– А вот и не правда. Ты ошиблась. – Я не оправдала ее
ожиданий, и Карпик сочла возможным перейти на снисходительное “ты”.
– Да? – Я была искренне удивлена.
– Я думала об этих гомиках.
– Я даже опешила от подобного заявления. Но, взяв себя
в руки, вежливо спросила – Каких гомиках? Что ты имеешь в виду?
– Эти двое. Молодой парень и тот, седой. Седой его
содержит, видела, как он на него смотрел? Даже мой папа так на меня никогда не
смотрит, а папа меня очень любит. Правда любит, – с вызовом сказала Карпик. – И
все для меня делает. Только он много работает… Пойдем, Ева. Можно, я буду звать
тебя Евой?
– Да, конечно, – машинально ответила я.
– А ты зови меня Карпиком. Меня так папа зовет.
– Хорошо, Карпик.
Вместе мы покинули кают-компанию. Карпик, чуть подволакивая
левую ногу, независимо шла впереди. Я смотрела на ее узкую спину и думала о
том, что меня ждет еще не одно открытие, связанное с проницательностью Карпика.
А ведь она, пожалуй, права насчет азиата. Ведь именно так выглядят
профессиональные альфонсы. Миндалевидные глаза с червоточинкой – их непременный
атрибут. Их хорошо подретушированная визитная карточка.
А вообще ужин прошел в теплой и дружественной обстановке,
ничего не скажешь.
И кто-то из тринадцати кротких доброжелательных пассажиров
поднимется на верхнюю палубу в одиннадцать.
Интересно, кто?..
* * *
Мы с Карликом вошли в бильярдную последними, и наш приход
остался совершенно незамеченным, – не то что появление Клио в кают-компании. Два
братка уже вооружились киями и оседлали бильярдный стол. Они довольно эффектно
гоняли шары и искоса поглядывали на Клио, стараясь произвести впечатление.
Клио отнеслась к искусству братков более чем равнодушно: она
покуривала свою скандальную трубочку и снисходительно слушала мрачно
хихикающего попа-расстригу. Очевидно, он рассказывал певице какой-то анекдотец
и чувствовал себя наверху блаженства. Я устроилась в глубоком кожаном кресле, в
самом темном углу бильярдной.
– Как тебе этот тип? – с ненавистью спросил у меня
подошедший Вадик и кивнул головой в сторону толстяка.
– А что?
– Скажешь, у него больше шансов, чем у меня?
– Все зависит от того, кто он такой.
– Прощелыга-адвокат, я узнал у Васи.
Браво, Ева, своей проницательностью ты можешь поспорить с
несовершеннолетней Карпиком, уроки психофизики, преподанные в свое время
капитаном Лапицким, не прошли даром.
– Что ты говоришь! – лениво удивилась я.
– Зовут Альберт Бенедиктович, надо же.
– Звучит гораздо более убедительно, чем “Вадик
Лебедев”, ты не находишь?
– Пошла к черту, – огрызнулся Вадик и решительно
направился к Клио и Альберту Бенедиктовичу, на ходу шевеля губами очевидно,
проговаривал про себя засаленный скабрезный анекдот. Жаль, что я не успела
спросить Вадика, где же сам Вася, – он исчез сразу же после ужина.
Предоставленная сама себе, я внимательно разглядывала
бильярдную. Пожалуй, именно ее можно было с полным правом назвать
кают-компанией. Стены бильярдной были обшиты красным деревом и увешаны
несколькими вполне сносными картинами на морскую тему. В противоположном от
меня углу, над тускло поблескивающей видеодвойкой, парил макет парусника.
Отсюда он выглядел вполне респектабельно. Как и скромное фортепиано с закрытой
сейчас крышкой или большие напольные часы с боем.
Бильярдная была довольно внушительных размеров, и бильярдный
стол занимал в ней отнюдь не центральное место. Скорее это можно было отнести к
огромному морскому глобусу, возле которого сейчас терлась Карпик в компании с
азиатом Они были совсем близко, и я без труда услышала их разговор.
