– Может, Никита подложил? В качестве сюприза? Он же покупает тебе одежду, и всегда очень удачно.
– Тогда бы я заметила её гораздо раньше.
– Значит, это свекровь. Ты жаловалась, она зачастила к тебе в гости.
– Точно! – обрадованно хлопнула я себя по лбу. – Женя! Ты права! Как же мне самой это не пришло в голову! Это Ланочка подсунула подарочек в шкаф. Она всегда беспокоится, что сноха выглядит недостаточно элегантно. Как я рада!
– Не понимаю, почему ты так обрадовалась.
– Потому что мозги сломала, пытаясь разгадать эту загадку. А ты в одну секунду нашла ответ. Спасибо!
– Рада помочь. Кстати, Юль, ты в курсе, что Генрих тоже умотал в Сочи?
– Да, Никита мне сказал по телефону.
– А сегодня они вдвоём улетели в Москву.
– О, об этом я ещё пока не знаю.
Хм, похоже, Генрих Николаевич отчитывается перед своей женой о проделанных телодвижениях гораздо чаще и подробнее, чем Никита – перед своей.
Несправедливо!
– Но вечером планируют вернуться обратно в Сочи.
– Лучше б они вернулись сюда.
– Юля, забудь! Работа прежде всего.
– Надо же, как суетятся наши пареньки.
– Юля, если они подпишут этот контракт, «Юниа-Транс» будет кататься как сыр в масле до самой олимпиады четырнадцатого года. Значит, и мы тоже.
– Но как же они бросили компанию? Фирма практически обезглавлена.
– Генрих сказал, олимпийский контракт – это первоочередная задача. Ради него можно пренебречь сиюминутной выгодой. Ясно, что без обоих руководителей работяги тут же пустятся в пляс. Да и налоговая может выкатить какой-нибудь шар. Но ничего, за неделю хозяйство не развалится.
– Ты хочешь сказать, Никита не вернётся домой ещё целую неделю?! – ужаснулась я. – Но я ждала его завтра! Он обещал!
– Раз обещал, вернётся. А Генрих однозначно просидит в Сочи до октября.
Вновь появились дети, красные, растрёпанные, но довольные. Их игровая карточка опустела, за час они просадили на автоматах половину моего оклада в «Уральской звезде». Измученные броуновским движением, молекулы упали на диван и потребовали по пять литров кока-колы на каждого. Потом им захотелось горячих бутербродов, названных в меню замысловатым итальянским словом. После они поели пиццы, мороженого, снова выпили колы. А подкрепившись, малютки были готовы вновь отправиться к игровым автоматам. Евгения вытащила из кошелька крупную купюру и отдала Свете, чтобы та положила деньги на карточку…
– Не чересчур? – с сомнением уставилась я на подругу.
– Пусть веселятся, – махнула рукой Женя. – Зато мы с тобой купили ещё час свободы.
Официантка принесла счёт.
– Этих грызунов не прокормишь, – вздохнула мамаша, изучая счёт.
– А потом, я уверена, они тебя потащат в отдел игрушек.
– Знаешь, Юля, так приятно тратить деньги на детей. Их так легко сделать счастливыми. Постоянно вспоминаю тот период, когда я даже пупсика или пластмассовую машинку не могла купить, – было не на что, на хлеб не хватало.
– Зато сейчас, мне кажется, ты можешь испортить детей, потакая им во всём.
– Одно из двух: или испорчу, или нет, – улыбнулась Женя. – Давай рассказывай дальше. Какие ещё у тебя новости?
Да, моя подруга быстро нашла объяснение тому, откуда в шкафу появилась фиолетовая водолазка. Спасибо ей за это. Однако хорошо было бы расшифровать и другие таинственные знаки – причём многочисленные. Возвращаясь вечером домой, я гадала, какой сюрприз поджидает меня в квартире на этот раз, и замирала от страха.
Вчера, например, вернувшись после работы, я обнаружила дома практически незаметные – но для меня, однако, явственные – следы чужого присутствия. Или здесь вновь веселился домовой, или со мной играла злые шутки, хохоча, как гиена, моя изменчивая память.
Во-первых, принтер был сдвинут на столе влево. «Возможно, ты вытирала пыль и подвинула агрегат?» – предположил Никита по телефону, услышав мою жалобу. Что ж… Хорошо, объяснение принимается.
Во-вторых, кухонный стул очутился в комнате, рядом с Никитиным креслом. «Вероятно, ты сама его туда и принесла, – сказал любимый. – Например, чтобы залезть наверх и прицепить оторвавшуюся штору!» Хм-м… Ладно, согласна.
В-третьих, на холодильнике красовались два новых магнита, эксплуатирующие тему Парижа: один – с Триумфальной аркой, другой – с изображением собора Нотр-Дам-де-Пари. «Очевидно, тебе их кто-то подарил, или ты сама купила их мимоходом, в придачу к книгам и журналам, – заявил Никита. – На кассе в магазине обычно столько всего висит, всегда что-то прихватишь. А потом ты машинально прилепила магниты на холодильник, не задумываясь. И совершенно забыла о них!» Ну-у-у… Хорошо, согласна.
Возможно, вероятно, очевидно…
А как было на самом деле? Почему по спине бегут мурашки? Мне теперь неуютно в собственной квартире… Кто-то в ней орудует в моё отсутствие.
Но кто? И зачем?
Какой в этом смысл?
…Я стояла у подъезда, дышала прохладным осенним воздухом, рассматривала оранжевые рябины с ярко-красными гроздьями ягод – на деревья опускались сиреневые сумерки… Ужасно не хотелось возвращаться в пустую тёмную квартиру. Достав из сумки мобильник, я пробежалась по телефонной книжке, размышляя, а не устроить ли себе выездную вечеринку в какой-нибудь тёплой компании? Лишь бы не идти домой!
Я зря себя накручиваю.
Надо просто открыть железную дверь подъезда, подняться наверх, повернуть ключ в замочной скважине… Ничего страшного, всё нормально… Я войду внутрь и быстро зажгу свет в комнате, на кухне и в ванной. Таинственное нечто, покуролесившее в квартире во время моего отсутствия, сразу испарится, исчезнет, уступив территорию законной хозяйке…
Мобильник зазвонил у меня в руке. Посмотрев на дисплей, я безумно обрадовалась: Никита!
– Привет, жена, – сказал он. – Как дела?
– Вот, стою у подъезда, – доложила я. – Хорошо, что ты позвонил. Сегодня Женя меня напугала. Сказала, что Генрих планирует остаться в Сочи до октября. Неужели и ты застрянешь вместе с ним до конца месяца?
– Не-е-ет, – довольным тоном протянул Никита. – Я-то завтра вернусь, как мы и договаривались. – Поруковожу недельку вместо Генриха.
Я провела пальцем по железной двери подъезда, она была ледяной. Над головой темнело небо, накрапывал дождик – мелкий, несущественный. Вытянув руку из-под козырька, я ощутила на ладони прикосновение невесомых холодных капель. Это было приятно. Вскоре асфальт почернел, машины заблестели мокрыми боками… Соседи, проходя мимо, здоровались со мной. А я не торопилась заходить в подъезд.
– Юль, ты снова грустишь? – осторожно поинтересовался Никита.
