Она, кажется, даже закричала от страха. Впрочем, воплем своим супруга не разбудила. Тот поворочался, недовольно почмокал губами, отодвинулся на край кровати. И опять захрапел. Наверно, даже забыл, какой у нее важный день сегодня.
Адель поднялась, накинула халат, вышла на кухню. Домработница должна прийти через четверть часа – к восьми. Адель ждать ее не стала – сама сварила кофе, напилила сыра, колбасы. Уселась у окна, принялась себя успокаивать: подумаешь, всего лишь кошмарный сон. Ничего он не значит! Или даже, наоборот, подсказывает, что все пройдет нормально.
Да и с какой стати ей вдруг перед камерой неметь? Пусть собственных передач в прямом эфире пока не вела, но на телевидении вовсе не первый день. Репортажи с митингов делала, включения со спектаклей и концертов – тоже. Все нормально получалось! А что однажды перепутала Булгакова с Булганиным и как зовут мэра, забыла – никто даже не заметил. Главное для прямого эфира – нести, пусть любую чушь, но без заминок и пауз. Это она умеет. С первого курса у нее репутация: Адель Лопухина может говорить что угодно, сколько угодно и на любую тему.
Но окончательно себя успокоить не удалось. Потому что понимала: очень много непредвиденного может в прямом эфире случиться. Что делать, если на передаче перед камерой онемеет гость? Или начнет блеять в ответ на ее вопросы нечленораздельное? А то завистливые коллеги придумают гадость. Типа, провести боевое крещение, с них станется. Как однажды Костику (он криминальные новости ведет) в чай (от спонсора) добрые сослуживцы перцу подсыпали. Тот в прямом эфире и глотнул! Но – кремень-мужчина! – даже в лице не изменился. Она точно так не сможет.
А если ее передача просто не понравится?! Их областной канал, конечно, не столь зависит от рейтинга, как центральные. Однако достаточно парочки гневных писем от зрителей или скептического замечания генерального спонсора – и все, о карьере телеведущей можно забыть. На всю жизнь останешься максимум журналистом «в поле». Тут не столица – где каналов десятки.
Однако рядовая, серенькая должность Адель категорически не устраивала. Она вообще не понимала тех, кто тупо по течению плывет. Лишь бы в институт (хоть какой) поступить, замуж за кого угодно выйти. А коли есть шубка, машина и колечко с бриллиантом – можно радоваться, что ты состоялась. Что за примитив!
Адель еще в школе дала себе зарок: жить – или ярко, или вообще никак. В чем смысл, когда каждый день одно и то же, а ты из года в год привычно прикидываешь, как бы дотянуть до зарплаты, и неуклонно стареешь?! Стив Джобс (мужик, что корпорацию «Apple» основал) умно сказал: нужно каждый день проводить – словно сегодня вечером ты умрешь.
Она очень старалась жить по его заветам.
Пока что все честолюбивые планы осуществлялись. Ну, почти все. Хотела на журфак – поступила. Не в МГУ, но тоже в столице. На телевидении, пусть на местном, оказалась. Замуж вышла – причем за человека уважаемого, не бедного.
Адель в матримониальных мечтаниях, конечно, выше метила. Представляла под венцом рядом с собой известного артиста или наследника финансовой империи. Но, когда замуж ее позвал просто мужчина состоявшийся, отказываться не стала. Тем более что сама – Золушка классическая. Ни родителей, ни квартиры. Прописка в городке за Уралом. Но жильем владела тетка – особа жадная, склочная. Когда провожала племянницу в Москву поступать в институт, предупредила сразу: «Возвращаться даже не думай. Без тебя тесно».
Адель сразу, как вселились с муженьком в новенькую, стильно отремонтированную квартиру в центре Энска, не отказала себе в удовольствии: тщательно подобрала второй план (антикварное кресло, богатая лампа, сервант красного дерева). Сфотографировалась на фоне (на шее, конечно, бриллиантовое колье). И отправила карточку злобной тетке. Пусть умрет от зависти!
Надеялась, что письмо дошло – хотя родственница, естественно, не ответила, и больше они не общались. Ох, жаль, что та на другом конце страны живет. Не увидит племянницу в прямом эфире, в собственной передаче!
Девушка подошла к зеркалу, улыбнулась – словно в камеру. Уверенно поздоровалась: «Добрый вечер, с вами программа Гостиная и я, ее хозяйка, – Адель Лопухина».
Черт, нету сегодня боевого настроя. Даже здесь, в безопасном уюте квартиры, голос срывается, взгляд – неуверенный, почти затравленный. К тому же в горле царапает – вчера утром попала под дождь, а на обед неразумно купила себе мороженое. А что, если она осипнет ровно в тот момент, когда прозвучит команда «Мотор»?!
Никак нельзя отправляться на работу в таком раздрыге.
Адель взглянула на часы: время есть. Только бы никто не дергал.
Заглянула на кухню, улыбнулась домработнице тете Нине – та уже явилась, замешивала тесто для оладушек.
– Тетя Ниночка, я в кабинете буду репетировать. Не отвлекай меня, ладно?
Та только плечами пожала: делай, мол, что хочешь. Домработница Адель за хозяйку не признавала. Какие будут указания, спрашивала у супруга, Григория, и угодить старалась только ему. Человеку, что ей зарплату платит.
Ну, и плевать.
Адель на цыпочках прошла мимо приоткрытой двери в спальню – муж, кажется, не притворялся, действительно спал. Он (как и жена) считал себя человеком особенным, Творцом. Только (в отличие от Адели) мог позволить себе посвятить творческим мукам всю ночь, а потом почивать хоть до обеда. Маститый композитор, звезда! Зарабатывает столько, что может себе позволить неделями пьянствовать под предлогом, будто вдохновения ждет.
Адель юркнула в мужнин кабинет, затворила дверь. (Собственной – абсолютно своей – комнаты у нее, к сожалению, не было.)
Только бы успеть провести ритуал!
Жаль, с антуражем возиться некогда – муж, того и гляди, проснется, или тетя Нина ввалится с уборкой.
Вместо четырех положенных свечей Адель зажгла одну. Мороку с пером-чернильницей тоже затевать не стала – схватила шариковую ручку. Единственное, что сделала по правилам: не кинулась тут же писать, а откинулась в кресле, прикрыла глаза, поместила указательный палец левой руки на точку Гейши, в межбровье. Сосредоточилась. С удовольствием почувствовала, как только что прохладная кожа становится горячее… еще, еще… просто пылает, руку еле удерживаешь… За перо взялась, когда терпеть уже не было сил, а подушечка указательного пальца покраснела, будто ее ожгли. Концентрация энергии сейчас максимальная.
Теперь главное – точно сформулировать, чего хочешь.
«Сегодня вечером мне будет сопутствовать успех», – написала Адель первую фразу.
«А уже через месяц моя «Гостиная» станет самой популярной передачей в городе».
«Девицы будут одеваться – как я. Герои передачи гордиться, что я их пригласила. Пенсионерки – ругать. Мужчины – видеть меня в эротических снах».
Подумаешь, немного нелепо. Главное, чтобы сама верила.
Теперь слова сыпались на бумагу потоком, недавний невроз на глазах отступал, сменялся спокойствием. Сама собою распрямлялась спина, взгляд становился (Адель чувствовала) ясным, уверенным в себе, прожигающим.
