О себе рассказывал скупо: работу оставил десять лет назад, но изредка продолжает консультировать. Был женат, давно развелся. Детей нет. Жизнь – скучная, пенсионерская: «Путешествую, читаю, ленюсь…»
«А нашим старикам приходится картошку растить, чтоб с голоду не окочуриться», – мелькнула мысль у Татьяны.
Мамин кадр, Таня сама не понимала почему, ее раздражал. Слишком он – как бы лучше сказать? – напоказ себя вел. Наподобие героя из любовного романчика Сандры Браун. Мамуля, конечно, на седьмом небе от счастья: руки ей целуют, дверь перед ней открывают, по счету в ресторане платят. А у Тани, хочешь не хочешь, все время возникает вопрос: «Где ж ты раньше-то был?..»
Маман в разводе уже больше десяти лет. Наверняка бы не отказалась вместе со своим возлюбленным жить в Европе, «путешествовать и читать». Однако Мирославу зачем-то понадобилось ждать, пока Юлия Николаевна явится в Карловы Вары (а если бы она вообще сюда никогда не приехала?), устанавливать с ней связь через посредника – продавца Гануша. Важно, что ли, для него было, чтоб она непременно позвонила первой?.. Если так – значит, старичок вообще ведет себя как ребенок.
– …Как он тебе? – с придыханием молвила мама, когда Мирослав после первого совместного ужина проводил их в отель и деликатно откланялся.
– Мутный какой-то, – пожала плечами Таня.
– Почему?! – опешила мать.
– Слишком старается очаровать. Тебя. И меня заодно. Омары, цветочки, лимузин. Перебор.
– Но, Таня! Что здесь плохого? – возмутилась Юлия Николаевна. – Мирослав просто хорошо воспитанный человек. А что ухаживает красиво – почему бы нет? Раз он может это себе позволить?
– Все равно, мамуль. Я бы на твоем месте очень осторожной была.
– Господи, Таня! Да чего мне бояться-то?! Что Мирослав – маньяк? Смешно. Что он на мое состояние лапу наложит? На огромную мою, – она саркастически улыбнулась, – однокомнатную квартиру на Рязанском проспекте?!
– Ох, мам. Вообще я тебя не узнаю, – покачала головой Садовникова. – Ты всегда такая сдержанная, разумная… А сейчас – будто девочка-подросток.
– Конечно, ты бы предпочла, чтоб я всю жизнь вокруг тебя крутилась. Блинчики жарила да твои проблемы решала, – обиженно произнесла маман.
– Да о чем ты говоришь? – усмехнулась Таня. – Мне даже лучше, когда ты своими делами занята, в мои – не лезешь. Просто, когда человек резко меняет свои привычки, как ты, прости, на старости лет, это может плохо кончиться.
– Доченька, а ты никогда не думала, что мне давно пора изменить свои привычки?! Что твоей маме тоже хочется дышать полной грудью, по-настоящему жить, а не существовать?! Любить и быть любимой! – Лицо Юлии Николаевны расплылось в улыбке. Она тихо добавила: – Я ведь Мирослава никогда не забывала. Хотя было у нас с ним, как в песне: «Три счастливых дня». Платье себе в Москве покупаю и думаю: «Понравится ли ему?» В театре, когда спектакль впечатляет, спрашиваю себя: «А что бы он сказал?»
– Валерочка тебя тоже любил, – буркнула Татьяна.
– Ну, Валерочка! – снисходительно бросила Юлия Николаевна. – Он мне цветы дарил раз в год, на Восьмое марта, – если бывал в стране, конечно. Но почему-то у него всегда командировки на праздник выпадали!
– В общем, что тогда, сто лет назад, что сейчас, – подытожила Таня. – Волшебный воздух свободы сыграл с профессором Плейшнером злую шутку.
– Будет тебе куражиться, – нахмурившись, проговорила маман.
Надо же, еще обижается. Что ж, ладно, пусть хотя бы на старости лет упиваются сумасшедшей любовью. Гуляют со своим Мирославом по горам, сидят в кафе, держатся за руки, он катает ее по окрестностям. («Тогда, давно – помнишь? Мы в Мариенбад так и не съездили…»)
Таня их тет-а-тет больше не нарушала, хотя оба звали. Но смысл? Охранять матушку не нужно – вряд ли Мирослав, конечно, маньяк. А ходить с ними – чего смущать престарелых любовничков? За обед в ресторане она и сама может заплатить.
А так как иных развлечений, кроме общепита и вод, в Карловых Варах не имелось, приходилось лечиться. Нудно, конечно, зато полезно. И все время занимает. Бегала с процедуры на процедуру, пила воду из источников. Чтоб совсем уж не погрязнуть в медицине, посещала косметолога, заглядывала на расслабляющий тайский массаж, мерзла в криокамере. Организм на неожиданную о себе заботу реагировал с благодарностью: отражение в зеркале с каждым днем радовало Таню все больше. Собственная (несчастная!) любовь вспоминалась все реже.
Хорошо бы, конечно, для максимального тонуса тоже завести курортный роман, но разве здесь достойного кандидата найдешь? Будь она дамой практичной, обязательно бы обратила внимание на какого-нибудь богатого вдовствующего старичка (их здесь лечилось полно). Однако Тане больше нравились мужчины молодые, спортивные, красивые. (И странно было бы иначе!) Но они, увы, ездили в Монте-Карло, в Ниццу, а никак не на традиционный пенсионерский курорт.
Правда, в клинике при отеле, где Таня интенсивно оздоравливалась, на нее положил глаз медбрат. Юный – не старше двадцати одного, – синеглазый, нескладный, наивный. Знакомство решил завязать, когда Садовникова с кислородной трубочкой в носу сидела. Долго ходил кругами – собирался, похоже, с мыслями. Наконец, решился. Подошел, интимно склонился к ее уху. Прошептал:
– Як ты хэски вонишь!
Таня опешила. Однако немедленную пощечину (как хотелось) не влепила, ледяным тоном произнесла:
– Please, repeat in English
[12]
.
И выяснилось, что мальчик ей всего лишь комплимент пытался сказать на чешском: «Как ты вкусно пахнешь!»
– Давай мы с тобой будем лучше по-английски говорить! – рассмеялась она.
А юноша от ее улыбки совсем поплыл. Выдохнул растерянно:
– Вы… вы такая красивая!
И вдруг предложил:
– Хотите я вам кофе принесу?
Просто мысли ее прочитал!
На территории клиники был, разумеется, буфет. Но подавали там субстанции исключительно полезные: кефирчики, настойчики, мюсли.
– Как ты догадался, что я кофе хочу? – удивленно произнесла Татьяна.
– Просто давно наблюдаю… с каким лицом вы травяные чаи пьете, – откликнулся медбрат.
И кофе ей притащил по качеству выше всяких похвал: крепкий, душистый. К тому же коньячком слегка сдобрен. Таня с наслаждением сделала глоток, улыбнулась:
– Ох, до чего я люблю нарушать режим!
– Я могу вам и отбивную достать, – серьезно откликнулся парнишка. – С картошечкой. Хотите?
– Спасибо, лучше еще кофейку! – рассмеялась она.
И стала медбратика привечать. Тем более что особых благодарностей он не ждал: счастлив был одной ее улыбке, или когда просто сидели рядом в шезлонгах, болтали, и он, будто случайно, касался ее руки. Тане его внимание всего лишь льстило. Молодой же медбрат (он учился в университете на медицинском, естественно, факультете, а здесь подрабатывал) за нею просто хвостом ходил. Только у Тани между процедурами «окно» – сразу мчится к ней.
