В этом месте пространной речи адвоката все выразительно
посмотрели на меня. Я была паршивой овцой среди монолитного мужского стада, я
могла растрепать о смерти старпома, да при этом сгустить краски. Я улыбнулась
капитану и приложила руки к груди:
– Можете рассчитывать на меня…
Ночь была на исходе, а мы сидели в бильярдной уже целый час.
Здесь были опоздавшие на полчаса свидетели ночной трагедии: капитан, второй
помощник Суздалев, Альберт Бенедиктович, нейрохирург Антон, губернатор, Вадик и
я. Мужчины хлестали спиртное, я же ограничилась минеральной водой. Мне нужно
было сохранить светлую голову: вот уже целых шестьдесят минут обсуждался вопрос
– что же делать дальше?
Тело старпома было перенесено в рефрижераторный отсек. Я не
переставая думала о нелепо погибшем, так и не уехавшем на материк Василии
Митько. Сейчас он лежит там, куда обычно сваливают перемолотые в фарш
освежеванные туши тюленей, чтобы позже отправить их бесполезное мясо на
зверофермы. Перед самым выходом в море ответственный за охоту третий помощник
капитана Зданович обстоятельно ознакомил всех желающих с объектом промысла и
даже показал целую кипу фотографий. Из всего сказанного Здановичем я вынесла
только то, что ценными в тюленях являются только шкуры и бивни, а все остальное
скармливается пушному зверю, – самая иррациональная °хота из всех возможных…
"Скорбное безмолвие тюленей” – назвали свой маршрут
владельцы турфирмы Петр и Павел. Как в воду глядели. Усердно охраняемый ими
тюлений рай оказался кромешным адом для одного из членов экипажа “Эскалибура”.
И еще неизвестно, кто захочет остаться в этом аду. Я уж точно не захочу.
Не захочу. Нужно сказать об этом капитану.
А что, собственно, ты можешь сделать, дорогая моя? – тотчас
же осадила я себя. В отличие от всех вольнонаемных пассажиров, спокойно
распоряжающихся своими средствами и временем, ты вместе со своим оператором
являешься пленницей круиза. Пленницей охоты. Пленницей корабля. Всех твоих
карманных денег хватит только на жевательную резинку и карамельку “Чупа-Чупс” в
буфете аэропорта. Билеты на обратный рейс из Южно-Сахалинска в Москву уже
заказаны, маленький самолет летает из местного аэропортишки только раз в
неделю. А частных средств передвижения, в отличие от Клио и всех прочих
богатеньких буратин, у тебя нет. И никогда не будет. Разве что казенный катафалк
в самом конце пути… И биплан за тобой не пришлют по первому требованию. И даже
собачью упряжку…
– Предлагаю выработать единый подход к происшедшему, –
взял в свои руки управление дискуссией адвокат.
– Своевременная мысль, – откликнулся нейрохирург Антон,
– тем более если учесть, что до завтрака в кают-компании осталось два с
половиной часа.
– Я уже сообщил обо всем происшедшем в порт, – поставил
всех в известность капитан.
– Невозможно повернуть корабль. – Альберт Бенедиктович
судорожно сглотнул остатки коньяка. – Вы же сами понимаете, что это невозможно.
Мы тащились сюда через всю страну, мы заплатили бешеные деньги, в конце концов!
Никто не должен страдать из-за разгильдяйства вашего экипажа! Какой-то хряк по
неосторожности свалился…
– Альберт Бенедиктович, – попытался урезонить адвоката
Антон, – о мертвых либо хорошо, либо ничего… Держите себя в рамках приличий!
– Да бросьте вы, Антон!..
– Вы бы заткнулись, господин адвокат! – вспыхнул
капитан, и даже его седая борода, казалось, зарумянилась. – Произошло несчастье
с одним из моих людей. И все ваши деньги, даже собранные вместе, его не вернут!
– Вот именно. – Адвокат несколько сбавил обороты. – Мы
пока что, слава богу, живы и готовы продолжать круиз. Думаю, меня поддержат все
здесь присутствующие. Не отменять же путешествие из-за нелепого несчастного
случая, в самом деле!
Капитан молчал.
– Я понимаю, эта трагедия – не самый благоприятный фон
для начала круиза, но ведь бывают форс-мажорные обстоятельства… Среди нас есть
женщины и ребенок… – В этом месте страстной речи адвоката все повернулись ко
мне. – Думаю, что известие о смерти одного из членов экипажа произведет на них
тягостное впечатление. Может быть… Может быть, умолчим об этом прискорбном
происшествии? Хотя бы для спокойствия непосвященных… Пусть все идет своим
чередом. В холодильнике труп прелестно сохранится до нашего возвращения…
Нейрохирург Антон весело присвистнул:
– Интересно, как вы себе это представляете, коллега?
Залепить всем воском уши? Или вымазать горчицей глаза? Уже сейчас об этом
наверняка знает весь экипаж. А у мареманов, как известно, в запасе имеется
Целый ворох нехороших примет… Если они даже боятся выходить в море по
понедельникам, то что говорить о загадочной смерти на борту? Я прав, капитан?
Капитан грустно улыбнулся: конечно, ты прав, салага.
– Скрыть это не удастся, ясно. Даже если все здесь
присутствующие дадут друг другу страшную клятву на Библии, это нисколько не
поможет делу. Все равно слухи просочатся и обрастут самыми невероятными подробностями.
Мне кажется, нужно все честно сообщить пассажирам, а потом вызвать из порта
вертолет. Труп на борту – не очень приятное соседство, согласитесь… Гонять
бильярдные шары, зная, что в нескольких сотнях метров от тебя лежит
замороженный покойник, – удовольствие сомнительное. К трупу мы приложим мое
медицинское заключение и заключение нашего глубокоуважаемого адвоката. А также
кассету, отснятую нашим глубокоуважаемым оператором. Думаю, никаких проблем с
этим не возникнет. И осложнений тоже. Никакого уголовного дела заведено не
будет, учитывая обстоятельства смерти потерпевшего. А тот, кто не захочет
продолжать круиз, – я полагаю, что и такие найдутся, – вполне может улететь тем
же вертолетом, что и несчастный старпом. С условием, что не будет выдвигать никаких
исков фирме. Учитывая форс-мажорные обстоятельства, как сказал наш
глубокоуважаемый адвокат. По-моему, это единственный приемлемый для всех выход.
– Браво, Антон Вячеславович! – Чутко реагирующий на
малейшие колебания народной души губернатор опередил меня на какую-то долю
секунды: я уже готова была зааплодировать нейрохирургу. – Думаю, это
действительно приемлемый для всех выход. Желающие испытать судьбу и силу
морских примет отправляются дальше, а малодушные суеверные туземцы
вытряхиваются из корабля. Тем более, если память мне не изменяет, турфирма в
сопроводительных письмах обещала нам целый набор острых ощущений…
– По-моему, они уже начали претворять в жизнь свой
план, вы не находите? – улыбнулся нейрохирург.
Черт возьми, он все больше и больше нравился мне, этот самый
Антон Вячеславович, моей призрачной коллекции бубновых королей предстоит
пополниться еще на одного. Королей, с которыми мне не ужиться в одной колоде.
За недолгое время я успела перебывать и уставшей от своей стертой физиономии дурнушкой,
и уставшей от своего великолепного разреза глаз красавицей (о, эта лукавая
пластическая хирургия!), – вот только с мужчинами мне никогда не везло. Они не
обращали на меня внимания, они обращали на меня слишком пристальное внимание,
они предавали меня, они гибли из-за меня, они спали со мной, они отказывались
со мной спать, – но еще никто из них со мной не остался.
