Дело в том, что этого сбоя не могло не произойти.
Как не могло существо, которое Настя увидела сегодня в зеркале
чужих, мужских глаз, махать тяпкой на огороде, обтягивать полиэтиленом теплицу,
доить коз, стоять у плиты и…
И клеить обои.
Черной коже, в которую она была затянута весь сегодняшний
день, это бы и в голову не пришло.
Как она оказалась на Бойцова сегодня утром, Настя объяснить
не могла. Она вышла из дому с твердым желанием купить с десяток рулонов обоев и
прочую хозяйственную мелочь. Но… То ли машины притормаживали возле нее слишком
часто, то ли люди смотрели на нее как-то особенно, то ли вся ее тридцатилетняя
сущность вошла в жесткое противоречие с определением “мамаша”…
Факт оставался фактом.
Ноги, обутые в ботинки Кирилла, сами принесли ее к
флигельку. И ей ничего не оставалось, как подняться по лестнице к железной
двери и нажать кнопку звонка.
Открыл ей все тот же прыщавый юнец, но теперь их встреча
носила совсем другой характер. Челюсть у паренька отвисла, волосы встали дыбом,
а глаза едва не вылезли из орбит. Настя и сама испугалась подобной реакции.
Неужели вчера, убирая загаженный до последнего миллиметра “Валмет”, она
пропустила какой-нибудь темный угол? Неужели объявилась настоящая уборщица и
теперь самозванку-Настю ждет расплата?
— Здр… Здравствуйте. — Парень не просто ел ее
глазами, было впечатление, что он ею подавился. — Вы к нам?
Неужели он не узнал ее? Поколебавшись, Настя отнесла это к
магии “Секретных материалов”, которыми так был увлечен юноша в прошедшую
субботу. На то, чтобы запомнить уборщицу по найму, у него просто не хватило
времени.
Что ж, тем лучше. Никто не будет изводить ее ироническими
замечаниями по поводу каких-то Карабселек.
— К вам.
— Здорово! — неизвестно чему и совершенно
неожиданно для себя обрадовался парень.
— Вы думаете?
Ни о чем он не думал. Просто смотрел на нее, и все. Но тем
не менее такое бравурное начало приободрило Настю.
— Я могу поговорить с вашим директором?
— Конечно. Он будет рад. Подождите секундочку. Юнец
попятился от двери и только в самый последний момент (с видимой неохотой!)
повернулся к Насте спиной. И исчез в темном коридоре. А она осталась ждать.
Она оперлась рукой на дверной косяк и задумалась. В рюкзаке
(Кирюшином рюкзаке) у нее лежал пакет с удобрением для Aloe Margaritifara. Она
купила его совершенно случайно, в маленьком магазинчике “Флора”, уже на
подступах к переулку Бойцова. Ведь нет никакой уверенности в том, что этот
компьютерный маньяк будет следовать листку с указаниями приходящей уборщицы. А
это — прямой путь к гибели редкой разновидности алоэ. Она не должна позволить
цветочку умереть. Если ничего не выгорит с “Валметом”, хотя бы Aloe Margaritifara
будет спасен!..
Итак.
Удобрение для цветка у нее было, а никакого плана не было.
Но в самый последний момент Настю осенило. Если “Валмет”
откажется предоставить ей информацию о Кирилле (да и кто она такая, чтобы
предоставлять ей информацию?), она может сделать ход конем.
Попроситься на работу.
За символическую плату. Уборщицей, то есть тем, кем она, по
сути, и являлась все эти годы. Она никого не обманет, она будет делать то, что
умеет. Только и всего. Нужно только зацепиться за это дурацкое агентство, а уж
там она сумеет хоть что-то раскопать. Если Кирюша работал здесь, она
обязательно это почувствует.
А Кирюша здесь работал. Иначе не было бы никакой визитки.
Это первое.
И второе: письмо с угрозами пока еще никто не упразднял. Как
там было написано? “ЕСЛИ БУДЕШЬ ПРОДОЛЖАТЬ СОВАТЬ СВОЙ НОС В ЧУЖИЕ ДЕЛА, ТО
ОЧЕНЬ СКОРО МОЖЕШЬ ЕГО ЛИШИТЬСЯ”.
Вот. Именно так. Именно таким угрожающим шрифтом. Они очень
легко отмахнулись от письма, работники доблестных органов в лице Георгия
Вениаминовича Пацюка. Это письмо было им как кость в горле, как бельмо в глазу.
Даже если бы они нашли его раньше Насти, то все равно сделали бы вид, что
никогда его не находили! Еще бы, все так замечательно складывается: пришлый,
никому не нужный молодой человек повесился в квартире, которую снимал! При
закрытых дверях и при закрытых окнах, при перерезанном телефонном кабеле. Без
всякой записки, без всякой надежды на то, что в самый последний момент появится
кто-то, кто вытащит его из петли. Таких никому не нужных молодых людей полно,
тут вряд ли поспоришь.
И пусть… Пусть ее почти убедили в том, что у Кирюши
оказались проблемы с психикой. Что он не вынес испытаний Большим Городом, что
рисовал своих божьих коровок в надежде на то, что они отнесут его подальше от
этого промозглого муравейника.
На небо. А куда еще могут унести божьи коровки?..
Но письмо!
Письмо с угрозами никак не вписывалось в схему благостного
сумасшествия и благостного самоубийства! Кирюше угрожали, и угрожали реально.
“Если будешь продолжать совать свой нос в чужие дела…” А кто сует свой нос в
чужие дела?
Вот эти дурацкие частные детективы!
— …Вас ждут! — торжественно провозгласил один из
этих самых детективов (лохматый, прыщавый и только что вернувшийся).
И Настя даже вздрогнула от неожиданности.
— Патрон вас ждет, — еще раз, уже громче, повторил
он. — Прошу вас.
Спустя минуту Настя уже сидела в кабинете директора,
представившегося ей как Валентин Куприянович Метелица. Директор оказался совсем
не страшным мужичком лет сорока, с небольшой плешью на макушке, скорбными
глазами и порочной, ярко-малиновой прорезью рта. Края прорези топорщились, как
у вскрытой консервной банки. Кроме того, мужичок был отдаленно похож на Малхаза
из Цхалтубо, двоюродного брата Зазы. Цхалтубский Малхаз относился к Насте гораздо
лучше, чем Малхаз зугдидский, еще один Зазин двоюродный брат. Цхалтубский
Малхаз вообще относился к ней лучше всех из родни, и Настя приободрилась.
Чего никак нельзя было сказать о директоре “Валмета”.
По лицу Валентина Куприяновича задумчиво бродили красные
пятна, на висках выступил пот, верхний край консервной банки задрался, и он
робко спросил:
— У вас угнали мотоцикл?
Издевательства над посетителями, похоже, являются фирменным
знаком этого агентства. Хорошо еще, что Метелица не упомянул неверного мужа!
Тезис об угоне мотоцикла Настя сразу же отвергла. Но директор все еще продолжал
пялиться на нее. Примерно так же пялился залетный зугдидский Малхаз на
Вознесенскую продавщицу Лидуху. Смысл этого взгляда сводился к трем словам: “Я
тебя хочу”.
Конечно, взгляд Метелицы не был столь откровенен, и все же,
все же… В любом случае он отнесется к Насте снисходительно.
При такой снисходительности вполне может пройти вариант
устройства на работу. Ей не должны отказать, она неожиданно почувствовала это.
Ей не должны отказать, ей просто невозможно отказать. До сих пор так смотрел на
нее только виноград на винограднике… А уж с ним-то она справлялась играючи,
особенно с нежным, тонкокожим Мцване кахетинским.
