производя шума. И потом, что находится внизу? Наверное, какие-то перекрытия? Или бетонный фундамент?
Да, точно.
В который раз подивившись своей потрясающей эрудиции, я отбросила мысль о подкопе как совершенно невыполнимую. К тому же ночь я упустила, бесславно истратила на сон, чего теперь мечтать…
Вздохнув, принялась за еду, подумав о Грише с благодарностью. Надо же, как заботится! Он, конечно, не знает, что я отношусь к пище вовсе не столь трепетно, как девяносто процентов людей, населяющих нашу планету. Но в данной ситуации для Гриши, возможно, единственный способ проявить человеческое отношение к заложнице – покормить ее.
Кофе, надо признать, отменный.
К несчастью, я сразу вспомнила книгу Маркеса. Полковника Аурелиано Буэндию, а также и других персонажей, приговоренных к расстрелу, обязательно поили утром кофе. Напоследок.
На глаза сразу навернулись слезы, а сердце сжалось в ледяных тисках ужаса… Я попыталась перенестись на волю и представить себе, чем заняты сейчас мои друзья и родные – думают ли они обо мне? Увидимся ли мы когда-нибудь снова?
Марго, наверное, осматривает колумбийские достопримечательности и делится впечатлениями с Юрием Валентиновичем. Она весела и радостна, ей хорошо с ним. Судьба подкинула нежданный подарок – интересного мужчину. Это удача, так как количество мужчин, способных блистать, а не меркнуть на фоне моей незаурядной мамули, ничтожно мало…
Нонна конечно же собирает деньги, надеясь избавиться от мафиозной кабалы. Ей и без меня хватает забот. Сейчас она, наверное, показывает офис покупателям, или подбивает баланс, или скрепя сердце вычищает свой предпредпредпоследний банковский счет. Неужели она таки продала «крузер»? Трудно поверить…
Никита… Чем же занят он? Думаю, сидит в аэропорту, поджидая рейс. Предприятия концерна «Фростком», где он работает, разбросаны по всей стране. Командировки для Никиты такое же привычное и неотвратимое занятие, как бег по кругу для минутных стрелок. Я намекала ему, что он попал в рабство, но он не хотел в это верить…
Родные лица витали вокруг, словно призраки, молочным туманом заполняли углы подвала, прозрачные фигуры склонялись надо мной и протягивали руки, голоса шептали и бубнили.
Я тихо схожу с ума.
Надо срочно найти себе занятие.
Полюбуюсь, пожалуй, на солнце. Пусть окошко и забрано тюремной решеткой, но все же…
