Да что там! Я просто буду! Буду выходить каждое утро из подъезда и подставлять лицо прохладному ветру и солнечным лучам, буду улыбаться, отдавать свое тепло, справляться с неудачами, ликовать, волноваться, шумно справлять праздники, стареть, становиться мудрой…
– Да ладно, не реви, – шепнул Толян, почувствовав, видимо, у себя на руке слезы с моей щеки. – Ничего с тобой не случится.
– Чего ты ей говоришь? – повернулся к нам Колян и бросил подозрительный взгляд.
– Да так. Телефончик прошу оставить. Чтобы знакомство продолжить.
Шутка имела успех. Вован и Колян едва не умерли от веселья.
Автомобиль проехал метров двести по просеке, обогнул заброшенную стройку и остановился. Этот долгострой я тоже хорошо знала – часто проходила мимо. Какой-то богач затеял здесь строительство коттеджа и успел возвести два этажа. А потом или разорился, или в нем внезапно заговорила совесть. И он вдруг понял: это самое настоящее свинство – строить дворец посреди общественного лесопарка…
Я поняла, что сейчас все закончится, и сжалась в комок. Слезы текли по щекам горячими ручьями. Толян не без усилия извлек пленницу из машины – ему пришлось потрудиться, как опытной акушерке, я упиралась и изворачивалась. Его сообщники тоже выпрыгнули из автомобиля, Вован сразу вцепился в меня с другой стороны, а Колян прошмыгнул куда-то вбок и тут же вернулся со словами «давайте, давайте, сюда ее»… Почти оторвав от земли, они потащили меня вдоль стены, окружавшей недостроенный коттедж, и…
О нет!
…столкнули в открытый колодец!
А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!
Глава 26
Ленусик
Я сидела на чем-то мягком, целая куча какого-то тряпья громоздилась подо мной – и благодаря ей я не убилась. Над головой виднелся круг темно-серого неба с первыми звездами. Даже если встать и вытянуть вверх руки – все равно до чугунной горловины колодца остается еще целый метр, не меньше…
Вытерев слезы и из последних сил сопротивляясь паническому страху, накатывающему удушливыми лиловыми волнами, я опустилась обратно на ворох тряпья и, методично обгрызая один ноготь за другим, выждала, пока стихнет шум мотора отъезжающей «хонды».
Скатертью дорога!
Потом достала из кармана мобильник. Мой милый, славный, чудесный телефончик, невольно украденный неизвестно у кого. Сейчас ты меня спасешь! Только бы не села батарейка! Только б была связь здесь, в колодце…
Дисплей вспыхнул, радужно засиял. Все нормально – зарядка почти полная, сигнал отличный. Кому же звонить?
Конечно, Нонне!
Сейчас она примчится на полных парусах и спасет подругу… Я посмотрела на мобильник, провела пальцем по выпуклым кнопкам… Вот черт… Какой же номер у Нонны? Разве я его помню? Конечно нет! Перед глазами горели буквы: НОННИЩЕ. Именно такую надпись я выбирала из списка контактов, ощутив вдруг желание поболтать с подругой… И все дела. Никаких цифр. Телефоны мамы, Никиты, коллег, знакомых я тоже не помню – даже и не пыталась никогда их выучить, зачем?
Значит, надо звонить по экстренным номерам – пожарная, милиция, скорая. Ведь не отмахнутся же они от пронзительного вопля о помощи?
Я начала суматошно давить на кнопки, но ничего не получалось! По экрану бежали точки, возникали различные символы, и раз за разом все кончалось странным сообщением на английском языке! Железная перчатка страха сдавила горло – этот мобильник чокнутый, он глючит! Я вообще никуда не сумею с него дозвониться… И умру здесь, в колодце, порвав в клочья голосовые связки, пытаясь докричаться до людей.
Лучше бы пристрелили.
Какое утонченное издевательство!
И как эти три урода будут есть, пить, спать, зная, что в это время я медленно умираю в колодце, не в силах преодолеть метр пространства, отделяющего меня от поверхности земли?
Да, будут и есть, и пить, и спокойно спать. Наверное, они уже гуляют в ресторане, забыв и обо мне, и о трупе, оставленном в лесу.
Стоп!
Я знаю один-единственный телефон!
Это номер Елены Аметистовой!
Замирая, шепча, как молитву, имя ненавистной начальницы – Лена, Леночка, Ленусик, – я набрала номер: 8-900-950-1000. И тут же услышала длинные гудки.
Есть! Получилось!
– Пожалуйста, возьми трубку, – заклинала я. – Умоляю! Пожалуйста!
– Да, – холодно и надменно пролился в мое ухо голос Елены Аметистовой. – Слушаю.
Совершенно восхитительный голос!
– Елена Викторовна, это Бронникова!!! – заорала я изо всех сил. – Елена Викторовна, я попала в беду! Спасите меня, пожалуйста!
– Юлия Андреевна, господи, да что случилось?! Где вы?
– Я в колодце!
– В каком колодце? – убитым тоном спросила начальница. И перед моими глазами тут же возникло ее красивое, высокомерное лицо. Я увидела на нем выражение недоумения пополам с досадой: ах, эта Бронникова! Вечно с ней проблемы!
– Я… Меня… Я в лесу! И провалилась в колодец, – выпалила я, приняв мгновенное решение пока не посвящать Елену в подробности. Если прямо сейчас начну рассказывать ей о моих приключениях, то уж ночь точно проведу в колодце – ведь история очень длинная, Шехерезада с ее сказками отдыхает.
– Так. Юлия Андреевна, успокойтесь. Вы гуляли по лесу и упали в колодец? Не заметили его в темноте?
Елена попыталась упорядочить свои и мои мысли. Такая четкая, организованная! Что и говорить – вот он, Гарвард. Во всей красе!
– Да! Да! Тут всего полметра-метр до земли, но я не могу достать до края, даже если прыгать, я…
– Руки-ноги целы? Не убилась?
– Нет! Нет! Леночка Викторовна, пожалуйста, вытащите меня отсюда! – истошно проорала я.
– Конечно, вытащу! – мгновенно ответила Аметистова.
Ее голос звучал решительно и безапелляционно. Она ни секунды не сомневалась в своей способности вытащить из колодца кого бы то ни было – хоть целого слона. Сила и уверенность, прозвучавшие в голосе начальницы, в одно мгновение превратили меня из стойкого оловянного солдатика, готового до конца сражаться за жизнь, в маленькую несчастную девочку – я поняла, что больше не нужно быть сильной, наконец-то кто-то другой обо мне позаботится!
– Мне так стра… стра… страшно-о-о! – сорвалась я в слезы, всхлипнула, зашмыгала. – Пожалуйста, Леночка Викторовна, я тут сдохну в темноте!
– Юлия Ан… Юля, без паники. Держись! Я тебя вытащу. Так, вот моя машина. Уже сажусь за руль. Говори, куда ехать!
Какая же она молодец!
Тут же бросилась на помощь. А ведь могла бы отмахнуться, приняв мой звонок за розыгрыш. В журналистской среде – обычный номер. Святое дело – разыграть главного редактора. Над Степаном Даниловичем мы в свое время измывались по полной программе, а он платил той же монетой.
