Кто — они? Голоса? Но голоса и так звучат, тут уж ничего не
поделаешь.
Слава богу, что она сама не слышит никаких голосов. Разве
что звонок в дверь, который назойливо жужжит над ухом уже несколько минут…
Настя прислушалась. Действительно, кто-то звонит. Неужели
Кирилл № 2 передумал и решил перенести завтрашний загородный тур на сегодня? А
ходить без лифчика очень даже ничего.
Заза бы убил ее за это.
Звонок становился все настойчивее, как раз в бесцеремонном
стиле Кирилла. Это было бы совсем неплохо — развеяться. Особенно после того,
что она прочитала.
Настя поднялась с ковра и направилась в коридор — открывать.
Это был не Кирилл.
На площадке стоял странный, очень бедно одетый молодой человек.
Но самым странным было то, что она его где-то видела… Вот только где? Кафе
“Камасутра”, кабак “Аризона-69”…
Георгий Вениаминович, следователь…
* * *
…Наконец-то за дверью возникло хоть какое-то подобие жизни.
Пацюк нервно затеребил ворот рубашки. Залетные провинциалы,
видимо, решили всерьез потрепать ему нервы. Забились, как кроты, в дальнюю
комнату, никого не хотят видеть, никому не открывают, кроме фармацевта Калерии
Никодимовны… тьфу ты, Капитолины Натановны с флакончиком ландышевых капель… Накупили
копченых куриц и сидят на чемоданах в ожидании отъезда в свой богом забытый
Выдропужск.
В общем прицепном вагоне.
Пока Пацюк на все лады костерил общие вагоны, дверь успела
распахнуться, и на пороге появилась… девушка из Эпонимы. В исполнении Фрэнка Синатры.
Тум-там-тара-тум-там-тара-тум-там-тара-тум… И-эх!..
Сумасшедшей красоты глаза, сумасшедшей красоты волосы, масть
совсем другая, чем у Мицуко, но все равно прекрасная, а где же наш блондинистый
экстремал с помповым ружьем и самурайской собакой акита-ину, почему Пацюк до
сих пор жив? Так стройна и так красива девушка из Эпонимы, тум-там-тара-тум…
И-эх!
— Извините, кажется, я ошибся дверью, — просипел
Пацюк, обшаривая красотку глазами. Пока муж не выполз.
— Нет, — сказала девушка, обшаривая глазами Пацюка.
Нет? Интересно, почему нет?
— Проходите, — сказала она.
С ума сойти! Но раз приглашают…
Нет, квартирой он не ошибся. Квартира была та же самая.
Впрочем, все легко объяснимо: покойный Лангер квартиру снимал, а это, наверное,
настоящая хозяйка. Владелица. Владычица. А где же сам бледнолицый папик? Все на
джипе катается?..
Интересно, зачем она его пригласила?
Пацюк перевел дыхание и облизал губы. Самый расхожий сюжет в
жестком порно: тяжко работающий муж и прелестница-жена. Женушка целыми днями
скучает в своей золотой клетке и развлекается только тем, что заманивает в
супружескую спальню косильщиков лужаек, дорожных рабочих и потных плотников.
Пацюк, конечно, к этой категории больных не относится, но может сойти за
бедного девственного философа, в жизни не нюхавшего мастурбации.
Нужно только выпятить Лао-цзы.
Пацюк поправил истрепанный воротник: давай,
стари-чок-китаеза, не подкачай!
— Чаю? — спросила дива.
Мысль о чае подкосила Пацюка. Какой чай, при чем тут чай, в
таких случаях предлагают виски с содовой или “Кровавую Мэри” на крайняк!
— Чаю?
— Нет.
Испытывает, ясно. Но как хороша!..
— Что-нибудь случилось, Георгий Вениаминович? Пацюк
даже крякнул от неожиданности. Откуда это прелестное создание может знать его
низменное черноземное имя?
— Простите, — сказал он, осторожно подбирая
слова. — Мы с вами знакомы?
— А… вы разве меня не узнаете?
— Нет… Мы не можем быть знакомы, никак. — Пацюк
даже дернул шелкового Лао-цзы за шелковую же бороду. — Я бы не забыл…
— Это я. Настя. Анастасия Киачели.
На то, чтобы поверить в невозможное, у Пацюка ушло пять
минут. Ничего общего с задрыгой-пейзанкой, а волосы, а глаза, а запах, идущий
от ложбинки на шее? Она просто не может быть Анастасией Киачели!..
— Что с вами произошло? — севшим голосом спросил Пацюк.
— Сильно изменилась? — в ее голосе послышалось
легкое кокетство.
— Просто разительно. Другой человек…
— Вы пришли, потому что что-то случилось? Да-а… Он даже
забыл, зачем пришел!..
— Честно говоря… — Пацюк махнул рукой и надолго
замолчал.
Молчала и Анастасия Кирилловна Киачели. Настя.
— Вообще, очень хорошо, что вы пришли. Я хотела вам
показать кое-что. Это касается брата. Может быть, не только брата… У вас есть
время?
Есть ли у него время? Да у него вагон времени!..
— У меня дневник Кирилла. Каких-то вещей я не понимаю…
Есть еще фотографии. В них-то как раз все понятно, но страшно. Есть еще
кое-какие веши… Вы ведь следователь… Вы должны помочь.
Пацюк как привязанный поплелся в комнату за преображенной
Настей.
И пришел в себя только тогда, когда оказался один на один с
ящиком, полным огрызков чужой жизни: каких-то наспех вырванных листков из
блокнота, целой пачки фотографий, газетных вырезок, брошюрок…
Настя забилась в дальний угол комнаты, чтобы не мешать.
Поначалу Пацюк посматривал на нее, а потом так увлекся
содержимым ящика, что даже забыл о ее существовании.
Первое потрясение он пережил: смерть Мицуко.
Теперь выскочившая из глубины ящика Мицуко вновь ожила, но
предстала в каком-то новом, еще не совсем понятном свете. Не то чтобы записи в
дневнике относительно девушки как-то особенно потрясли Пацюка. Нет. Он понимал
их, как никто другой, он сам бы мог сочинить подобные.
Вот только ему и в голову не пришло бы связать все это с
тремя погибшими бизнесменами.
Эти трое — Кабрин, Давыдов и Газарян — утяжеляли всю
конструкцию. А если учесть фотопленку, которую, по словам его сестры, отщелкал
Кирилл Лангер, — способны были и вовсе ее разрушить. И похоронить под
обломками версию о трех несчастных случаях в конце этого питерского лета.
На пленке были отсняты все трое погибших, причем один из них
в момент падения. Получается, что Лангер знал о будущей трагедии и даже заранее
приехал, чтобы заснять все это? Нет, это не правильно. И так быть не должно.
Потому что предсказать несчастный случай и оказаться рядом с
ним только потому, что ты знаешь, где и когда он произойдет, — невозможно.
Невозможно.
Даже самоубийство можно предугадать по некой совокупности
сопутствующих факторов. А вот несчастный случай — нет.
