Нельзя сказать, что работы у “Валмета” было завались и вся
она была серьезной. Так, мелочи, оскорбленные мужья, униженные жены,
свихнувшиеся экстрасенсы и такие же ненормальные любители экзотических
животных… Первым соскочил Кирилл Лангер, которому было поручено какое-то
пустяковое дельце. Суть этого дельца сейчас, по прошествии полутора месяцев,
Метелица не вспомнил бы и под дулом пистолета. Какой-нибудь очередной клон
любовной слежки, не иначе. Но, судя по всему, в ходе этой слежки Лангер
отследил другое место работы. Этим и объяснялся его скоропалительный уход из
конторы, а вернее — бегство. Лангер смылся в его, Метелицы, отсутствие
(вызванное сезонным обострением портвейновой лихорадки). Бегство было таким
скоропалительным, что Лангер даже не освободил свою половину стола. Стопка
журналов, пара блокнотов, ручка, связка каких-то ключей, фотография какой-то
красотки… Не то чтобы уход сотрудника как-то особенно расстроил Метелицу, нет.
Просто Кирилл не посчитал нужным даже проститься с ним, хотя исправно, на
протяжении двух месяцев, получал приличную зарплату.
Он позвонил и сказал, что больше не придет. И попросил
придержать его вещи. Он-де зайдет за ними в самое ближайшее время.
Но так и не зашел.
И уже потом всплыло, что Лангер смылся не просто так, а
оставив бешеный счет за переговоры с Испанией. Ни сам Метелица, ни остальные
его сотрудники в Испанию не звонили и потому не стали оплачивать подленький
счет из принципа. Телефон благополучно отрубили, и с тех пор вся команда
пользовалась только одним-единственным на контору сотовым.
А Арик Дергапутский собрал весь хлам предателя Лангера в
коробку и задвинул ее в самый дальний угол железного шкафа. Коробка так до сих
пор и стоит в углу, а Арик… Ох уж этот Арик!
Если Кирилл Лангер попал в контору случайно, то “прыщавый
Дергапут” (как называл его за глаза Метелица) оказался в “Валмете” по
знакомству. Он был сыном двоюродного брата первой жены Додика. Арику недавно
исполнилось восемнадцать, и он дневал и ночевал в “Валмете”. И все потому, что
в офисе стоял компьютер, а Арик обожал компьютерные игры. И не всякие, а
исключительно интеллектуальные бродилки.
Квесты, так он их называл.
Только раз “дядя Додик” перекинул ему вшивое дельце некоего
господина Таратуты, у которого украли фамильный перстень в городской бане № 17.
Арик отправился туда с целью собрать информацию о возможном круге
подозреваемых, но был нещадно бит банщиками и с позором бежал с поля боя.
Больше его никуда не посылали и никаких дел не поручали, да и дела сходили на
нет, их и без того тоненький ручеек пересыхал и грозил высохнуть окончательно.
Фонд заработной платы стремительно таял, и так же
стремительно таял интерес Метелицы к своему скоропалительному детективному
детищу. Спрятавшись за фанерной перегородкой, он тайком от Додика Сойфера
обдумывал" новый, гораздо более перспективный, если не сказать —
грандиозный проект: создание экспериментальной кинокомпании платного
кинодебюта. Он даже подыскал ей название — “Я и звезды”.
Метод платного кинодебюта был прост, как геморроидальные
свечи.
И рассчитан на жен, дочерей и любовниц “новых русских”, или
“крутых папиков”, как называл их Додик Сойфер. Если какой-нибудь сумасшедший
папик согласился бы профинансировать постановку, то его жена, дочь или
любовница автоматически получила бы роль в фильме. Второстепенную или главную —
на выбор новоиспеченной исполнительницы.
Причем роль ей доставалась без всяких проб.
Критерий оценки мастерства потенциальной актрисы был только
один: толщина “папикиного кошелька”. Подобную творческую беспринципность
Метелица стыдливо именовал “Новая оригинальная политика в кино”. И вот уже две
недели работал над манифестом кинокомпании “Я и звезды”. Манифест начинался
так:
"КОМПРОМИССНОЕ КИНО И МЕТОД ПЛАТНОГО КИНОДЕБЮТА”
ПРАКТИЧЕСКИЙ МЕТОД МОЛНИЕНОСНОГО ФИНАНСОВОГО
ВЗЛЕТА РОССИЙСКОГО
КИНОПРОИЗВОДСТВА В ПЕРИОД КРИЗИСА
Если бы Додик накрыл Метелицу с этими писульками,
детектива-отступника постигла бы участь двух несчастных палестинцев…
* * *
…Утро начиналось из рук вон. Вчера Валентин получил
очередной номер “Дам и Автомобилей” с очередным набором директив Д. Корзун.
Директивы выглядели следующим образом:
— “в ближайшее время вам стоит опасаться представителей
противоположного пола. Их появление в состоянии нарушить хрупкое равновесие
вашей жизни”;
— “во всем, что касается работы и ведения юридических
документов, следует соблюдать осмотрительность. А лучше вообще прекратить
какую-либо деятельность”;
— “прежде чем вернуться к решению застарелых проблем,
хорошенько подумайте, так ли вам это необходимо? Никогда не стоит забывать
старинную русскую поговорку “Не буди лихо, пока тихо”;
— “чрезмерная доверчивость может обернуться
невосполнимыми потерями. Новые знакомства на данном этапе — верный путь к
крушению благополучия”.
Заведенный журнальным оракулом, Метелица так расстроился,
что по приезде в офис закрылся у себя в закутке и настрочил три страницы
манифеста. Хотя собирался ограничиться одной. Очередная по счету глава
заканчивалась лозунгом: “НАША ПРОГРАММА-МАКСИМУМ — СОЮЗ МЕЖДУ БИЗНЕСОМ И…”
Слово “искусством” он дописать не успел. В комнате раздался
низкий глухой зуммер дверного звонка.
"Додик, — подумал Метелица, пряча бумажки в
сейф. — Додик, или бабы из жэка проверяют отопление”.
— Открой! — крикнул он из-за перегородки Арику.
Эта ленивая скотина и с места не сдвинется, если ее не понукать.
В приоткрытую дверь начальнического бокса ему было видно,
как Арик, оторвавшись от компьютера, направился в коридор. И застрял там
надолго.
Спустя несколько минут он просунул лохматую голову в
Метелицын закуток. Прыщи на лице Арика горели, а грудь тяжело вздымалась.
— Там, — едва переводя дыхание, сказал он. И
замолчал.
— Что — “там”? Там труп? Или бомба? Или налоговая
'полиция?
— Там… Женщина…
Это было что-то новенькое. Впервые из уст Дергапута
вырвалось слово “женщина”. До этого всех представительниц слабого пола он
классифицировал иным способом. Они были (в зависимости от возраста):
А) сосками (девицы от 18 до 25);
Б) подсосами (бабенки от 25 до 45);
В) обсосками (мамаши от раннего климакса и до могилы со
всеми остановками).
И вот теперь — пожалуйста! — “Женщина”…
— Женщина? — Метелица безмерно удивился. —
Клиентка?
Последние несколько недель их вообще никто не беспокоил.
— Она сказала, что клиентка? — снова переспросил
Метелица.
— Она хочет поговорить с начальством…
