– Не обижайся. Просто были маленькие детали, в которых
я была не совсем уверена. Но сейчас все выяснилось. Прости меня.
– Ева! – Слова давались ему с трудом, я это видела. – А
если бы я… Если бы на моем месте действительно оказался убийца, – тогда что?
– Не знаю, – честно сказала я. – Во всяком случае, мне
было бы известно, кто совершил все это.
– И ты переспала бы с ним? – Ого, каким ревнивым и
грубым ты можешь быть, милый нейрохирург! С тобой нужно держать ухо востро.
– Нет, – не совсем уверенно сказала я.
– А как бы ты вышла из положения?
– Нашла бы выход. Я всегда нахожу выход…
– И ты бы… Ты бы провоцировала каждого мужика на
постель? Пока не нашла нужного?..
Что же в этом дурного, ведь не спать же я с ними собиралась,
в самом деле. Но ничего этого я не сказала Антону. И, подумав немного, я
решилась сказать ему правду.
– Нет, я бы не стала искать. Я бы нашла какой-нибудь
другой способ. Но с тобой я просто не могла ждать…
– Почему?
– Потому что ты нравишься мне. Ты так мне нравишься,
что я решила покончить с этим. Узнать всю правду разом, какой бы она ни была. Я
не могла больше ждать, если бы подтвердилось самое ужасное – я не хотела бы в
тебе увязнуть. Мне было бы слишком больно.
– А теперь? – тихо спросил он.
– Теперь я хочу в тебе увязнуть. Правда хочу.
Он снова наклонился ко мне и поцеловал. И перед тем, как
утонуть в его поцелуе, я снова поразилась нежности его губ. И, собрав последние
остатки воли, отстранилась. Он растерянно сидел передо мной, маленький медведь
с грустными глазами.
– Нужно идти, – с сожалением сказала я.
– Да… Но ты обещаешь мне остаться со мной?
– Я могу пообещать тебе все, что угодно…
– Все не надо. Обещай никуда не влезать. Теперь я знаю
все. И теперь будет легче.
– Да. Теперь ты знаешь все. Кроме того, кто убийца и
что случилось с экипажем.
– Даже если мы отираемся на задворках тысяча девятьсот
двадцать девятого года – это не меняет дела….
– Потому что убийца отирается рядом с нами, – закончила
я мысль Антона.
– Да. Теперь нас двое. Нужно обо всем рассказать Максу.
– Почему Максу? – Я насторожилась.
– Потому что Макс – человек с холодной головой и
железными нервами. Он же работает на холодильных установках, не забывай, –
улыбнулся Антон, а я вдруг вспомнила, какие ледяные руки у механика. И то, что
вчера вечером, оглушенная убийством Мухи, я сама собиралась ему рассказать. Но
теперь…
– Знаешь, не стоит говорить об этом Максу.
– Если ты боишься нарваться в его лице на убийцу, то
могу сказать тебе, что он совершенно ни при чем.
– С чего ты взял, что я боюсь? – Он видел меня
насквозь.
– Я бы на твоем месте тоже боялся, но Макс чист, уверяю
тебя. Вчера, когда мы сидели в машинном отделении… Там было жарко – жарко для
него, – поправился Антон. – И Макс снял свою знаменитую черную майку.
– И что?
– Я видел его грудь… Самая обычная, в том смысле, что
эту твою черепаху и надпись я бы обязательно заметил.
– Ну, не знаю.
– Нам нужен союзник. Тогда мы сможем раскинуть сеть
максимально широко, ты как думаешь?
– Может быть.
– Он бесстрашен…
– В смысле – бездушен…
– Нет, ты не поняла… Он может нам пригодиться.
Он единственный, кто в состоянии справиться со всем голыми
руками. Не забывай, что мы безоружны, а убийца вооружен. Он ведь убил Клио
выстрелом в висок.
Напоминание о Клио снова внесло сумятицу в стройные ряды
моих рассуждений: зачем маньяку понадобилось убивать женщину, к тому же таким
нетрадиционным для себя способом? Я сказала об этом Антону, и он надолго
задумался.
– Я не знаю. Может быть, она тоже случайно узнала о его
существовании. И пыталась шантажировать его, так же как и старпом.
Я с сомнением покачала головой: гиперсексидевочка Клио,
напропалую занимающаяся любовью, мало напоминала шантажистку. Но, подумав,
решила, что это единственное приемлемое объяснение. Может быть, она даже не
шантажировала его, а просто стала случайной свидетельницей чего-то. И ее вполне
могли убрать. Только одно оставалось для меня загадкой: почему же убийца так
проникся мной. Даже с Антоном нельзя обсудить это, чтобы не испугать его…
– В любом случае нам нужен Макс, – снова повторил Антон
– Одна голова хорошо, а три лучше.
– И потом – он единственный, кто может справиться со
всем голыми руками, – вспомнила я слова Антона и коснулась его волос. – А ты
мог бы справиться со всем голыми руками?
– Чтобы защитить тебя – да…
– Хорошо, пусть будет Макс. Только давай немного
подождем.
Я вдруг вспомнила, как привязана к Максу Карпик: эта девочка
никогда не выберет в друзья недостойного человека. Выходит, ты очень достойный
человек, Ева, поздравила я себя.
– Сколько? – спросил Антон. – Будем ждать, пока он еще
кого-нибудь не убьет?
Он убивает гомосексуалистов, хотела сказать я, а главный гей
убит.. Но остается еще его старший… м-м… друг… Вот кого надо предупредить,
подумала я и тотчас же одернула себя – не стоит забывать последнюю запись в
тетради Митько: старпом заподозрил его в латентной педерастии. Господи, от
этого может лопнуть голова. Честное слово…
– Идем, Антон. Нужно проверить, все ли живы на
сегодняшний день.
Но мы еще на пятнадцать минут задержались у двери. Господи,
как же сладко, как нежно он целуется.
По пути в кают-компанию мы никого не встретили. И Антон
воспользовался этим. Он не выпускал моей руки и даже несколько раз поцеловал
меня. На палубах корабля, над которыми витала смерть. Еще никогда я не
добиралась от своей каюты в кают-компанию так долго. Больше всего я боялась, что
кровь Мухи так и осталась на полу. Но пол был чист, и я вздохнула с
облегчением.
Там уже сидели Макс, хоккеист Витя Мещеряков и губернатор
Распопов. Вадик, так и не протрезвевший со вчерашней ночи, лежал на диване.
Филипп что-то развешивал на стенах.
Фотографии.
Мастерски выполненные фотографии мертвых животных. Фоном
служили пустыня, горы, дебри каких-то фантастических лесов. Смерть животных
казалась удачно срежиссированной постановкой, так красивы и естественны они
были даже перед порогом тлена и небытия. Он успел проявить даже несколько
последних фотографий тюленьей охоты. У меня сжалось сердце: на этой охоте все
еще были живы. Все, кроме тюленей…
