— Он сделал это из-за вас, — тихо сказала Настя.
— Я так не думаю.
— Он сделал это из-за вас, и вы знаете об этом.
— Чушь! — Мицуко начала волноваться.
— И вы знали, что он может это сделать… Иначе вы не
пришли бы к нему домой! Не стали бы вызывать милицию.
Ответом Насте был нервный смешок.
— Откуда, говорите, вы приехали?
— Из Вознесенского.
— Думаю, вам лучше там и оставаться… А не пытаться
устраивать расследования.
— Вы чувствовали свою вину… — упрямо повторила Настя.
— O'key-dokey! Хотите знать правду? — Похоже,
Мицуко хотела добить Настю окончательно. — Не думаю, что она вам
понравится… Мне нужно было попасть к нему в квартиру. Только и всего. А дурных
мыслей я и в голове не держала.
— Зачем? Зачем вам нужно было попасть к нему в
квартиру?
— В последний раз, когда я у него ночевала… я забыла
там духи. — Глаза Мицуко мечтательно прикрылись. — Очень редкие духи.
Мои любимые духи. “Наэма”. До вашего сельсовета они не доходили?
— Нет… — Умывальник, на котором сидела Мицуко,
закачался перед Настиными глазами.
— Естественно. Они даже здесь не продаются… Встречаются
разве что на левом берегу Сены… В самых фешенебельных кварталах. Слыхали
что-нибудь о фешенебельных кварталах? Не путайте с картофелеуборочными
машинами…
— Нет.
— Так я и думала… Словом, я перебрала всех своих
знакомых…
— Каких знакомых?
— Тех, у кого они теоретически могли быть. И методом исключения
выяснила, что остались они у Кира. Сбросила сообщение ему на автоответчик,
назначила встречу. Он не пришел — и это было странно…
— А вам нужны были духи?
— Позарез. Сами должны понимать.
— Духи, и больше ничего?
— Если уж быть совсем откровенной — то да. Я говорила,
что у вашего брата в последнее время стал портиться характер. Даже в койке он
стал отвлекаться. А я не люблю, когда в койке думают о чем-нибудь, кроме меня.
— Значит, вы устроили все это из-за духов… Позвонили в
милицию, чтобы они вскрыли дверь?!
Мицуко радостно закивала головой:
— Ну подумайте сами. Если бы я просто заявилась в жэк,
меня послали бы ко всем чертям. Так что пришлось прибегнуть к тяжелой
артиллерии… А “Наэма” была мне необходима, у меня как раз начинался новый
роман… Нет, я определенно забыла их у Кира! Так и вижу, как они стоят на
полочке, возле его бритвенного прибора. Умопомрачительный запах, очень
сексуальный… А вы говорите, что ваш брат сделал это из-за меня…
— А из-за кого? — Неожиданно Настя почувствовала,
что ей не хватает воздуха. — Из-за кого он это сделал?
— Откуда же я знаю? Может быть, у него были
неприятности с работой… Или что-то в голове замкнуло… Вы же видели его
квартиру.
Наконец-то нимб над головой мнимой святоши развеялся и…
…Как она оказалась рядом с Мицуко, как та оказалась на
кафельном полу и как руки Насти оказались на шее очаровательной идиотки — этого
Настя сама не помнила. Но хватка у нее — после многолетних битв с сорняками и
козьим выменем — была железная.
Мицуко, приоткрыв рот, тихонько захрипела: кажется, она
всерьез собралась умереть от удушья.
— Значит, у него были неприятности? — Настя слегка
ослабила хватку.
— Не зна…
— С работой?
— Не зна…
— И что-то замкнуло в голове?
— Отпусти!..
— И не подумаю. — Господи, неужели это говорит
она, в жизни не сказавшая слова поперек не то что своему мужу, но и
собственному брату, собственному сыну и собственной козе по кличке Сосико.
Мицуко оказалась гораздо слабее, чем она предполагала. Она
уже не просила о пощаде. Она вообще ни о чем не просила. Она вытянулась на полу
и закрыла глаза. Продолжение экзекуции было бессмысленным, и Настя разжала
руки.
— Прости…
Ответа не последовало.
Уж не перестаралась ли она в своем праведном гневе? Не
хватало еще, чтобы этот пустоцвет загнулся раньше времени!..
— Эй, — тихонько позвала Настя. И снова — никакого
ответа.
— Ты жива?
Наконец-то Мицуко начала подавать признаки жизни. Она
коснулась лица кончиками пальцев и приоткрыла один глаз. И скосила его на
собственную сумочку. И только потом села и достала из сумочки пудреницу.
Совершенно сбитая с толку, Настя наблюдала, как девица внимательно осматривает
шею.
— Успокоилась? — спросила Мицуко, закончив
осмотр. — Дура! Я здесь ни при чем! Ни при чем, понятно?
— Да…
— Ты и твой брат… Вы оба ненормальные… — Мицуко страшно
хотелось продолжить тираду, но, взглянув на сжатые кулаки Насти, она
замолчала. — Я тоже дура, что согласилась на эту встречу… Хотела
посмотреть на сестрицу, о которой братишка никогда не упоминал…
— Никогда? — переспросила Настя упавшим голосом.
— Никогда. Как будто тебя и нет вовсе. Он говорил, что
в прошлом у него был полный мрак… Ни одного светлого пятна.
— Ни одного?
— Ни единого. Вот так!
Они были квиты. И Мицуко даже позволила себе взглянуть на
Настю со стервозной симпатией.
— Если у вас там все такие дуболомы, то понятно, почему
он сбежал! А ты поздно спохватилась. Ковыряешься в своем дерьме — и ковыряйся.
Я не возражаю.
Настя молчала. То, что говорит эта одноразовая шлюха, не
имеет никакого значения. Главное — Кирюша ни разу не вспомнил о ней. Не хотел,
стеснялся вспоминать о ней. Да и кто будет помнить о гнилой соломе или о
прокисшем молоке? Ты никто, и звать тебя никак! А Илико… Ее Илико, он ведь тоже
так думает… Вернее, стесняется думать. И никогда не напишет ей…
Если бы рядом не было этого эффектного, темноволосого и
темноглазого приложения к пудренице, Настя наверняка бы разрыдалась. Но вместо
того чтобы пустить слезу, она неожиданно спросила у Мицуко:
— Где он работал?
— Откуда я знаю… — огрызнулась та. — Где они
обычно работают, если хотят произвести впечатление на женщину?!
— Где?
— Как же ты меня достала!..
И прежде чем Настя успела что-либо сказать, Мицуко принялась
трясти свою сумочку, оказавшуюся при ближайшем рассмотрении братской могилой
всевозможных визиток. Изумленная Настя несколько секунд наблюдала за дождем из
крохотных жестких прямоугольников.
— Это называется “визитка”, — торжественно
объявила Мицуко. — Ви-зит-ка. Поясняю для дикарей. Одно из средств обольщения
понравившейся женщины. Чем больше на ней золотого тиснения — тем самец глупее.
Чем больше телефонов — тем самец богаче. Чем больше пояснений — тем самец
тщеславнее. Еще вопросы будут?
