– Да вот изменился человек! Теперь они хорошо живут, душа в душу. Машину купили…
– Надо же! – Таисья Михайловна покачала головой. – Вот бы никогда не подумала…
– То-то и оно, тетя Тася! Люди – они меняются! Я вот, к примеру, тоже очень изменился и хочу с Верой поговорить. Может быть, и она мне второй шанс даст…
– Изменился, говоришь? – Старушка пристально, с сомнением уставилась на гостя. – Ой, что-то мне не верится! Горбатого, говорят, могила исправит… Второй, говоришь, шанс? Да она тебе уже пять шансов давала, и все без толку!
– Да вы мне только адрес ее дайте! – взмолился Вадим. – Мне бы с ней только поговорить… А там она сама решит, неволить не стану…
– Ох, речистый ты! – вздохнула Таисья Михайловна, поднимаясь из-за стола. – Кого хочешь уговоришь…
Она выдвинула ящик, достала из него пухлую записную книжку и снова вздохнула:
– Ох, зря я, наверное, это делаю! Ну ладно, так и быть, записывай ее адрес…
У тетки удалось управиться быстро. Надежда не стала даже снимать куртку, просто поговорили минут десять в прихожей о теткином здоровье. Оставляла тетка пить чай, но Надежда сыта была дивными пирожками и без колебаний отказалась, хоть тетка и посмотрела с обидой.
Зато в метро она застряла надолго. Был час пик, поезда набиты под завязку, на эскалатор не впихнуться.
По дороге домой Надежда вспомнила еще, что в доме нет хлеба. Зайдя за хлебом, прихватила сметаны, сахару, муки и еще кое-чего из фруктов и овощей…
В итоге, когда она подошла к своему подъезду, в руках у нее были две тяжеленные сумки с продуктами, она кое-как достала ключ от домофона, открыла дверь и попыталась протиснуться внутрь. Но подлая дверь норовила захлопнуться.
– Подождите, я сейчас вам помогу!
Рядом с Надеждой появился высокий представительный мужчина тридцати с чем-то лет, придержал дверь и помог войти в подъезд вместе с неподъемными сумками.
Надежда взглянула на него с искренней признательностью и поблагодарила.
Незнакомец улыбнулся в ответ такой широкой и располагающей улыбкой, что впору поместить ее (улыбку) на обложку глянцевого журнала. Продажи журнала сразу же как минимум удвоятся.
Надежда пригляделась к нему повнимательнее.
Приятное, открытое лицо. Светлые волосы, голубые глаза, но к ним неожиданно темные, красиво изогнутые брови и длинные, густые, как у девушки, ресницы.
В общем, писаный красавец. Раз увидишь – не забудешь до конца своих дней…
И тут-то до Надежды дошло, что прежде она у себя в доме этого красавца никогда не видела. Потому что если бы видела, то уж точно бы не забыла.
И вошел он в подъезд, между прочим, не воспользовавшись своим ключом и не позвонив никому по домофону. Она же сама ему и открыла дверь.
Тут же Надежде стало мучительно стыдно.
Вот до чего испортило людей наше время! Человек, может быть, от всей души, от чистого сердца ей помог, а она теперь неизвестно что о нем думает!
Тем временем прекрасный незнакомец подошел к лифту и нажал кнопку.
Дверь кабины открылась, мужчина вошел внутрь и приветливо взглянул на Надежду:
– Вы поедете?
Она шагнула было вперед, но тут же передумала, свернула к почтовым ящикам и кивнула ему:
– Вы поезжайте, я на следующем…
– Как хотите. – Он пожал плечами и уехал.
А Надежда еще немного постояла, выравнивая дыхание и разбираясь в собственных чувствах.
Ну вот почему она не вошла в лифт с незнакомцем?
А потому и не вошла, что незнакомец! И что он такой обаятельный – так это еще хуже. Самые обаятельные люди – воры и мошенники.
Парикмахер Тамара Васильевна рассказывала Надежде про такого хитрого преступника… Мужчина средних лет входил в чужой подъезд с маленькой собачкой под мышкой – то ли йорк, то ли чихуахуа, то ли карликовый пудель, то ли вообще померанский шпиц. Садился в лифт с какой-нибудь женщиной приличного вида. Его женщины ничуть не боялись, даже начинали сюсюкать с собачкой. Но как только двери лифта закрывались, а кабина отъезжала на пару этажей – хозяин собачки доставал нож, приставлял к горлу женщины и забирал у нее деньги и украшения. Даже сережки из ушей.
Так что в наше время нельзя верить обаятельным незнакомцам, с собачкой или без собачки.
В таких малоприятных мыслях Надежда Николаевна выждала несколько минут, вызвала лифт и поднялась на свой этаж.
И тут, перед железной дверью, отделяющей лестничную площадку от тамбура, в который выходили двери четырех квартир, она увидела того самого обаятельного мужчину, который только что вместе с ней проскользнул в подъезд.
«Да что же это такое! – подумала Надежда Николаевна. – Я его в дверь, а он в окно! Я с ним не поехала на лифте, так он меня уже здесь дожидается!»
Правда, мужчина ее вроде бы не дожидался. Он звонил в ту самую квартиру, где обитала подозрительная молодая женщина, из-за таинственного поведения которой Надежда Николаевна в последние дни потеряла сон и аппетит.
То есть насчет аппетита – это, пожалуй, преувеличение. С аппетитом у Надежды всегда был полный порядок. Со сном, кстати, тоже.
Остановившись на безопасном расстоянии от незнакомца (впрочем, о какой безопасности могла идти речь?), Надежда Николаевна громко кашлянула и проговорила:
– А можно спросить, молодой человек, что вы здесь делаете?
Незнакомец обернулся, увидел Надежду и снова одарил ее своей неподражаемой улыбкой.
– А, это вы…
– Да, это я! – строго ответила Надежда, стараясь не поддаться на эту улыбку. – И я вас еще раз спрашиваю: что вы здесь делаете? Я вас в нашем подъезде никогда не видела…
– Да, конечно, не видели, – охотно согласился он. – Я только сегодня приехал и вот, хотел Веру повидать…
– Ах Веру…
Надежда испытала сразу два чувства.
Во-первых, некоторое облегчение.
Если незнакомец знает ее соседку (а иначе, откуда ему известно ее имя?), значит, он скорее всего не жулик и не грабитель и не нападет прямо здесь и сейчас на нее, Надежду, с ножом или другим оружием массового поражения.
Во-вторых, жгучее любопытство.
К ее таинственной соседке пришел мужчина, да еще такой интересный… Как бы ненавязчиво узнать: кем он ей приходится? Во всяком случае, голос у него очень приятный, мягкий, бархатистый и явно не тот, который слышала Надежда, когда сидела в кладовке чужой квартиры в обществе кота Бейсика.
Но ведь не спросишь же его вот так, прямо: «Вы Вере кто?»
– А вы ей кем приходитесь? – спросила Надежда вот так, прямо, удивляясь собственной прямоте.
– Я вообще-то ее муж, – сообщил незнакомец охотно.