– – Найди мне, пожалуйста, Брайтон, – попросила Карпик
юного альфонса.
– Брайтон-Бич, что ли? – судя по всему, тот не блистал
особым интеллектом, но даже это не портило его.
– Да нет, – Карпик была сама кротость, – Брайтон,
графство Восточный Суссекс. Я там училась два года.
– Надо же! И как тебе показался Восточный Суссекс?
– Отвратительное место. Меня зовут Лариса.
– А меня – Мухамеджан. – Обладатель экзотического имени
улыбнулся Карпику самой обворожительной улыбкой, в мягкой полутьме бильярдной
блеснули его крупные, восхитительно белые зубы.
– Очень приятно, но запомнить это будет трудно, –
рассудительно сказала Карпик.
– Тогда можешь звать меня Мухой. Меня все так зовут.
– И твой друг тоже? – Вопрос Карпика был слишком
невинным, чтобы не разглядеть в нем подтекста.
– Друг? – Муха почувствовал подвох и насторожился.
– Тот, седой. С которым вы сидели за одним столом.
– Борис?
– Ага.
– Но тебе не стоит называть его Борисом. Борис
Иванович, так будет справедливо.
– А почему ты зовешь его Борисом? Он ведь почти старик.
Муха наморщил свой безмятежный лоб.
– Потому что мы компаньоны и работаем в одной фирме.
Оргтехника и комплектующие для компьютеров. В общем, взрослые штуки, которыми
не стоит забивать голову таким милым девочкам, как ты.
– Да? – умница Карпик проницательно улыбнулась,
подумав, очевидно, то же, что и я: Муха не может иметь отношения ни к какому
бизнесу, кроме бизнеса определенного рода.
– Именно.
– Вообще-то все друзья зовут меня Карликом. Ты тоже
можешь так меня называть, Муха. – Девчонка решила подружиться не только со
мной, а юный альфонс Муха вполне сгодится в наперсники на первое время. – Я
живу в двенадцатой каюте. А ты в какой?
– В двадцать третьей. Это по правому борту.
– С этим самым Борисом Ивановичем? – Карпик была сама
невинность.
Муха ничего не ответил, а лишь легонько щелкнул Карпика по
носу: много будешь знать – скоро состаришься. Со стороны они выглядели даже
забавно: писаный красавец Муха и дурнушка Карпик. Но, удивительное дело,
красота одного и некрасивость другой замечательно друг друга дополнили. На
секунду они даже показались мне братом и сестрой, несчастными сиротками. Ты
становишься сентиментальной, Ева…
Из задумчивости меня вывел голос капитана. Прожженный
морской волк принялся объяснять сосункам-новобранцам план действий на ближайшие
несколько дней. Сосунки потягивали спиртное из низких стаканов и слушали
капитана вполуха. В конце концов, они заплатили довольно много денег, чтобы
обойтись без утомительных инструкций. Общий пафос речи капитана “Эскалибура”
сводился к следующему: завтра, в одиннадцать утра, судно снимается с якоря и
уходит в открытое море. Перед уходом “Эскалибур” посетит пограничный наряд,
такова морская практика, и ничего тут не попишешь. Все огнестрельное оружие,
находящееся на борту, будет собрано в арсенале и опечатано, – до тех самых пор,
пока корабль не прибудет в квадрат охоты (в этом месте капитан особенно
выразительно посмотрел на братков, которые по-прежнему лениво катали шары,
прерываясь только на кубинский ром). Переход займет два дня, о мерах
безопасности на корабле будет проведена дополнительная лекция. А второй
помощник сразу же после завтрака проведет ознакомительную экскурсию по основным
службам корабля. Завтрак по корабельному расписанию в восемь ноль-ноль,
настоятельная просьба не опаздывать (в этом месте капитан особенно выразительно
посмотрел на Клио, которая по-прежнему попыхивала трубкой, прерываясь только на
джин с тоником). На завтрак вас пригласят по радио. А теперь разрешите откланяться,
господа хорошие.
