6. И – самое главное! – позволяла больным животным разгуливать по поселку, что в итоге и вызвало мучительную смерть моей ближайшей соседки.
…Я обреченно отложила газету. Пробормотала: «Что за бред?»
Ни единого достоверного факта – кроме нескольких громких фамилий (все они действительно были моими клиентами).
Напустилась на Нину:
– Ты с журналистами разговаривала?
– Что вы, Микаэла Евдокимовна! – перепугалась она.
– А фотографии тогда откуда? – Я ткнула в несколько снимков, украшавших газетную полосу.
Один из вольеров был снят сбоку, видны звенья сетки-рабицы, которую я так и не собралась покрасить (смотрелось, надо признать, не слишком презентабельно). На второй фотографии изображалась та самая жена чиновника, которая когда-то, вместе со мной, ходила ругаться к нашему председателю. Тоже ракурс, как будто специально, выбрали ужасный: выглядела женщина встрепанной, пьяноватой, старой. (Подпись гласила: «Одна из клиенток гостиницы, супруга заместителя главы областной администрации».)
Нина неуверенно произнесла:
– Я думала уже, откуда фотки могли взяться. И, кажется, поняла. Посмотрите внимательно: качество у карточек ужасное. Похоже, снимали издалека. И, главное, – сверху. Скорее всего, вон оттуда, – она показала на соседский балкон.
– Да, похоже, ты права… – пробормотала я. Сердито добавила: – Этой генеральше, что ли, заняться было больше нечем?!
– Люди разные, – философски заметила Нина. – Бог старушку уже наказал, пусть земля ей пухом будет.
– А нам-то как отмываться?! – вскричала я.
– Но это же все неправда! – Помощница взглянула на меня ясными глазами. – Пусть кто хочет приезжает, проверяет!
Но прежде чем явились с проверками из СЭС, меня посетили несколько недавно милейших, дружески расположенных клиенток. Зря я надеялась, что, если понадобится, попрошу их выступить свидетелями в свою пользу – женщины, будто сговорившись, обрушили на меня прямо-таки цунами негодования.
Мои робкие оправдания слушать не стали.
– Мы доверили вам самое дорогое! Своих любимых питомцев! А у вас тут, оказывается, такое творится!.. Антисанитария, бешенство!
Но пуще всего клиентки – супруги бизнесменов, актрисы, телеведущие, певички среднего ранга – возмущались тем, что их фамилии оказались употреблены в «столь ужасном контексте».
– Меня теперь все будут ассоциировать – с бешенством! Какой кошмар! – совершенно искренне причитала одна из эстрадных звездочек.
А другая, актриска (та, что ездила с джипом охраны), пообещала:
– Я твой шалман теперь с лица земли сотру. Обещаю.
Буквально за день моя гостиница опустела. Зато телефон разрывался: звонили журналисты из многочисленных СМИ. Предлагали дать комментарии, просили об эксклюзивном интервью, приглашали участвовать в ток-шоу.
Сначала я пыталась оправдываться – последовательно, по всем пунктам, начиная с первого, – что у меня никогда не было диплома ветеринара, а медицинские услуги животным в моей гостинице оказывал как раз таки дипломированный врач.
Но никто не пожелал публиковать мои комментарии. Зато в том же бульварном листке «ХХХ-пресс» уже на следующий день появилось эксклюзивное интервью начинающей певицы Глаши (ее сфинкс в нашей гостинице чувствовал себя счастливейшим из котов). Молодая звездочка с удовольствием расписывала, что «ей сразу показалось странным: многие животные выглядели очень вялыми, не играли, отказывались от пищи. Видно, болели здесь все. Счастье, что мой котик стоически вынес все испытания!»
Я чувствовала себя совершенно уничтоженной.
Но это было еще не все.
В тот же день ко мне явился председатель нашего садового товарищества. И предложил закрыть гостиницу для животных по-хорошему. «Мы даже могли бы выкупить – за разумные деньги! – ваш участок».
Я, конечно, вспылила:
– С какой стати? Я не нарушила ни единого закона, ни одной санитарной нормы!
– Дело твое все равно погибло, – пожал плечами председатель. – От людской молвы не отмоешься.
– Люди не правы. И я это докажу. Я завтра же подам в суд на эту поганую газетенку.
Он взглянул на меня даже с сочувствием. Пробормотал:
– Глупая ты.
И откланялся.
А ночью в моей опустевшей гостинице случился пожар. Я, чтоб уснуть после всех треволнений дня, выпила снотворного, поэтому проснулась, только когда вольеры полыхали вовсю, а огонь подбирался к порогу моего домика. Крыльцо уже дымилось – выбираться мне пришлось через окно.
Пожарные приехали на удивление быстро. Соседские дома не пострадали. Зато мое имение выгорело полностью.
– Похоже, проводку замкнуло, – вынес вердикт один из огнеборцев.
А в толпе, что собралась глазеть на пепелище, болтали, что дом подожгли, «и правильно – нечего тут у нас заразу разводить».
Все было кончено.
Я опять ждала от бабули: она лишь заварит мне валерьянки. Сухо посочувствует. И вернется в собственную академическую жизнь. Однако в этом своем испытании неожиданно нашла в ней преданного союзника. Старуха потребовала, во всех подробностях, пересказать ей события последней недели. И уверенно заявила:
– Тебя подставили, внученька.
– Понимаю, – уныло вздохнула я. – Но что теперь сделаешь?
– Как что? – Бабка демонстрировала невиданный энтузиазм. – Надо бороться! Отвоевывать доброе имя, восстанавливать эту твою гостиницу!
– Каким образом? Против моего слова – слово генерала. Влиятельного, богатого. Который, к тому же, жену потерял. А гостиницу отстраивать – на какие шиши? Я ничего не откладывала, всю прибыль пускала в дело.
– Давай квартиру заложим! – мгновенно отреагировала бабуля.
Я изумленно взглянула на нее:
– Ты серьезно?
А она тихо ответила:
– Ты впервые счастлива. Была счастлива. Когда управляла этой своей гостиничкой.
Я, конечно, начала реветь. От жалости к себе, от того, сколь несправедливо устроен мир. Старуха (ее саму я никогда не видела плачущей) терпеливо меня утешала. А когда я успокоилась, загадочно произнесла:
– Я попробую тебе помочь.
– Квартиру продавать не смей, – нахмурилась я.
– Да, это крайняя мера… – протянула бабуля. – Мне пришел в голову совсем другой план.
– Какой?
– Не скажу пока, – отрубила она.
И, сколько я ни приставала, держалась партизанкой. Единственное, что удалось выведать: бабка собиралась обратиться за помощью к некоему «очень влиятельному человеку». Который «кое-что должен» – и ей, и, главное, мне.
