В груди у меня, как и прежде при мысли о Варваре, расплылась ласковая, теплая истома. Не само желание, а предвестник желания – которое непременно бы случилось, когда бы девушка вдруг появилась на горизонте. И это означало, что я слегка отдохнул, и можно уж собираться ужинать. И, как по заказу, в кабинет вошел Сименс. Точно в тот миг, когда я восстановился до той степени, что мог обсуждать с ним дела и планы. Иногда мне кажется, что он тоже становится экстрасенсом – во всяком случае, мои желания и хотения он часто ловит без всяких слов.
После нескольких мелких вопросов мой импресарио сказал:
– Тебе тут письмо пришло.
– О господи, мало ли их.
На почту Сименса приходила, разумеется, куча корреспонденции с запросами по поводу моих услуг и способностей. Все мейлы он прочитывал. Как правило, не отвечал, но в редчайших случаях все ж таки докладывал мне.
– Климова тебе пишет. Та, что пыталась с тобой встретиться – сначала в приемную приходила, потом в гостиницу. Я б не стал тебе даже докладывать, но в нем речь как раз о том, что ты здесь ищешь.
– Вот как? Давай.
Мудрый Сименс заранее озаботился, перепечатал емейл на бумаге.
Дорогой Алексей,
мне кажется, вы совершенно напрасно избегаете со мной встречи. Уже хотя бы потому, что мне стало известно, что вы пытаетесь навести справки о собственном прошлом, об истории своей семьи. Я могу вам помочь. У меня есть для вас информация, которую я могу вам сообщить только при личной встрече. Нам с вами НАДО увидеться. Я знаю, что вы, как и я, находитесь здесь, в городе, под наружным наблюдением. Если вы прочтете данное письмо, сможете открыть второе послание, где я расскажу вам, как организовать нашу встречу.
С уважением, Климова Вероника
– Второе письмо распечатал? – нервно поинтересовался я у Сименса.
– О, она тебя все-таки зацепила.
– Не твое дело.
И он протянул мне еще один лист.
* * *
Побег! Побег! Он всегда горячит кровь и холодит кончики пальцев. Адреналин бурлит в крови, и жизнь кажется не напрасной.
Не скажу, что меня так уж сильно тяготили мои соглядатаи, но все равно – надоели. Мне хотелось хотя бы вечер, хотя бы час побыть свободным человеком. Куда хочу – туда хожу. Что хочу – то делаю. Без паскудной мысли, что дневное описание всех моих телодвижений ляжет в виде отчета на стол несравненной Варваре, а потом отправится все выше по ее хладным, сумеречным инстанциям.
К сожалению, у гостиницы, в которой вы живете, писала Вероника, служебный выход находится с той же стороны здания, что и основной. Однако в том имеется свой плюс, потому что вторая дверь расположена значительно ближе к месту, где обычно припаркован автомобиль, ведущий за вами наружное наблюдение. В качестве субъекта слежки обычно используются машина серого цвета «ВАЗ» девятой модели с тонированными стеклами или фордовский фургон с рекламой пластиковых окон.
Российская гостиница – это вам не Запад, и портье и другие служащие работой себя здесь не слишком утруждают. Когда я спустился на первый этаж – по лестнице, а не на лифте, – за стойкой никого не было. Дверь во внутренние покои портье приоткрыта. Чувствовалось, что если там и находится человек, то он погружен в объятия Морфея. Я отворил дверь в помещение, где нас кормили завтраками, – там оказалось ожиданно безлюдно и почти совсем темно, если не считать падающего сквозь окно света уличных фонарей. Освещения было довольно, чтобы не натыкаться на столы и стулья в поисках выхода, и спустя минуту я открыл дверь в кухню. Вот уж здесь темень была абсолютная, потому как окон кухня не имела. Я включил свет, потому что с улицы меня все равно не могли разглядеть, а шанс при царящем в нашем королевстве разгильдяйстве, что портье проснется и увидит иллюминацию, был минимальный. К счастью, наружная дверь кухни оказалась не заперта на ключ – только закрыта на мощнейший железный засов.
Засов – не такая вещь, с которой можно совладать без излишнего шума. Вечно они визжат, вжикают, звенят, рушатся. Коробка технического вазелина кухонной задвижке очень бы не помешала. Я открыл ее со скрежетом, который лично мне показался просто страшным. Мне казалось, что проснется не только портье, но и все постояльцы гостиницы, включая Сименса. Однако ничего. Я прислушался, выждал минуты три. Тишина. Я потушил свет – благо у выходной двери имелся проходной выключатель.
Я вышел в ночь.
Тонированная «девятка» и впрямь оказалась припаркована в двух шагах.
Вы практикующий экстрасенс, писала Климова в своем послании, поэтому сами сможете выбрать способ, как нейтрализовать ваших филеров из машины наблюдения – однако, думаю, вы понимаете, что оставлять их у себя в тылу дееспособными никак нельзя.
И тогда я подошел к «девятке» со стороны водительской двери и постучал в стекло. Полминуты, чувствовалось, лейтенант (или кто он там по званию?), сидящий внутри, обалдевал от моей наглости, а затем все-таки приспустил стекло. Это было ошибкой, потому что я увидел его глаза и даже увидел глаза его напарника – и этого было мне достаточно, чтобы воздействовать на них обоих. Это было похоже на игру замри или в каком-то смысле на спинальный наркоз – но действующий на все тело. (Мы экспериментировали однажды с Сименсом, и он описывал мне потом свои ощущения.) Я отдал команду. Оба соглядатая замерли в тех же позах, что сидели. Они стали похожи на статуи из музея восковых фигур. Они даже не моргали и на первый взгляд не дышали. Сименс, да и пара барышень, описывавших потом мне свои ощущения, говорили, что ничего страшного или неприятного не испытывали. Наоборот: по всему телу растекается ласковое тепло, а шевелить руками-ногами не столько невозможно, сколько не хочется.
Я открыл дверь машины, прикрутил окошко, захлопнул дверцу. Пусть ребята немного поспят. По моему опыту, наркоз действует около двух с половиной часов. Будем надеяться, до этого времени я обернусь.
«Когда соберетесь выходить из гостиницы, позвоните мне, – писала Вероника, – вот мой номер. А когда нейтрализуете «наружку» – выходите со двора и идите по тротуару в сторону набережной, а затем по направлению к морскому вокзалу. Держитесь недалеко от проезжей части».
Мне нравилось ее лихое письмо и ее предложение. Мне нравился авантюризм – правда, в более-менее разумных дозах: не угрожающий жизни-здоровью людей, моим в том числе.
По дороге мимо меня проносились ночные транспортные средства – в основном труженики-грузовики разных мастей или джихад-«шестерки». И вдруг я расслышал треск мотоциклетного двигателя. Меня нагнал мотоцикл и тормознул чуть впереди меня. Он работал на холостых оборотах. За рулем сидела стройная фигурка в шлеме. Она махнула мне рукой. Я подошел ближе, различил ее лицо. То была она, Вероника. Она молча протянула мне второй шлем. Я надел его. Садись, похлопала она по сиденью сзади себя. Я залез. Я чувствовал себя одновременно неловко и возбужденно. Моя размеренная жизнь стремительно менялась – в какую сторону? «Устроился?» – спросила она. «Да!» – прокричал я. Мне показалось неловким держаться за ее талию, и я схватился за поручень. Мотоцикл рванулся вперед – меня чуть не сбросило с седла. Ветер, огни, скорость! Даже на «мерсах», которые арендует Сименс, нет такого ощущения полета. Мне нравилось движение – и еще то, что мы мчимся молча.
