Но все эти “конторы” имели один существенный недостаток: они
не могли быть стойлом для ангела — это во-первых. И во-вторых: на улице
Добролюбова их просто не было. Исключение составляли лишь неработающая фабрика
театрального костюма (жизнь там, очевидно, прекратилась сразу же после съемок
исторической фрески “Александр Невский” в 1938 году), галерея “Кибела” и
платный туалет у небольшого скверика.
И — кегельбан “Бухта Провидения”,
А кегельбан — при известной доле воображения — можно
классифицировать как контору. Она же — синоним злачного места. Читай —
увеселительного.
Успокоив себя этими мыслями, Пацюк устремился к дрожащим на
ветру пальмам. В конце концов, он может только поинтересоваться девушкой. За
спрос не дают в нос, как говорится.
…Попасть в кегельбан оказалось непросто.
"Бухта Провидения” была заведением с размахом. В холле,
затянутом зеленым сукном, среди обилия никелированных ручек, поручней, зеркал и
чучел представителей северной фауны скучал охранник, сам похожий на чучело.
Прежде чем подойти к свирепому смотрителю, Пацюк критически осмотрел себя в
зеркало.
Н-да…
Остается утешать себя тем, что в Америке уже давно никого не
встречают по одежке. И дети миллионеров могут позволить себе щеголять в рваных
джинсах.
Он, конечно, не сын миллионера, но попытать счастья стоит.
Пацюк придал лицу выражение известной денежной независимости
(в пределах двухсот-трехсот баксов на выпивку, наглеть не надо) и двинулся к
охраннику.
— Здравствуйте, — бодрым тоном начал он.
— Рановато пришел, — не сразу откликнулся
охранник.
— Да? А когда приходить?
— Часам к шести утра. Тогда и соберешь. Последняя фраза
заинтриговала Пацюка.
— Что именно?
— Бутылки… Ты же за бутылками пришел? Рановато, брат.
Еще и посетители не собрались, а ты уже приперся, воздух портишь. Сказано тебе…
Неожиданно охранник замолчал. Он молчал так долго, что Пацюк
не на шутку забеспокоился. И только когда ему удалось перехватить взгляд
тупорылого тюленя, вскрылась и причина его молчания.
Лампа “Грешница”.
Подарок на внеплановое Рождество.
Мозги Пацюка заработали с бешеной скоростью. Лампа
“Грешница” — вот его пропуск в закрытый сад наслаждений!
— Вот, — самым независимым тоном произнес
Пацюк. — Продаю.
— Почем? — Пудовая лапа охранника потянулась к
произведению искусства.
— Пятьсот.
— Рублей?
— Долларов. — Пацюк затаил дыхание.
— Краденая небось?
— По наследству… досталась.
— Дорого.
— Дешевле только в Иностранном легионе.
При чем здесь Иностранный легион, Пацюк объяснить не мог, но
его последние слова произвели на охранника благоприятное впечатление.
— Дорого… Не потянуть, брат.
— Может быть, кто-нибудь из ваших возьмет? Из
обслуги? — робко предложил Пацюк.
— Может, и возьмет. Ты рискни.
— А куда идти-то?
— Сейчас прямо и вверх по лестнице. Дверь там одна, не
ошибешься.
Прижав спасительницу-лампу к груди, Пацюк бросился выполнять
инструкции охранника. Если бугай передумает и решит вырвать у него не только
“Грешницу”, но и яйца, — шансы Пацюка невелики.
Никто за ним не последовал. Должно быть, в “Бухте
Провидения” уважали частную собственность. Даже таких отстойных типов, как
обладатель старой гоночной куртки с номером “21”.
Добравшись до второго этажа, Пацюк потоптался на малиновом
ковре и осторожно распахнул дверь. Никогда прежде ему не доводилось бывать в
кегельбанах, и открывшийся Пацюку попсовый ангар поразил его воображение.
Это было нечто среднее между школьным спортзалом и палубой
большого прогулочного корабля. Для того чтобы попасть на эту палубу, Пацюку
пришлось спуститься вниз по крутой металлической лестнице, увешанной шкурами
животных. Вряд ли все они были подстрелены в настоящей бухте Провидения, но их
обилие впечатляло.
Скатившись по лестнице, Егор прошествовал мимо закутка с
металлическими шкафчиками, ячейки которых были заполнены совершенно одинаковыми
ботинками. Стандартная обувка для боулинга, не иначе. Пацюк с удовольствием
поменял бы покоцаные шузы Бороды на любую из этих пар. Но…
Впереди его ждали стойка бара с барменом, пара слоняющихся
без дела охранников и разгоряченные метанием шаров посетители. Воздух
кегельбана сотрясался от уханья и эханья, а также от торжествующего визга
смазливых спутниц игроков.
Пацюк вздохнул: что ж, такое место вполне подходит для
ангела. Мицуко, грациозно изгибающаяся, чтобы запустить шар, — на это
зрелище, должно быть, собрался бы весь состав Страшного суда! Понаблюдав за
игроками несколько минут, Пацюк отправился к стойке.
За стойкой орудовал колоритный тип с лицом кинозлодея.
Совсем недавно он видел точно таких же кинозлодеев в фильме (чтобы ему пусто
было!) “Падшие ангелы”. Вот только киношные плохиши были китаезами, а крошечный
бармен, судя по всему, провел детские и юношеские годы в яранге на окраине
Чукотского автономного округа.
Волосы бармена были забраны в хвост, а голый птичий торс
украшала кожаная жилетка. А уж в количестве амулетов и медальонов, густо
окольцевавших шею чукчи, Пацюк запутался, как в девственном лесу. Картину
дополняли татуировки, от которых тело Хранителя Стойки блестело, как рыбья
чешуя. Если бы малыш-нацмен вытащил скорострельный “узи” и принялся бы палить в
белый свет, как в копеечку, Пацюк нисколько бы не удивился.
Сделав первые психологические прикидки, Пацюк осторожно
присел на высокий стул перед чукчей и торжественно объявил:
— Стакан воды.
— Огненной? — осведомился чукча.
— Просто воды.
— “Просто вода” в кране течет.
Поделившись таким ценным наблюдением, чукча потерял к Пацюку
всякий интерес. Он занялся протиркой стаканов и приготовлением коктейлей. И
чтобы снова привлечь внимание татуированного колибри, Пацюку пришлось долго и
надсадно кашлять.
— Я ищу девушку по имени Мицуко, — сказал стажер,
когда бармен, звякая амулетами, приблизил к нему блинообразное, изрытое
кратерами оспы лицо. В каждом таком кратере смело мог поместиться сам Пацюк
вместе со своим начальником Забелиным и начальником начальника — районным
прокурором…
Ничего не изменилось от того, что он произнес имя ангела
вслух; вот только пальцы малыша принялись барабанить по стойке.
— Она бывает здесь?
— Зачем вам она? — У бармена была странная
особенность говорить, не разжимая губ.
