– Да, да… – вздохнул старик. – Мальчишка слишком навязчив, пылок… Признаюсь: глуп. Все уши мне прожужжал про девушку своей мечты. А вчера очень расстроился, когда вы ему не поверили. Упросил меня: чтоб я сам поведал вам ту давнюю историю.
– Историю? – озадаченно пробормотала девушка.
Вчерашний разговор с юным поклонником давно вылетел у нее из головы.
– «Она не верит, что смертность в хирургии бывает иногда беспричинной, я тебя прошу: убеди ее, что это действительно возможно, а то она будет считать меня болтуном!» – Пожилой врач весьма точно скопировал интонацию своего отпрыска.
Таня усмехнулась:
– Вообще-то мы просто small talk вели. Вам совершенно не стоило тратить на подобные пустяки свое драгоценное время.
– И тем не менее, – улыбка с уст профессора вдруг исчезла, – я хочу вам тот давний случай поведать.
– Да зачем?
– Пожалуйста, Таня. – Его брови сурово сдвинулись. – Просто меня послушайте. Это займет не более десяти минут.
Она взглянула на старика удивленно, вздохнула:
– Ну, если вам так хочется…
– История, – веско молвил медик, – действительно очень давняя. Произошла несколько десятилетий назад. Когда я был молод… в вашем, примерно, возрасте… в клинике, где я тогда работал, имел место инцидент. В течение месяца с разницей, примерно, в полторы недели умерли трое. Все женщины. Молодые, здоровые. После пустяковых операций. И – как верно сказал мой внук – без видимых причин. Случаи сочли вопиющими, было произведено тщательное расследование. В консилиуме принимали участие лучшие на тот момент врачи Чехословакии – хирурги, микробиологи, патологи. Однако причины смерти молодых женщин так и не были установлены. В научных кругах об этом случае много говорили, выдвигались различные гипотезы, вплоть до самых бредовых, некоего таинственного вируса… Однако разгадки нет до сих пор.
Он сделал паузу.
– Ну-у… – протянула Татьяна.
Профессор проницательно на нее взглянул:
– Пока вам не интересно. Верно?
– Да, честно говоря, не особенно, – согласилась она.
– Что ж. Тогда попробую привести другой аргумент, – усмехнулся он. – Ваша фамилия ведь Садовникова?
– А откуда вы?.. – возмутилась было Татьяна. Потом догадалась: из медицинской карты. Сама же назвала.
А доктор продолжал:
– Таня Садовникова. А маму вашу зовут, – он старательно артикулировал, – Юлия Николаевна.
Вот это уже было интересней.
– Да, все верно. – Девушка решила вопросов не задавать, пусть старик сам старается.
А тому явно было не по себе. Понурился, на щеках выступил румянец, голос прерывается. Взглянул на нее чуть ли не жалобно, пробормотал:
– Вы сейчас можете обвинить меня, что я нарушаю вашу privacy. Но я всего лишь хочу предостеречь вас.
– О чем? – Она решительно не понимала.
– Будьте, пожалуйста, осторожнее с Мирославом Крассом.
– Откуда вы про него знаете? – опешила она.
– У нас маленький городок, – виновато произнес профессор. – А Мирослав – друг вашей мамы — фигура здесь известная. Его история в свое время наделала в Карловых Варах много шума… Его проклинали, ему завидовали. Когда же он появился здесь – сначала месяц назад, а теперь снова, – конечно, его визит не остался незамеченным. Более того: маму вашу тоже вспомнили и узнали в ней ту самую девушку, в которую когда-то был влюблен Мирослав. Ту, которую он уже единожды бросил.
– Но кому какое дело?.. – будто в пространство произнесла Татьяна.
– Избави бог, Таня, я вовсе не пытаюсь вмешиваться в вашу – или вашей мамы – личную жизнь, – поспешно откликнулся профессор. – Но я ведь не случайно заговорил про те, давние, смерти в нашей городской клинике. В просьбе моего внука встретиться с вами и прочесть лекцию на медицинскую тему я увидел своего рода провидение…
– Продолжайте, – насторожилась Татьяна.
– Дело в том, что тогда, давно… во все те три ночи, когда в госпитале без видимых причин скончались молодые, здоровые женщины, там дежурил один и тот же врач. Подающий надежды хирург русского происхождения. Выпускник московского Университета дружбы народов. Звали его – Мирослав Красс.
* * *
Влюбленный медбрат верным рыцарем ждал Татьяну у дверей кабинета. Едва увидел, торопливо заговорил:
– У вас сейчас жемчужная ванна. Вы немного опаздываете, но я договорился, чтоб вам сдвинули расписание!
Садовникова окинула мальчишку рассеянным взором. Дальше взгляд упал в огромное зеркало, на себя: белоснежный махровый халат, волосы, собранные в аккуратный больничный – как у мамы! – пучок. Какой же она ерундой занимается!
Таня решительно отстранила юного медика, выдернула из прически шпильки – волосы рассыпались по плечам.
– Какая вы красивая… – восхищенно пробормотал докторенок. – Но пойдемте же! На процедуре вас ждут.
– Извини, милый, мне надо уйти, – твердо произнесла она.
Торопливо направилась в раздевалку. Совсем не до ванн ей сейчас.
Маме Таня позвонила, едва выудила из шкафчика телефон. Как всегда, не отвечает или временно недоступен.
Роуминг бережливую Юлию Николаевну пугал. У одной ее знакомой по поликлинике, поведала она дочери, за границей списали несусветную сумму, хотя та никому не звонила. Всего лишь скачивала ежедневно прогноз погоды.
– Мам, но тебе это не грозит! У тебя аппарат старинный, в Интернет выходить не умеет! – расхохоталась Татьяна.
Но переубедить осторожную мать не смогла – та все равно постоянно норовила выключить телефон. На всякий случай.
И как теперь ее искать?
Девушка взглянула на часы: два пополудни. Кажется, сегодня маман собиралась вместе со своим ненаглядным посетить очередную забаву – пивные ванны одновременно с дегустацией ледяного пенного. Во сколько они вернутся? К обеду, к ужину?
Ох, что-то совсем тревожно ей стало. Связалась мать с типом подозрительным по всем статьям. То ли врач – убийца. То ли террорист. С виду безумно в Юлию Николаевну влюблен, но не зря же Татьяне показалось: он ведет какую-то собственную, хитрую игру.
Что ж она не догадалась записать хотя бы телефон господина Красса? Тот, барин, роуминга вряд ли боится, аппарат не отключает. Хотя с какой стати было требовать номер у любовника матери?.. Все у пожилых голубков на первый взгляд благостно, красиво: букетики, романтические прогулки. Но если мамулик роману отдается всем сердцем, то Мирославу, похоже, Юлия Николаевна зачем-то нужна…
Татьяна с отвращением бросила стерильно-белый махровый халат на пол и стала торопливо одеваться.
* * *
Ошибиться она не могла. Едва звякнул дверной колокольчик, и Гануш, дремавший в кресле, встрепенулся – в его глазах мелькнул страх. Однако хитрый старик быстро взял себя в руки, залучился улыбкой:
