Я и представить себе не могла, что симпатичный Вася может
так развязно кому-то угрожать. А его собеседник (впрочем, его трудно было
назвать собеседником) по-прежнему молчал.
– Очень меня это дельце в свое время восхитило. Четыре
года всех за нос водили, рисково работали, да так и не попались, потрясающий вы
человек, просто преклоняюсь перед вами, – не унимался Вася. – К тому же, если
честно сказать, я на вашей стороне. Это, конечно, радикальный способ, но.
– Сколько? – наконец-то прорезался второй. Его голос
больше был похож на шелест листвы, стертый, абсолютно лишенный интонаций. Не
голос, а фантом голоса.
– Дельный разговор. – Вася хмыкнул и стал удивительно
неприятен мне. – Поговорим, когда вернемся. Не будем омрачать путешествие, вы
как думаете? Сумма потребуется значительная, ну, для вас, я думаю, это копейки.
А для меня целое состояние. Нужно перебираться на материк да семьей
обзаводиться, род, так сказать, продолжать. А то что-то застрял я в этой дыре,
никакого просвета. Денег с гулькин нос, всего и богатства, что комнатуха в
портовой общаге. Так бы и подох здесь, если бы не наша случайная встреча. Очень
ей, представьте, рад. Правда, сначала, когда скумекал, что вы – это вы, даже
дрожь прошла по позвоночнику. Испугался, представьте себе. А потом понял: мы с
вами интеллигентные люди, так что всегда договориться можем. Вы как думаете?
Невидимый собеседник старпома молчал: видимо, он думал
сейчас то же, что и я: разухабистый компанейский старпом Вася Митько – самый
банальный, самый заурядный шантажист. Ничего себе страсти для респектабельного
зверобойного судна! Я даже поежилась.
Не дождавшись ответа, Вася возобновил монолог. Теперь угроза
в его голосе уже не была завуалированной, она становилась явной:
– А я, хоть и интеллигентный человек, со стволом не
расстаюсь. Пять лет в зверобойной флотилии, приучился, знаете ли. У меня и
табельное есть, я его не сдал в свое время… Прав оказался. Времена сами знаете
какие. Я его под подушку кладу. Ну, это так, к слову. Меня вам опасаться не
стоит, я – могила. Думаю, мы друг другу сможем помочь. И забудем обо всем
навсегда. Вам ведь это как никому нужно, при ваших нынешних деньгах и
положении, прав я или нет?
И снова визави старпома отделался глухим молчанием.
– Вот и ладушки, считайте, что договорились. А сейчас
расходимся, буду рад увидеть вас на ужине, сегодня отличное меню. А если
захотите еще воздухом подышать перед сном, водчонки треснуть в неформальной
обстановке. – буду рад увидеть вас здесь же, часиков эдак в одиннадцать.
Расскажу вам кое-что об охоте. На тюленей. Вы вообще когда-нибудь морского
зверя били?.. Двуногих я в расчет не принимаю, хе-хе. Хлопотная, доложу я вам,
работенка. Но ничего, Василий Митько всегда рядом будет, подстрахует, если что.
И сам подстрахуется. С вами ведь шутки плохи, прав я или нет? Ладно, пойду. И
вы не задерживайтесь. Удивительный сегодня вечерок получается. – прямо
телевизионные встречи в концертной студии “Останкино” .
И спустя секунду послышались легкие шаги – старпом покинул
палубу. Шагов его спутника я так и не услышала, возможно, он остался здесь,
переваривать предложение ушлого старпома. Мне тоже необходимо было подумать обо
всем том, что так случайно открылось мне в последние десять минут.
Старпом наверняка разговаривал с кем-то из пассажиров, это
ясно как божий день. Ничего себе сюрпризики преподносит еще не начавшийся
круиз! Один из тринадцати является обладателем какой-то постыдной и, возможно,
страшной тайны. И, судя по всему, готов выложить за ее неразглашение
кругленькую сумму. За последние пару лет я перевидала достаточно преступлений,
пора вырабатывать к ним стойкий иммунитет. В любом случае, не с гонг
ввязываться в эту грязную интриг с вымогательством, в конце концов это не мое
дело.
На борту “Эскалибура” собраны в некотором роде сливки
общества, никто из них не будет глупо рисковать своей карьерой и положением в
обществе. Мне безразлично, на сколько опустеет чей-то кошелек, мое дело
маленькое, как раз на жалкую тысячу баксов: я отсниму эту чертову охоту на
тюленей и забуду о ней навсегда… Кто-то из тринадцати был не очень
законопослушен в своем прошлом… Интересно взглянуть ему в лицо, ведь, кроме
абсолютно невзрачной реплики “Сколько”, сыдентифицировать которую не
представлялось возможным, он ничем не выдал себя. Нужно присмотреться, рядом с
кем будет виться старпом сегодня за ужином, и попытаться вычислить этого
человека, – просто так, для себя. Подкачать дряхлеющие мышцы психоанализа себе
в удовольствие.
Ай да Вася, ай да сукин сын.
Я даже улыбнулась в темноту и только теперь поняла, что
почти окоченела на стылой палубе. Несколько минут я вслушивалась в тишину
“Эскалибура”, пытаясь уловить малейшее движение в темноте. У меня напрочь
отсутствовало обоняние по причине чрезмерного увлечения сигаретами, но все это
компенсировалось почти абсолютным слухом.
Ничего подозрительного. Только механическое сердце
“Эскалибура” бьется о грудную клетку корпуса. Наконец-то я решилась выйти из
своего убежища, подошла к борту и ухватилась за леера ограждения. Холод,
пронзивший ладони, сразу же отрезвил меня. И все поставил на свои места. Пора
спускаться вниз, на ужин. А чья-то тайна останется здесь стыть на морозе. Быть
может, я еще навещу ее. До одиннадцати часов масса времени. Почему-то я была
абсолютно уверена, что загадочный собеседник Васи откликнется на его ленивую,
почти необязательную просьбу…
Одиннадцать часов. Одиннадцать часов.
Твой круиз начинается с чьей-то тайны, Ева…
…Я столкнулась с Вадиком у самых дверей кают-компании. Он
одобрительно посмотрел на меня: не опоздала, теория тридцати девяти минут
прочно засела у тебя в мозгу, голубка! Мой же собственный взгляд такой
одобрительностью не отличался: непонятно, из каких соображений Вадик прихватил
с собой видеокамеру.
– Как прогулялась? – спросил он.
– Отлично, – промямлила я, медленно отходя от холода
верхней палубы. “Отлично” – не то слово, если учесть подслушанный мною
разговор.
– Тогда вперед, – подбодрил себя и меня Вадик и толкнул
дверь.
…Почти все пассажиры, за исключением нескольких человек,
были в сборе. Первым, кого я увидела, оказался тот самый матрос, который принес
нам конверт. Я улыбнулась ему как старому знакомому, и он ответил мне такой же
вежливой улыбкой.
– Столик номер три, – сказал Вадик матросу, и тот
проводил нас, продолжая улыбаться. За ним уже сидели банкир и его
тринадцатилетняя дочь, Карпик. На шее Карпика болтались наушники от плеера.
– Добрый вечер, – приветливо сказала я, перенося свою
улыбку с матроса на девочку.
– Добрый вечер, – ответил банкир, вертя в крупных
пальцах накрахмаленную салфетку. На нас он даже не взглянул.
– Судя по всему, мы будем соседями – Молчать было
совсем уж глупо, во всяком случае неудобно, и я попыталась навести мосты. –
Меня зовут Ева.
