— В каком смысле?
— Только она передавала?
— Два или три раза приезжал мужчина. Думаю, это когда
хозяйка куда-нибудь уезжала.
— Он сам вам об этом говорил?
— Кто я такой, чтобы передо мной отчитывались? Просто я
так предположил, вот и все.
— А сама Алексеева — она никогда сюда не приезжала?
— Кроме единственного первого раза — нет… Сюда вообще
никто не приезжал.
— А вы ни с кем не общались? Вы ведь здесь уже около
года.
— Нет… Я не люблю людей. У меня от них ногти слоиться
начинают.
"Отмороженный какой-то… разговаривать не разговаривал.
Вроде как лыбится тебе, а сам сквозь тебя смотрит”, — вспомнил Забелин
короткую характеристику, данную сторожу хохлом Полтавченко. Совсем недалек от
истины хитрый хохол!..
— Ничего, что я здесь сижу? — спросил Забелин.
— А что мы можем сделать? И вы, и я?
— Значит, в субботу и воскресенье вас здесь не было?
— Нет.
— А свидетели утверждают…
— Этот строительный мусор? — На лице Спасского
возникло выражение гадливости. — Что он может утверждать?
"Статья 101 УК РФ по тебе плачет, попрыгун ты чертов…
“Принудительное лечение в психиатрическом стационаре”. А уж за убийство с
особой жестокостью по статье 105 УК РФ, часть 1, тебе корячиться наверняка…”
— И тем не менее свидетели утверждают, что в субботу и
в воскресенье вечером в том крыле дома, где вы проживаете, горел свет.
— Я этого и не отрицаю. — Поймать Спасского за
рукав засаленного свитера оказалось не так-то просто.
— Не отрицаете?
— Видите ли… В городе я бываю редко, только раз в
месяц, когда приезжаю за зарплатой. Все остальное время нахожусь здесь. Я —
сторож, для этого меня и нанимали. Чтобы отпугивать всякий сброд — мародеров,
бомжей. Детей, которым делать нечего. И когда я уезжаю отсюда — всегда оставляю
свет. Это — психологический фактор. Не всякий решится залезть в дом, если он не
кажется пустым.
— И в эти выходные…
— Не просто выходные, — снисходительно поправил
Спасский Забелина. — Второе воскресенье месяца. Я должен был встретиться с
хозяйкой и получить свою зарплату. А потом уже уехать к матери.
— К матери вы не поехали. И денег не дождались, если я
правильно понимаю.
"Да и кто бы тебе платил, если работодательница к
воскресному утру уже лежала на мраморном столе-с перерезанным горлом…”
— Отчего же… Деньги я получил. Подъехал тот самый
человек, который обычно подменяет Миц… Алексееву.
— А вернулись вы в воскресенье вечером. И не заметили
ничего подозрительного.
— Я уже говорил. Я отправился спать. И потом… Я не
поднимаюсь на второй этаж. Живу в том крыле, которое мне определила хозяйка.
Плюс хозблок. Это было одно из условий моего найма на работу.
— И вы ни разу его не нарушали.
— Я и не мог его нарушить. Дверь на второй этаж всегда
закрыта.
Очкастый врал таким наглым образом, что Забелин даже
задохнулся от негодования.
— Свидетели утверждают, что дверь была открыта. Именно
из нее они спустились в холл.
— Они могут говорить все, что угодно. Вы не исключаете,
что с их стороны имел место сговор? Так что здесь имеет место быть их слово —
против моего. Патовая ситуация, вы не находите?
— Одну из улик, а именно эмалированный тазе кровью
жертвы, нашли у вас под раскладушкой гораздо позже. Уже во время проведения
оперативно-разыскных мероприятий. Надеюсь, этот очевидный факт вы не отрицаете.
После этой реплики Забелина Феликс Олегович Спасский надолго
замолчал. А Забелин, близко придвинувшись к пижонским очкам поклонника Сатаны,
задушевно произнес:
— Ты хоть понимаешь, во что вляпался, парень? И если не
найдется хоть какой-нибудь завалящий господь бог, который подтвердит твое алиби
на субботний вечер… А лучше — сразу два или три со святым духом в придачу… Я тебе
не завидую.
Наконец-то! Наконец-то он прищемил хвост этой велеречивой
академической гадине!
— Я буду разговаривать только в присутствии
адвоката, — прошелестела гадина и дрожащими кончиками пальцев вытерла пот
со лба. — А вам больше ни слова не скажу.
— Еще как скажешь! — улыбнулся Забелин и сразу же
перешел на официальный тон:
— Подпишите ваши показания, Феликс Олегович. Я
задерживаю вас до выяснения всех обстоятельств дела.
— Но… Я не убивал…
Но стенания юного Гиммлера уже мало трогали Забелина. Косвенных
улик было хоть отбавляй, наверняка найдутся и прямые. Теперь только одно
обстоятельство смущало его. Только одно. Личный досмотр показал, что на теле
Спасского не было найдено ни одной царапины. Ни свежей, ни подсохшей — никакой.
Только два застарелых шрама и родимое пятно в паху, по форме и цвету
напоминающее раздавленную клубнику.
И больше ничего.
…Спасского увезли. Судмедэксперт Крянгэ уехал вместе с
оперативниками. А Забелин остался у “рафика” поджидать Пацюка. Тот появился
спустя двадцать минут в самом мрачном расположении духа. Да что там мрачном —
он был не похож сам на себя, тень от человека, тень от тем и человека. И круги
под глазами. Черт возьми, да из него как будто весь воздух выкачали!..
— Где ты пропадаешь?
— Кое-что собрал о хозяине особняка, — глухим
голосом сказал Пацюк. — Некто Манский Андрей Иванович. Бывший владелец
бумажного комбината в Карелии. В Питере у него было свое издательство…
“Бельтан”. Профиль — учебные пособия, книги для детей… И, представьте себе,
литература по оккультизму…
— Я тоже собрал… кое-что. Покойная была его женой, как
тебе такая информация?
Нет, определенно с парнем что-то происходит. Вот и сейчас,
развернулся и ушел. Никакого почтения к непосредственному начальству.
…“Рафик” уже выехал за Юкки, когда Пацюк, до этого
молчавший, неожиданно заговорил:
— Она не могла быть его женой, шеф. Дело в том, что
Андрей Иванович Манский год назад попал в психушку. Потому что убил свою жену…
Часть II
…Настя не соврала Додику Сойферу,
Весь вечер она клеила обои.
Нежно-кремовые тона, хижина в зарослях и лодка на реке.
Сотни крошечных лодок и сотни хижин… Сотни раз сама Настя оставалась в хижине,
и сотни раз мимо нее проплывали по реке Заза, Илико, теперь вот — Кирилл. Уплыл
в своей лодочке дальше всех. Да и жизнь тоже катила свои теплые, нежные, как
рисунок на обоях, воды — мимо, мимо, мимо…
Впрочем, не так-то хорошо она и поклеила. Последняя полоска
— та, что у окна, — неожиданно запузырилась, и у Насти засосало под
ложечкой в предчувствии каких-то новых грозных перемен. И дело было не только в
том, что идеальный многоцелевой механизм для всех видов работ, надежная
заводская марка “Анастасия Киачели” дала сбой.
