Странно. Они же не девочек на рекламный стенд приглашают, чтоб глазами хлопали и рекламные листовки раздавали. Ювелирный магазин, казалось мне, – место искушающее, непростое. Будь директором я, выдвигала бы совсем другие требования: возраст, прописка, внешность неважны, зато обязательно: образование – не ниже среднего специального, плюс умение общаться с людьми.
Интереса ради сама отправилась в магазин – покупательницей. Продавщицы там действительно выглядели ослепительными. Холеные, с маникюрчиком – и неприкрытой скукой во взорах. Меня приняли – точь-в-точь как Джулию Робертс в фильме «Красотка», когда ее Ричард Гир по магазинам одну отправил. Смотрели брезгливо, разговаривали сквозь зубы, а когда я попросила показать кольцо с бриллиантом (всего-то в один карат), хамски отрезали: «Все равно не купите!»
Что ж. В следующий магазин империи я направилась в иной маске: нацепила на себя немногие имевшиеся брендовые одежки, обвешалась собственным, не самым плохим, золотишком, отрепетировала перед зеркалом пресыщенное, брюзгливое лицо. Тут прием оказался поласковей. Продавщицы оживились, тащили мне на просмотр все новые и новые украшения – видеокамеры при этом оказались выключены, а охранник беспечно читал газету. Может, вынести без оплаты не удалось бы, но подменить любую побрякушку – запросто.
Впрочем, я по-прежнему не понимала: что мне до слабых мест в хозяйстве Нетребина? Не писать же ему аналитическую записку с перечислением недочетов?
Но судьба уже подхватила меня, закружила, накрыла, как волна, с головою.
В очередной мой одинокий вечер – коты теперь вели себя тихо, и по квартире расплывалась зловещая тишина – в дверь позвонили. Я едва узнала человека, что стоял на пороге: мой старый друг, Степашка! Но как он выглядел! Спасибо москвичам, они стали наконец толерантны – еще лет десять назад схлопотал бы, по пути ко мне в глаз, и не единожды. Одет был однокурсник в холщовые полосатые штаны, синтетическую майку с изображением Будды и плетеные сандалии. Его некогда скучная стрижка сменилась эффектной рыжей косичкой, рыжей была и бородка – в нижней части он зачем-то скрепил ее ярко-зеленой заколкой. Венчали картинку большая сережка в ухе и две поменьше – в носу и над верхней губой.
– Степка, ты неподражаем! – искренне рассмеялась я. – Но до чего я рада тебя видеть!
Он решительно шагнул в квартиру, обнял меня, пробормотал (мне показалось, разочарованно):
– Прекрасно выглядишь! А я думал, ты киснешь, вся тут, одна-одинешенька, изревелась.
Сердце радостно екнуло: он, значит, ехал специально! Ко мне!
– Ну, заходи, пошли в кухню! – радостно засуетилась я. – Ты голодный? Ужина нет, но сосиски найдутся!
Я ставила чайник, метала на стол колбасу, сыр, чашки, украдкой наблюдала за своим гостем, радовалась: против ожиданий, Степашка совсем не выглядел ни отрешенным, ни изможденным. Не похоже было, что он – как большинство из тех, кто погряз в духовном просветлении, – употребляет наркотики или часами медитирует. А что видок чудной – не беда. Я не сомневалась: быстро заставлю его ликвидировать бороденку и переодеться в джинсы.
Накормить Степана пока что тоже оказалось проблемой: выяснилось, он не просто вегетарианец, но сыроед. И даже банальных сушек ему нельзя – продукт, видите ли, подвергался тепловой обработке!
– А что же ты ешь? – искренне заинтересовалась я. – Кокосы с пальм? Их в Москве нет.
– Овощи. Некипяченое молоко. Орехи, – начал перечислять однокурсник (впрочем, на то, как я уминаю копченую колбаску, поглядывал завистливо).
Я рассмеялась:
– Бросай ты, Степка, свои причуды. У нас не Индия, на местных синтетических овощах мигом загнешься.
– Не искушай, Мика. – Он отвернулся от стола, критически оглядел мою старенькую кухоньку, пробормотал сочувственно: – Как ты живешь здесь? В духоте, в пыли?
– По-моему, это у вас в Индии – вечно плюс сорок и страшная грязь! – весело парировала я.
Мне было легко с ним. Я даже готова была лечь с ним в постель. Если он, конечно, немедленно сбреет свою бородку.
Я краем уха слушала Степашкины восторженные рассказы: про индийское изобилие, прекрасных птиц, нежнейшие фрукты, человеческие улыбки, а сама уже придумывала для него новую роль: толкового, исполнительного и, безусловно, прилично одетого молодого специалиста.
На сайте ювелирной компании Нетребина как раз имелась вакансия системного администратора. Требовалось всего-то: «разбираться в компьютерах». И я не сомневалась: компьютерный гений Степан – после того, как малость отойдет от своего дауншифтинга – эту почетную должность получит без труда.
Взбрыкивал Степашка еще долго. То после бурной постельной ночи вскакивал на рассвете, бежал выполнять «Приветствие Солнцу
[14]
». То на закате – вместо того, чтоб выпить пивка, погружался в тратаку
[15]
. Делал на балконе очистительное дыхание. Даже – исключительная гадость! – просовывал в нос шнурок, а потом вытаскивал его изо рта, говорил, что таким образом из организма вычищается слизь.
Крепко паломничество его зацепило, не зря даже термин про таких существует – «индианутый».
Впрочем, несмотря на все свое «непротивление злу насилием», Степашка охотно согласился участвовать в моей афере:
– Тряхнем твой «Бриллиантовый мир», а потом обратно в Индию! Вместе!
– Ты только на работе про свои йоговские завихрения молчи, а то погонят, – наставляла я. – И монстра компьютерного из себя не строй. Ты просто умеешь устанавливать «Ворд» с «Экселем», ничего больше.
Степан послушно ходил на работу в компанию Нетребина. Не ради меня – ради общего нашего дела. О деталях я ему, как и в прошлый раз, не рассказывала. Только обрисовала задачу: найти в ювелирном царстве как можно больше уязвимых мест.
Йог мой недоверчиво спросил:
– Мы, что ли, их банально грабить собираемся?
– Пока не знаю, – честно ответствовала я.
– Фу. Ювелирка. Пошлятина, – поморщился он. – Я бы предпочел что-нибудь более утонченное. Например, банк.
Объяснять Степану, в чем заключаются мои истинные интересы, я не стала. Велела:
– Пока у нас просто предварительная работа. Выясняй все. Как организована охрана, торгуют ли контрафактом, платят ли налоги, как перевозят выручку.
– Как скажешь, шеф, – вздохнул Степашка.
А я, со своей стороны, начала искать подходы к Нетребину.
В России только что вошли в моду социальные сети, и я быстро выяснила: Михаил Юрьевич, прогрессивный человек, в них присутствует.
Судя по его страничкам, бабником он был изрядным. Виртуальных подружек у него имелось куда больше, чем друзей, да и мне (незнакомке по имени Мэрилин) ответил мгновенно. Задавать вопросы, с чего вдруг я свалилась на его голову, не стал – но зато сразу потребовал прислать фотографию. Я скисла. Вряд ли мое настоящее, наполовину мертвое лицо его вдохновит. Раз он даже продавщиц в свои магазины набирает обязательно с фотомодельной внешностью.
