– Ты куда? – крикнул Вадик мне вдогонку.
– Подышать воздухом.
– Будь осторожна.
– Я знаю: “Будь осторожна, следи за собой”.
– И за всем остальным тоже, – напутствовал меня Вадик.
– Хорошо…
На шлюпочной палубе дул легкий ветерок. Он ласкал мое
разгоряченное лицо, трогал губы и волосы, – никто еще не касался меня так
нежно. Тюлени, отделенные от “Эскалибура” пространством льдов, почему-то
молчали.
Тихо.
Очень тихо, как в покинутой костюмерной. Не гудят даже
стальные ванты.
На секунду мне показалось, что если я сейчас вытяну руку, то
обязательно упрусь в стенку купола, накрывшего “Эскалибур”. Вполне понятный
жест: мы все под колпаком. Ни на что другое рассчитывать не приходится.
Я вытянула руку, ожидая самого худшего. Но ничего не
произошло. Окружающий меня пейзаж был совершенно реальным. Нужно взять себя в
руки и постараться не сойти с ума. Насколько это вообще возможно…
– Привет, – услышала я у себя за спиной чей-то дерзкий
грудной голос.
Клио, конечно же, Клио, даже оборачиваться не надо.
Интересно, что заставило ее покинуть логово любви и выползти на палубу?..
– Привет, – снова повторила Клио.
– Привет. – Наконец-то я соизволила обернуться.
Она стояла прямо передо мной, чудовищно хорошенькая, в
короткой, всего лишь по талию, меховой куртке с широкими плечами, в своих
знаменитых кожаных брюках и в очках, бесшабашно сдвинутых на лоб.
– Шикарная погода, правда? – спросила она.
– Самое время предаваться шикарной любви, – съязвила я.
– Именно… Какие новости?
– Пока все живы, – сказала я.
– Надеюсь, скоро все разрешится, и мы благополучно
вернемся. Хотя… Ты знаешь, мне не хочется возвращаться. Я с удовольствием
осталась бы здесь на месячишко.
– Не сомневаюсь.
– Правда?
Конечно, правда, Клио, можно только представить себе, как
дымится дубовая обшивка каюты, когда вы занимаетесь с ним любовью. Странно, что
ты вообще вырвалась на свободу, наверняка он потерял бдительность и заснул,
перевернувшись на живот…
– А банкир, я смотрю, притомился. – Мне нравилось
дерзить ей, подумаешь, поп-звезда российского масштаба…
– Заснул, – подтвердила она и посмотрела на меня с удивлением.
– А как ты догадалась?
– Иначе бы он тебя не выпустил…
– Думаю, ты тоже когда-нибудь испытывала что-либо
подобное… Правда?
Испытывала ли я что-либо подобное… Смотря что под этим
понимать – любовь или влечение… Ни то ни другое счастья мне не принесло.
– Только теоретически.
Клио засмеялась и посмотрела на меня со снисходительной
симпатией.
– У тебя есть курево? – спросила она.
– Трубка так и не нашлась?
– Нет. Да и черт с ней… Валере это все не очень
нравилось. – Ого, вот как мы заговорили, если все будет продолжаться в тех же
темпах и в том же направлении, то через три дня ты с милой улыбкой откажешься
от своей карьеры, от мулаток на бэк-вокале, от латиносов на подтанцовках, от
негров, филиппинцев и соло-гитариста народности банту заодно. Вы откажетесь от
кровати и будете предаваться утехам страсти в самых экзотических местах: в купе
скорых поездов, в туалетах самолетов авиакомпании “Люфтганза”, на вершине
Акрополя, на смотровой площадке Эйфелевой башни… Ничего не поделаешь, мир – это
путешествие, а все права на все путешествия принадлежат только страстным
любовникам.
– У меня только “Житан”, – сказала я, выбивая сигарету
из пачки.
– Плевать. Давай “Житан”.
Мы закурили, стоя на палубе, ни дать ни взять две близкие
подружки. Внезапно навалившаяся страсть к Сокольникову максимально упростила
Клио. Вся ее стервозная манерность, звездная склочность, вся надменность
куда-то исчезли. На них просто не хватало времени и сил. Оказывается, Клио
может быть милой простушкой, кто бы мог подумать…
– Расскажи мне о ней, – попросила Клио.
– О ком?
– О его дочке.
– Что я могу рассказать?
– У вас ведь что-то типа нежной привязанности, как я
понимаю.
– Не знаю. Может быть.
– Почему она выбрала тебя и возненавидела меня?
– Потому что я не претендую на ее отца… Клио внимательно
посмотрела на меня:
– А ты действительно не претендуешь на ее отца?
– Действительно. На этот счет ты можешь быть спокойна.
Клио с мягкой иронией посмотрела на меня: и вправду, кто бы
претендовал! С одной стороны – блестящая певица, секс-символ уходящего века, с
другой – сомнительная дамочка из киношной обслуги, ничего выдающегося, даже
губы помадой не подкрашивает…
– Я спокойна, – сказала Клио, еще раз утвердившись в
своих правах на Сокольникова.
– Вот и отлично. Тогда что тебя мучает?
– Эта маленькая паршивка. Если я не найду с ней общий
язык, нам придется туго… Чем ее можно пронять? Извини, что я так в лоб
спрашиваю.
– Ничем.
– У меня нет шансов?
– Шансы всегда есть… Она должна быть тебе интересна. И
она должна чувствовать это.
– Мне она катастрофически неинтересна.
– Да, такие вещи не сыграешь…
– Может быть, отправить ее куда-нибудь? – Я с укором
посмотрела на Клио. – Нет, я совсем не то имею в виду. Куда-нибудь просто
отдохнуть, развеяться…
– Знаешь, мне кажется, что ее всю жизнь только и
делали, что куда-нибудь отправляли. Ее не надо отправлять, с ней надо остаться.
– Ты так ею прониклась, – засмеялась Клио. – Может
быть, ты ее удочеришь?
– Ей нужен отец, который бы любил ее по-настоящему.
– Ну, не знаю… А о чем ты с ней обычно говоришь?
– Обо всем.
– Исчерпывающий ответ. Ладно, я попробую наладить с ней
отношения… Тем более что она… – Клио не договорила и засмеялась. – Ладно, я
пойду. Ты отличная девка, я рада буду познакомиться с тобой поближе… Спасибо за
сигарету…
Клио легко повернулась на каблуках и направилась в сторону
пассажирской палубы. Я посмотрела ей вслед: типичный французистый силуэт, такие
бедра нравятся преуспевающим мужчинам. В заднем кармане штанов Клио торчал
кончик конверта. Здесь уже разносят почту, надо же…
…Наступивший вечер пассажиры “Эскалибура” встретили в
бильярдной. Несколько раз мужчины прочесывали “Эскалибур” от бака до юта, они
все еще не оставляли надежды найти пропавшего Арсена Лаккая. Но никто в
точности не знал расположения всех основных служб судна, а схемы самого корабля
не было. Некоторые люки были намертво задраены, оставались открытыми только
входы на палубу для экипажа с пустой столовой и пекарней; на ходовой мостик, на
две пассажирские палубы и наверх, на шлюпочную палубу. И машинное отделение.
Макс, который мог бы помочь в поисках, валялся в койке в своей каюте под
присмотром Карпика.
