– Ты мне, кстати, можешь помочь.
– Если бабло попросишь, у меня сейчас нет, – поспешно откликнулся он.
– Не боись, Чарли, деньги мне не нужны, – успокоила его Таня. – Наоборот. Ты в покер играть любишь?
– Ага, – откликнулся тот. – Только не на интерес же, а бабок, говорю тебе, нет!
– А я совсем не в карты тебя играть зову.
– А во что? – Он ухмыльнулся. – В больничку? В доктора?
– Нет, я предлагаю нам с тобой стать партнерами. Сыграть в одной команде.
Чарли на секунду задумался. Снова глупо хихикнул:
– Слушай, но ты ж – преступница! Я соглашусь, а ты меня используешь. И потом убьешь!
«Черт, – подумала Татьяна, – нет еще и часа, а он уже, кажется, обкурился конкретно».
Равнодушно пожала плечами:
– Не хочешь – не надо. Предложу кому-нибудь еще. Дело выгодное. Любой согласится.
– Нет, подожди, – забеспокоился растаман. – Против кого ты предлагаешь играть?
Таня стала невольно подделываться под его лапидарный стиль.
– Против судьбы.
– О! Это мне подходит. Люблю, когда соперник меня достоин. А идти прямо сейчас надо?
– Да.
– А… ну, тогда пошли, – легко согласился он.
Махнул трем американским старушкам, что шли к ним навстречу по кромке пляжа:
– Козочки мои! Если ласты, масочки кому нужны – сами берите!
Пнул бадью, где отмокали в дезинфицирующем растворе принадлежности для снорклинга.
Обнял Татьяну и повел прочь.
– То, что ты мне предлагаешь, противозаконно? – вроде бы мимолетно, на ходу, поинтересовался он.
– Еще как, – обнадежила его она.
* * *
Чарли ездил на старом и благородном «Кадиллаке» в стиле пятидесятых – поэтому его машина органичней смотрелась бы на улицах Гаваны, где автораритетов полно. Но и под солнцем Антигуа бирюзовый кабриолет размером с хорошую лодку выглядел феерично. Таня сказала, куда ехать: «Дом, где убили Мирослава», – и растаман кивнул: знаю, мол, где это.
Памятуя о таинственных и зловещих намеках отчима, Татьяна, усевшаяся рядом с водителем, время от времени глядела в правое зеркало – проверялась. Никакого хвоста вроде не видно. «Впрочем, – занозой заползла непрошеная мысль, – если Майк все-таки ухитрился прицепить на меня «маячок», ему и следить нет надобности. Он приедет в точности туда, где мы остановимся». Девушка взялась теребить кольцо – то самое, что вернул ей толстяк. По мнению Тани (а главное, отчима), это единственный предмет, куда можно поместить миниатюрный передатчик. «И что теперь прикажете делать? Выбросить его на дорогу? У меня не так много бриллиантов. Строго говоря, это – второй».
– Ты что-то дергаешься, подруга, – заметил растаман. – Хочешь пыхнуть? Расслабишься.
– Не, не люблю я этого.
– А напрасно. Реально расслабляет.
Однако Чарли не стал настаивать.
Спустя двадцать минут очень приметный бирюзовый «Кадиллак» с открытым верхом запарковался вблизи бывшего дома Мирослава и Юлии Николаевны – того самого, где она была застигнута полицией рядом с трупом своего любовника.
Дом находился совершенно на отшибе: во все стороны ни жилья, ни людей, ни машин. Тане подумалось: наверняка Мирослав красиво врал ее матери, что уединение – это романтично. А сам, двуличная сволочь, такое место совсем из других соображений выбрал: чтобы с добычей его никто не увидел, а потом и маму убить не помешал. Наверняка ведь планировал по окончании дела от нее избавиться. Но вышло наоборот – пришел конец ему самому.
Чарли распахнул огромный багажник. Инструментов там валялось столько, что с лихвой хватило бы слесарную мастерскую открыть.
– Что взять? – деловито поинтересовался парень.
– Что-нибудь для вскрытия замков и запоров, разной степени сложности.
– О’кей.
Он вытащил из багажника фомку, а также пилу-«болгарку» и нечто, напоминающее набор отмычек. Удовлетворенно заметил:
– Все мое ношу с собой, как сказал какой-то хрен из Древнего мира.
«Не какой-то хрен, а греческий мудрец Бриант», – захотелось поправить Татьяне, однако она не решилась выглядеть занудой – со своим высшим образованием и кандидатской степенью. К тому же ей хватало других забот, она в последний момент сняла с руки колечко с брильянтиком и сунула его в бардачок «Кадиллака». Растаман уже топал к дому и потому не обратил на ее манипуляции ни малейшего внимания.
Они подошли к задней двери особняка.
– Ты даже не спросил меня, – молвила Садовникова, – на каких условиях я тебе предлагаю сотрудничать.
– Ты не говорила сотрудничать – сказала играть.
– Пусть так. И все же?
– Ну вот, спрашиваю. Какие условия?
– Пятьдесят на пятьдесят. То есть все, что добудем, делим пополам.
– А если огребем пенделей?
– Тоже пополам.
– А что искать-то будем?
– Я сама, честно говоря, до конца не представляю, – призналась Татьяна.
«А мне и не надо ничего материального, – подумала она, – лишь бы с матери обвинение снять. Ну, и с себя заодно тоже. Хотя… Если найдутся золото-бриллианты – не откажусь».
С особняка полицейские сняли ленты-ограждения, и он выглядел заброшенным, покинутым.
Они с Чарли подошли к задней двери.
– Вскрывай, – кивнула Татьяна на отмычки в его руках.
– Статья тридцать пятая прим кодекса уголовных уложений островов Антигуа и Барбуда. Тайное проникновение в чужое жилище наказывается…
– Ты хорошо знаешь местный кодекс, – с почтением сказала она.
Чарли, лепивший в белый свет как в копеечку, усмехнулся:
– Естественно.
Одно ловкое движение – и входная дверь распахнулась.
– Сигнализации нет, – облегченно выдохнула Татьяна.
– На острове почти нет преступности, – с серьезной миной покивал наркоша. – Разве что подерется кто по пьяни. Вы, русские, тут за три дня пятилетний план по убийствам перевыполнили.
– Ладно, хватит философствовать, Спиноза. Как ты думаешь, где здесь гостиная?
– Сейчас найдем, мисс.
Они поднялись на третий этаж. В гостиной Таня огляделась. Все добротно устроено. Большой стол, стулья даже несколько помпезные. Французские окна до самого пола. У окна с видом на бесконечный океан установлено кресло – наверняка мама сидела, закатом любовалась.
А вот на противоположной стене и впрямь розетки. Целая группа – четыре штуки в ряд. И, что интересно, ни одной из них не пользуются, ни одна вилка не включена. Да и приборов нет, чтобы их включать.
